Прощальные слова (ЛП) - Райан Шери Дж.

Похоже, сирена на время стихла, но если ищут именно нас, уверена, они не откажутся от поисков так просто.

— Посмотри, нет ли под сиденьем карты, — попросил Чарли.

Я потянулась под сиденье и нашла атташе-кейс. Вытащить его было нелегко, но, достав его, я с удовлетворением обнаружила, что на застежках нет замков. Открыв кейс, нашла стопку бумаг и сложенную карту.

— Есть, — воскликнула я. — Карта.

Если Чарли не знал, куда нам ехать, то я не смогу помочь, не выяснив наше местоположение. Я развернула карту и стала искать Терезинштадт. К счастью, я быстро обнаружила его, хотя при свете газовых фонарей, мимо которых мы проезжали, было трудно что-либо разглядеть.

— Куда мы едем? — спросила я.

— Цюрих, — объявил он.

— Чарли, это займет почти целый день в пути, если не останавливаться, а мы в угнанной машине, — напомнила я ему.

— Я знаю, Амелия, но какой у нас еще выбор?

— Нам нужно найти другую машину, — предложила я ему.

— Согласен. Просто я не люблю воровство, — отозвался он.

— Тебе еще меньше понравится тюрьма или казнь, — возразила я.

Чарли продолжал испуганно вглядываться в зеркало, пока мы удалялись от густонаселенного района.

После нескольких часов езды бензин в баке заканчивался, и было трудно сказать, как далеко мы находимся от австрийской границы.

— Придется идти пешком, — рассудил Чарли.

— Мы должны ехать, пока в машине есть бензин, — возразила я.

— Я просто не хочу приближаться к границе на этом приметном автомобиле.

Я взглянула на Люси, которая все еще крепко спала, и представила, как тяжело нам придется. Вскоре мимо нас все чаще стали проезжать машины, и мы поняли, пора избавляться от улик, не говоря уже о том, что бензин на исходе. Чарли свернул в поле с высокой травой, которая почти скрыла машину, хотя я подозревала, что при дневном свете она все равно будет видна. Впрочем, я надеялась, что к тому времени мы уже уедем далеко.

С Люси на руках я выскочила через заднюю дверь в густую траву. Чарли нежно обнял меня, помогая подняться к главной дороге, где нас неожиданно выхватила пара фар, когда мы переходили дорогу. Не говоря ни слова, мы бросились бежать, направляясь в густой лес.

Мы не успели далеко уйти, как вдалеке послышался мужской крик.

— Эй, вы там!

Чарли схватил меня и тянул за собой, пока мы не углубились в лес. Мы бежали до тех пор, пока не выбились из сил. У меня отказали ноги, Чарли попытался поднять меня, но я больше не могла стоять, особенно с Люси на руках.

В лесу не было тропинки, и я надеялась, что с темнотой, скрывающей наши следы, нас будет трудно найти. Шанс, что в проезжающей мимо машине оказался нацист, который мог знать о нашем побеге, был не столь велик, как нам казалось, но мы не могли рисковать.

— Эй! — снова послышался голос.

— Черт возьми, — прошептал Чарли. — Он гонится за нами. — Чарли потащил нас к широкому дереву, и мы прижались к нему спинами. — Молчи. — Я знала, что говорить нельзя.

Однако Люси не понимала, и с ее губ сорвался тихий вскрик. С момента нашего бегства из лагеря это был первый звук, который я услышала от нее.

— Ш-ш-ш, — попыталась я успокоить ее. — Тише.

Я нежно покачивала ее на коленях, а Чарли мягко перебирал пальцами ее тонкие волосы.

— Ш-ш-ш, — повторял он за мной. — Все хорошо, малышка. Мы будем хорошо о тебе заботиться. Я обещаю.

— Куда вы подевались? — снова раздался голос, но из-за большого количества деревьев, от которых отражался звук, было трудно определить направление.

Плач Люси становился все громче, она тянулась к моей шее. Должно быть, она голодна или у нее намокла попка, поэтому я осторожно закрыла ей рот ладонью, избегая носа.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш. — Наши усилия не прекращались.

— Вы солдат, — проговорил мужчина. — И у вас пленница. А машина у вас тоже краденая?

Я смотрела в глаза Чарли, а он — в мои. Не знаю, думали ли мы об одном и том же, но было очевидно: этот мужчина не хотел сдаваться, и скоро наступит рассвет.

Глава 20

Эмма

Я дочитываю последние слова, а в душе все сильнее нарастает боль за бабушку — и за то, что ей пришлось пережить тогда, и за то, что бабуля переносит сейчас. К счастью, я знаю, что она каким-то образом спаслась тогда, много лет назад, и мне не терпится узнать, как это произошло.

В коридоре слышен топот ног, сопровождаемый прерывистыми вздохами, и я предполагаю, что это мама. Бег прекращается, вероятно, когда ее направляют во временное пристанище, которое в больнице называют комнатой ожидания.

Дверь открывается, и я кладу дневник обратно в сумку, чтобы избежать вопросов, так как бабушка просила меня держать его в тайне, и я начинаю понимать, почему.

Мама прижимается ко мне без слов, и ее тело дрожит, когда она заливается слезами.

— Я не знаю, сколько еще смогу выдержать, — причитает она.

— Мы справимся, — убеждаю я ее, стараясь излучать как можно больше позитива. — Бабушка не сдается. — Теперь я это точно знаю.

— Как ты добралась сюда так быстро? Где ты была, когда узнала новости? Пожалуйста, скажи мне, что ты была не у Майка дома.

Я делаю медленный глубокий вдох, пытаясь за мгновение переключиться со смерти и болезней на объяснение своих внезапных отношений с врачом моей бабушки.

— Я была с Джексоном, — сообщаю маме.

Разумеется, она удивленно смотрит на часы, чтобы уточнить время. Поскольку ее фактически разбудили посреди ночи, а я находилась с Джексоном, когда это произошло, ей требуется лишь мгновение, чтобы сложить два плюс два.

— Ты… — Она складывает руки вместе и пытается улыбнуться, но вместо этого ее губы дрожат. Ей не скрыть, как она напугана, — я понимаю. — Ну хоть что-то хорошее случилось на фоне всего остального кошмара, происходящего с бабушкой, — вздыхает мама, стараясь казаться бодрой. Она на секунду отводит взгляд, а потом снова смотрит на меня, ее глаза горят любопытством. — Ты была… — она замолкает, не закончив вопрос, и добавляет: — Неважно, это не мое дело. — Существует не так много тем, о которых мама не стала бы меня расспрашивать, но по какой-то причине сегодня она уважает мое личное пространство. Я полагаю, что она просто слишком сильно переживает из-за бабушки.

Мама пересаживается на сиденье рядом со мной и прикладывает руки к сердцу.

— Где были медсестры, когда она встала?

— Я не знаю, мам.

— Кто-то должен был быть с ней рядом.

— Я правда не знаю, как это работает, — твержу я ей.

— Что ж, мне придется поговорить с тем, кто здесь главный.

Не этим сейчас следовало бы заниматься.

— Мы хотим, чтобы они помогли нам с бабушкой. Не надо бросаться угрозами и ругать их. Ты говорила с Энни?

— Она должна быть здесь с минуты на минуту. — Мама берет телефон, проверяя, нет ли пропущенных звонков или текстовых сообщений, но ее телефон всегда работает на максимальной громкости, так что я не понимаю, как можно что-то пропустить. — Как скоро нам удастся что-нибудь выяснить? — спрашивает она.

— Я правда знаю не больше, чем ты, — уверяю ее.

Энни тихо заходит в комнату. Ее румяные щеки залиты слезами, а лицо без макияжа выдает реальный возраст, хотя обычно она выглядит гораздо моложе.

— Как ты узнала о ней? — сразу же спрашивает Энни.

— О, она просто случайно была в больнице, навещала маму, когда это произошло, — сообщает мама Энни.

Поскольку Энни не спрашивает, почему посреди ночи я проверяла бабушку, надо думать, она так же измотана, как и мама.

Поразительно, что мама не стала заострять внимание на этом вопросе. Она любит отвлекаться, когда расстроена, так что это большая удача. Может, она не хочет сглазить. Уверена, при других обстоятельствах она не смогла бы сдержаться и уже выложила бы Энни всю информацию, которая, по ее мнению, у нее есть. Мама и Энни похожи как две капли воды. У Энни никогда не было детей, поэтому я для нее — единственный объект внимания, так же, как и для мамы. Три женщины, включая бабушку, одновременно жили моей жизнью с тех пор, как я выросла настолько, чтобы считаться в расцвете сил для любви и всех остальных захватывающих вещей, которые должны испытывать молодые женщины. По их мнению, мне нужно стремиться к замужеству, рождению детей и созданию идеального дома. И вот я здесь, сплошное разочарование, которая предпочла карьеру всему остальному, включая нормальные отношения с мужчиной. Возможно, Джексон изменит ситуацию, но я все равно не вижу причин для спешки в своей жизни.