Мой Однолюб. В его сердце другая (СИ) - Коваль Лина
— Не подумал. И правда надо, малыш, — со смешком выговаривает.
— Да иди ты, — впервые за несколько дней улыбаюсь.
Быстро собираюсь.
Во Дворце Культуры как обычно много людей. В большом зале Роб встречает меня аплодисментами и вежливо просит подняться на сцену. Многие из участниц приветливо машут и интересуются, как дела, а некоторые — недовольно закатывают глаза.
Я походкой от бедра занимаю свое законное место в центре, и принимаю исходное положение. Ваня, лениво вытащив ладонь из кармана брюк, обменивается с Робертом рукопожатием и усаживается рядом с ним. Спелись, короче…
Под светом софитов, частично направленных со сцены в зал, мой жених выглядит уставшим, но всю репетицию не сводит с меня горящих глаз, подбадривая одним своим присутствием, а в перерыве покупает в буфете чай.
На победу у меня и правда неплохие шансы.
Пока повторяю проходки и движения из общего танцевального номера, внутри снова зарождается знакомый мандраж. Тело откликается и вспоминает каждую связку.
Ругаю себя. Борюсь с привычной апатией.
Конкурс совсем скоро. Я так долго к этому шла. Неужели ссора с мамой заставит меня отказаться от своей цели?
Это и ссорой-то не назвать.
Мама просто наорала на меня в присутствии Соболевых. Обвинила в том, что в ситуации с захоронением папы виновата только я и все, что я ей рассказала про Адель и Софью неправда. Просто не может быть правдой.
Мы обе плакали навзрыд.
Яна Альбертовна хотела успокоить, но в итоге Ваня жестко пресек дальнейшие мамины попытки меня обидеть и увез домой.
— А может и неплохой этот мужик, твой Соболев, — задумчиво произносит Дик, когда Ваня отлучается для того, чтобы поговорить по телефону.
— Самый лучший, — с гордостью произношу.
После изнуряющей репетиции, действующей на меня как транквилизатор, мы едем домой.
«Домой» — я постоянно повторяю. Как мантру. Раз за разом перекатываю на языке эти буквы. Сладкие и приятные.
Ваня. Мой Ваня.
Дом. Семья. Любовь…
У нас обязательно будет любовь. Я так чувствую.
Вернувшись в квартиру, Ваня отправляется в ванную комнату первым, а я быстро убираюсь на кухне и, выкинув еду в контейнерах из доставок, которой мы питались последние дни, быстро готовлю незамысловатый ужин — зеленый салат и красную рыбу, томленую на слабом огне. Накрываю стол, извлекая из шкафа красивые тарелки и салфетки.
Зажигаю ароматические свечи.
Затем быстро освежаюсь в душе, и мы впервые за последнюю неделю проводим время вместе. Я спрашиваю у Вани как дела на работе, он долго рассказывает особенности нового заказа и то, как они смогли выпутаться из ситуации с ремонтом заправок Богдана Анатольевича.
Я восхищаюсь их находчивостью.
Они с Миром нашли недостающие материалы, на которые поставщик задрал стоимость, в соседнем регионе, и выкупили их по первоначальной цене. В итоге парни ушли в минус только на стоимость доставки двадцатитонной машиной. Папа Ваню похвалил, и я тоже.
После ужина я мою посуду, а Соболев курит в приоткрытое окошко. Взявшись за руки, мы отправляемся в спальню. Пульс сбоит, когда он приближается сзади и, сдвигая воротник шелкового халата, нежно целует меня в шею.
— Спать будем? — привычно спрашивает.
— Не знаю, — слабо смеюсь. — А ты хочешь спать, Вань?
— Ну ё-моё, — отвечает десантник. — А ты как думаешь?
Разместив руки на моей талии, он вжимается в ягодицы твердым пахом, и я не сдерживаю вскрика.
— Думаю, что я соскучилась по тебе, Вань, — разворачиваюсь, сгребая широкие плечи в объятия.
— Ну ни хрена себе, — светлые брови приподнимаются. — Лучшая новость за неделю.
Он тянет завязки и избавляется от халата. Опять обнимает. Всем телом обволакивает. Тремся друг об друга, наслаждаясь ощущениями.
— Да, соскучилась, Ванечка, — шепчу ему на ухо и прикусываю мочку. — Вот только осталась одна проблемка...
— И где ты их находишь, малыш? — с досадой тянет.
Смеюсь, откидывая голову. Скачущие блики от люстры застилают глаза.
Ваня щетиной царапает мою шею, целует жадно кожу. Ощущения забытые, но такие приятные, что мои бедра непроизвольно сжимаются.
— Говори, пока я в состоянии решать очередные твои проблемы, — хрипло выговаривает.
Его тело дрожит и вибрирует. Он максимально возбужден. Не знаю, как эти недели Ваня справлялся, но ни разу не потребовал, чтобы мы занялись сексом. Терпения и правда ему не занимать.
— Ну…
Кокетливо перебираю короткие, жесткие волосы на затылке.
— Это очень бо-о-ольшая проблема, — шепчу.
— Больше, чем эта?
Оба снижаем взгляды туда, где топорщится домашнее трико.
— Больше этой не бывает, Ванечка, — произношу с восторгом в голосе.
— Пф-ф…
Прохожусь пальчиками по твердым мышцам на груди, оглаживаю выделяющийся пресс. Член явно увеличивается в размерах, хотя, казалось бы, куда еще?
— Это пиздец, — качает головой Ваня, тараня мой живот им. — Говори уже…
Его терпение на исходе. Мое тоже.
— Девчонки болтали в раздевалке… Слышала.
— Что? — настораживается он.
— Сплетничали, что, конечно, победа будет моей…
— Хорошо, что они понимают реальный расклад, — самодовольно произносит.
Верит в меня безоговорочно. Люблю его до одури. Подобное чувство вовлеченности в мою жизнь, заставляет разбитое горем сердце биться сильнее.
Это точно, больше, чем секс.
Точно, больше, чем просто симпатия.
Точно, больше, чем просто отношения.
Клянусь.
— Нет, болтали мои соперницы не об этом, — возражаю, облизываясь.
— Да ладно?
— Говорят, что победа будет моя, потому что мой жених, — привстаю на носочки и жадно целую Ваню в губы, наслаждаясь тем, как наши вкусы сливаются. — Мой жених — сын Яны Альбертовны. Представляешь?
Соболев отдаляется, заглядывает мне в глаза и усмехается.
