Начало нас (ЛП) - Джеймс Лайла
Может быть, шалости — это прелюдия?
Но, черт возьми, уже прошло шесть недель прелюдии. Химия ощутима. Это заставляет меня задаться вопросом, как долго они продержатся, прежде чем поддадутся напряжению между ними.
— Дом с привидениями, — говорит Мэддокс, все еще глядя на Лилу. В частности, на ее задницу.
Она подходит к очереди за едой и ждет. Райли нигде нет. Хм, интересно. Они всегда вместе. Интересно, куда же убежала эта маленькая дурочка.
— А что с домом с привидениями? — спрашиваю я с любопытством.
Каждый Хэллоуин Беркширская академия строит на территории школы собственный «дом с привидениями». Эта традиция зародилась десять лет назад, и по сей день мы чтим ее. Дом с привидениями – это не детская игра. Студенческий комитет делает все возможное и превращает спортзал, классы и коридоры в идеальное кошмарное место. Это наше любимое мероприятие в Berkshire Academy, и все его ждут.
Мэддокс потирает подбородок, пытаясь скрыть высокомерную ухмылку, но безуспешно.
— Я устрою там свою следующую шутку. Это будет расплата за тот проклятый зудящий порошок, который она подсыпала мне в штаны.
— Какая именно это будет шутка?
Мэддокс ухмыляется опасным блеском в голубых глазах. Я знаю: что бы он ни сказал, мне это очень понравится. Он адреналиновый наркоман, как и я. И он собирается терроризировать Лилу.
Он наклоняется ближе и шепчет мне свой план. И чем больше я об этом слышу, тем больше одобряю его больную идею. В доме с привидениями его внимание будет сосредоточено на нас с Лилой…
Ну, у меня есть настенный цветок, с которым я могу поиграть.
Как будто Мэддокс слышит мои мысли, он вопросительно приподнимает бровь.
— Итак, что у тебя с Райли?
Теперь, когда Мэддокс задал вопрос — я не знаю.
Может быть…
Мне не нравится, насколько желтые у нее волосы. Цвет на ней слишком яркий — она слишком красива, чтобы быть отпрыском Томаса Джонсона.
Мне не нравится, как она улыбается. В ней есть какая-то мягкость, которая меня бесит.
Мне не нравится, как она смотрит на Грейсона звездами в глазах. Что может понравиться в этом зануде? В нем ничего интересного. Единственная причина, по которой он здесь, в Беркширской академии, это то, что его усыновили Хейлы. В противном случае он все равно был бы мусором из трейлера.
И мне не нравится то спокойствие, которое в ней живет.
Райли Джонсон превратилась из «Мисс Маленькая Популярность» и Королевы Театрализованного Театра в безнадежную желтоволосую красавицу. С увядшими лепестками и сломанными шипами.
Она слишком тихая, слишком спокойная, слишком послушная — мне хочется взъерошить ее перышки.
Я хочу ее ненависти и ее ярости.
Я хочу видеть огонь в ее глазах, потому что ее яд питает яд в моем сердце.
Я хочу увидеть, на что действительно способна Райли. Кроме этой послушной ее версии. Я вижу ее уязвимость, но кто она, кроме этого человека?
Поэтому это моя сделка с Райли. Но я не говорю об этом Мэддоксу.
Я откидываюсь на спинку стула, поэтому балансирую только на двух задних ногах.
— С ней весело играть, — говорю я ему, и это отчасти правда.
— Она Джонсон, — осторожно напоминает мне Мэддокс. — Твой отец отречется от тебя, если обнаружит, что ты одержим дочерью Томаса. Не привязывайся слишком сильно.
Привязываться? К Райли?
Я не могу удержаться от смеха.
— Этого не произойдет. Она слишком… тихая для меня. Тихая и скучная.
Мэддокс смотрит на меня, его голубые глаза темнеют от подозрения. Я не знаю, что он видит на моем лице, что его убеждает, но в конце концов он удовлетворенно кивает.
— Итак, завтра? Дом с привидениями. Я возьму Лилу, а ты — Райли.
Мои губы дрожат в ухмылке. О, черт возьми, да.
***
Здесь темно как смоль, и мы с Мэддоксом ждем прямо у выхода из дома с привидениями. Мы оба в светодиодных масках и находим свои лица. Тип маски, которую можно увидеть в фильмах «Чистка». Мэддоксу пришла в голову эта идея. И я не могу врать, маски идеально сочетаются с его больным планом. В конце концов, мы намерены терроризировать наших маленьких заложников.
Я вижу ее в тот момент, когда она выходит из здания. Ее светлые волосы собраны в небрежный пучок, на ней мини-платье винного цвета, черная кожаная куртка и сапоги до колен.
Райли глубоко вздыхает и хихикает, ударяя локтем о бедро Лилы.
— Ты напугана, — поддразнивает она.
Лила мягко ударяет Райли по руке.
— Заткнись, — сварливо говорит Лила. Она действительно выглядит напуганной. Лила делает несколько прерывистых вдохов и прижимает руку к вздымающейся груди.
Я слышу внутри крики других посетителей. Это место… жуткое. Но и Мэддокс, и я – адреналиновые наркоманы. Мы любим такое дерьмо.
Однако не могу сказать того же о Райли и Лиле.
Мое внимание переключается на Мэддокса. Он кивает, жестом приглашая меня двигаться вперед. Пора привести его план в действие. Я выхожу из своего положения и поднимаюсь на ноги, выходя из тени.
Я иду за Райли, и Лила первой замечает меня. Ее улыбка исчезает, а глаза тревожно расширяются. Она не осознает, что за ее спиной стоит Мэддокс, но я узнаю это в тот момент, когда Райли его увидит. Ее тело напрягается, и она громко задыхается, ее шок очевиден в тонких звуках, которые она издает. Обе девушки тянутся друг к другу почти защищающе, но слишком поздно.
Я протягиваю руку к Райли и хватаю ее за талию. Она издает ужасающий крик, когда я разворачиваю ее к себе. У нее нет возможности взглянуть на мое лицо в маске, прежде чем я подниму ее на плечо. Мэддокс делает то же самое с Лилой, а затем уносит пленницу.
Райли лежит там, висит вверх тормашками у меня на плече, а я делаю то же самое, идя в противоположном направлении. Однако мой маленький заложник не перестает кричать.
— Отпусти меня! — ревет она, ее слова прерываются от ужаса, когда она царапает мою спину. — Боже мой! Пожалуйста, не убивай меня!
Убить ее? Надо отдать ей должное, у нее творческое воображение.
Да, сегодня вечером не будет убийств, я просто хочу немного развлечься, терроризируя маленькую засранку. Интересно, будут ли ее глаза выглядеть такими же красивыми, когда они полны страха?
И тогда мне интересно, каковы будут на вкус ее слезы. Я уверен, что они будут иметь вкус соли, боли и отчаяния. Они будут похожи на обломки ее души.
И я думаю, мне бы этого хотелось.
Вкусить ее… и ее слезы.
Райли так сильно шевелится, что начинает соскальзывать с моей спины.
— Господи, перестань, черт возьми, так много двигаться. — Если она упадет, она сломает себе чертову шею.
Я едва успеваю пересечь поле, как вынужден остановиться рядом с новыми и неиспользованными мусорными баками, которые школа сложила у бетонных стен здания.
Когда покачивание Райли усиливается, у меня нет другого выбора, кроме как упасть на землю, чтобы спасти ее от падения и перелома ее чертовой шеи пополам. Блядь, с ней проблемы.
Она все еще у меня на руках, и я кладу ее себе на колени.
— Прекрати двигаться, — шиплю я, прижимая ее руки между нашими грудями, когда она пытается ударить меня своими крошечными кулачками.
Райли открывает глаза и бросает взгляд на мое лицо в маске, прежде чем ее ужасающие вопли пронзают воздух. Ах, черт возьми. Все услышат ее крик и прибегут в любую секунду.
— Прекрати, — рычу я, достаточно резко, чтобы она вздрогнула и сдержала крик, застрявший в горле.
Ее борьба прекращается, но ее лицо морщится, страх запечатлевается во всем ее выражении.
— К-кто ты? — дрожаще заикается она.
Я ухмыляюсь под маской.
— Кто я по-твоему?
Ее брови нахмурены, и я знаю, что она думает о знакомом моем голосе. Ее тело все еще напряжено, и она все еще слишком напугана, чтобы здраво мыслить.
О, бедный Маленький цветок. Давайте дадим ей передышку.
Я поднимаю руку и снимаю маску, бросая ее рядом с нами на землю.
