Гранатовые поля (ЛП) - Перри Девни
Как и я, Кадди с удивлением наблюдал за ходом ночи. До того момента я этого не понимал, но наша жизнь была тихой. Слишком тихой. Возможно, это было моей заслугой, да и Вивьен тоже, как двух родителей, выросших единственными детьми.
Я не хотел тишины для Кадди. Ей нужны были двоюродные братья и сестры, так же как и родные. Братья и сестры, которые бы дразнили её безжалостно, как они дразнили Талию. Которые бы подзадоривали её и смешили, пока она не схватится за живот.
Да, Каденс нужны были братья и сестры.
Учитывая, как Талия обожает своих племянников и племянниц, возможно, мы придем к этому рано или поздно. Выход на пенсию начинал казаться чертовски хорошей идеей.
После ужина никто не спешил заканчивать разговор. Мы сидели за обеденным столом Иденов, окруженные пустыми тарелками. У Каденс на подбородке была шоколадная глазурь от торта Энн. Я как раз вытирал её салфеткой, когда зазвонил телефон.
— Простите, — Уинн достала его из кармана, затем встала, прижимая его к уху. — Шеф Иден.
Гриффин с тревогой во взгляде наблюдал, как она торопливо идет по коридору.
— Это, вероятно, станция.
— Если её вызовут, ты хочешь остаться здесь? — спросила Энн.
— Нет, я отвезу детей домой. Искупаю их и уложу в постель.
— Я поеду с тобой и помогу, — сказала Элоиза. — У меня ведь больше нет планов на сегодня.
В комнате воцарилась тишина, такой разительный контраст с бурлящей энергией несколько минут назад, пока мы ждали возвращения Уинн. Когда она вернулась, на ее лице была серьезная маска. Полицейского, идущего на работу.
— Мне нужно идти, — сказала она Гриффину, подойдя к спинке его кресла, чтобы поцеловать Эмму на его коленях. — Буду поздно.
— Будь осторожна, — сказал он.
— Обязательно.
Она поцеловала его тоже, затем подошла к креслу Харрисона, где Хадсон спал на плече её отца. Уинн поцеловала сына, затем ее взгляд переместился на Талию.
Произошел какой-то невысказанный разговор, но в конце его Талия тоже встала.
— Нам лучше ехать.
— Что…
Прежде чем я успел закончить предложение, у нее зазвонил телефон, и я без вопросов понял, что это больница. Она не была на вызове. Но в городе такого размера это, вероятно, не имело значения.
Сегодня вечером что-то случилось, и что-то не очень хорошее.
Уинн выбежала из дома первой, ее задние фары погасли, когда мы погрузили Кадди в грузовик. Наскоро попрощавшись, мы медленно двинулись по обледенелому шоссе.
— Что сказали в больнице? — спросил я, не повышая голоса, потому что Кадди слушала.
— Несчастный случай.
Не успела она это сказать, как мы завернули за угол, и вспышка красных и синих огней залила ночное небо вдали.
Я крепче сжал руль, когда мы приблизились.
— Каденс, закрой глаза, — Талия повернулась, убедившись, что моя дочь повиновалась. — Держи их закрытыми, пока я не скажу тебе открыть их, хорошо?
Кадди хныкнула.
— Мне страшно.
— Всё в порядке, маленький жучок, — это была гребанная ложь. Когда мы подъехали к месту происшествия, ничего не было в порядке. Две машины перевернулись в кювете. Осколки металла и стекла разбросаны повсюду. — Где машины скорой помощи?
Талия указала вниз по дороге, где мигало больше огней.
— Они отправились всего за минуту до того, как позвонили мне.
Мы опередили их на месте происшествия.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, пока Каденс здесь. Медики знают, что делают. Будет лучше, если я буду в больнице, когда приедут машины скорой помощи.
Пикап с маркой «Иден» сбоку — грузовик Уинн — был припаркован в конце ряда полицейских внедорожников. Уинн стояла на коленях возле двери перевернутого машины со стороны водителя. Рядом с ней толпились еще трое офицеров.
На снегу, даже в темноте, я мог видеть брызги крови.
— Сожми глазки крепче, Каденс, — сказала Талия.
Она начала плакать, но когда я рискнул посмотреть в камеру заднего вида, её глаза были закрыты, пока мы ползли по дороге.
Другая машина была грузовиком. Должно быть, он перевернулся несколько раз, потому что внешняя часть была разрушена, основание искорежено, передняя и боковые части разбиты, пока он не стал похож на кусок металлолома. На снегу вокруг него были следы, но офицеров не было.
Потому что в этом грузовике не было жизни, которую можно было бы спасти.
Кровь была повсюду.
Люди не выходят живыми после таких аварий.
Я протянул руку через салон автомобиля, положив ее на плечо Талии.
Как и у Уинн, выражение ее лица было серьезным, подбородок высоко поднят. Она вошла бы в эту больницу и встретила бы все, что с ней случилось.
Какая у нее была сила. Я выходил на ринг, зная, что мой противник попытается повалить меня. Талия будет сражаться так же упорно, зная, что есть битвы, которые она не сможет выиграть.
Мимо пронеслась машина скорой помощи, мигая фарами и воя сиреной. Менее чем через полтора километра за ней последовала другая. А вскоре после этого — пожарная машина.
— Это вся команда экстренного реагирования, — прошептала Талия.
Я продолжал сжимать руль и ехать в город, и мне стало легче дышать, когда мы добрались до Куинси и съехали с шоссе.
— Хочешь, я тебя подброшу?
— Нет, поехали домой. Мне нужно переодеться.
Она начала снимать своё пальто еще до того, как мы припарковались. И как только я оказался на обочине, она вылетела из пикапа и побежала внутрь.
— Папочка, с Талией всё хорошо? — спросила Каденс, пока я отстегивал её ремень безопасности. Милое личико моей девочки было бледным.
— Да, она в порядке. Но сегодня ночью могут быть пострадавшие, поэтому она собирается поехать в больницу и помочь им.
Пожалуйста, Боже, пусть тот, кто был в этом внедорожнике, останется жив. Все, что я мог представить, это Кадди на своем сиденье, зажатую под тяжестью автомобиля. Поэтому я крепко обнял её, когда нес в дом.
Мы только успели снять пальто, как по лестнице спустилась Талия, одетая в синюю форму. Ее волосы были собраны в хвост.
— Я не знаю, как долго я пробуду там.
— Просто езжать. Мы будем здесь.
Она заставила себя улыбнуться Каденс, а затем исчезла в гараже.
Уходя, чтобы узнать, какие ужасы ждут её в больнице.
22. ТАЛИЯ
Закрыв занавеску вокруг кровати пациента, я вышла в коридор и вздохнула, как мне показалось, впервые за последние 12 часов.
На часах было 7:17 утра, и я была на ногах всю ночь. Адреналин подпитывал меня в течение долгих часов, но он быстро иссякал, и крах был близок.
Скоро. Но еще нет.
В коридорах почти не было звуков. Две медсестры сидели за стойкой и тихо переговаривались. Сегодня все шептались. Угрюмое серое облако висело под потолком, высасывая из воздуха любую радость или счастье.
Сегодняшний день не будет счастливым.
Из соседней палаты интенсивной терапии вышел доктор Андерсон, выглядевший таким же измученным, как и я. Он грустно улыбнулся и подошел ко мне.
Сейчас мы были только вдвоем, здесь, чтобы ухаживать за пациентами еще несколько часов, прежде чем каждый из нас отправится домой.
Доктор Эррера и доктор Мерфи ушли примерно в три часа утра, чтобы принять душ и немного поспать. Они скоро вернутся, чтобы сменить нас и поработать в обычную смену.
— Как она? — спросил он, понизив голос.
— Опустошена. В шоке. Но она стабильна. Она хотела бы увидеть своих детей.
— Могу её понять, — он кивнул. — Дочь сейчас спит. Как только она проснется, нужно будет обговорить вариант того, чтобы поместить их в одной палате. Но я не хочу этого делать, пока мы не будем уверены, что обе они в порядке. Последнее, что нам нужно, это чтобы одной из них стало плохо, а другая была свидетелем этого.
— Хорошо. А сын?
Доктор Андерсон закрыл глаза. Его подбородок дрожал. За все годы работы здесь я никогда не видела, чтобы этот человек плакал. Он был стоек, как мой отец, столп, на который мы все могли опереться.
Я положила свою руку на его.
