Ядовитый соблазн (СИ) - Адамс Эрика

— Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Конечно, можешь. Сам знаешь, что именно. Верни мне утраченное имя и вычеркни себя из моей жизни.

— Не могу, — развёл руками Максимилиан.

— Тогда твоему предложению — грош цена. Ты же не отпустишь меня, будешь упиваться каким-то извращённым чувством контроля и не откажешься от своей мести. Наверняка, взамен одной роли приготовил для меня новую. Поэтому оставь меня в покое хотя бы ненадолго.

Следующее утро ворвалось в комнату звуком шагов и ароматом цветов, поставленных на прикроватный столик. Эмилия не открыла глаза, делая вид, что ещё спит. Но сама прислушивалась к звукам, производимым мужчиной. Она узнала его шаги, даже не открывая глаз, и терпеливо дожидалась его ухода. Но вместо этого мужчина сел на край кровати.

— Не нарушай свою договоренность, — произнесла девушка, не меняя положения и не открывая глаз.

— Разве я прикасаюсь к тебе? Только взглядом, но он невесом.

— Чей-то другой взгляд — да, но только не твой. Для меня он ощущается также, как если бы ты прикасался ко мне руками.

— Не хочешь знать, что я тебе приготовил?

— Твои планы один другого ужаснее. Мне в них отведена не самая приятная роль, поэтому знать ничего не желаю заранее.

— Я сейчас не это имел в виду. Я приглашаю тебя в театр оперы, в конце этой недели.

— И ты не боишься? Ты убил человека…

— Жалкого человечишку. О таких сокрушается только мать.

— Думаешь, тебя не станут искать? Или меня, как сообщницу..?

— Если только в этом кроется причина твоего отказа, можешь быть спокойна. Наши полисмены весьма недальновидны и нерасторопны. Даже если кто-то ткнёт в меня пальцем с криком «лови негодяя», я успею ускользнуть прежде, чем они повернут в мою сторону свои головы. Отдыхай, Эми, не стану тебе досаждать.

Удивительно, но Максимилиан сдержал своё слово, не преследуя её на территории дома, приветствуя лишь кивком головы и задавая односложные вопросы. Добровольная изоляция поначалу была приятна, но после начал скрести нутро и давить тоской. Через пару дней девушка сама спустилась в гостиную к ужину, а после заняла место у камина с книгой.

— Я тебе почитаю?.. — не дожидаясь ответа, Максимилиан взял книгу из рук. Перечить было бесполезно, а слушать низкий, баюкающий голос оказалось даже приятно. Словно каждым словом он прокладывал тропинку временного перемирия в их странных, обоюдоострых отношениях. Простыми словами и мягким вниманием иногда можно добиться куда большего, чем напористостью. В особенности, когда напористость принимает маниакальный размах.

С притихшим на время Максимилианом оказалось приятно иметь дело. И Эмилия благосклонно приняла приглашение посетить театр оперы.

— Твой образ прекрасен, но кое-чего не хватает, — прокомментировал мужчина, увидев спускавшуюся с лестницы девушку, готовую отправиться на представление. Мужчина протянул руку, вопрошающе глядя на Эмилию. Та после секундного колебания вложила в его ладонь свою. Максимилиан подвёл её к зеркалу.

— Закрой глаза на мгновение.

Эмилия послушно исполнила просьбу, не чувствуя в ней никакого подвоха. Шеи коснулся холодный металл. Открыв глаза, Эмилия увидела в отражении изящное ожерелье, с кулоном в виде двойной капли, обсыпанной мелкими бриллиантами. В центре капли был закреплён крупный бриллиант. Свет играл на его острых гранях множеством бликов. Украшение выглядело изящно и вместе с тем оно пленяло простотой отделки, не отвлекая внимания от камня в центре.

— Это украшение мне показалось достойным тебя, — произнёс мужчина. Эмилия через зеркало посмотрела на мужчину. Его глаза привычно сверкали, на губах — лёгкая улыбка. Можно было принять их за обыкновенную пару, застывшую перед зеркалом на мгновение перед отъездом… Лёгкая безотчетная грусть крылом коснулась сердца и не отпускала на протяжении всего пути до оперного театра.

Максимилиан купил билеты в ложу. Эмилия словно оказалась в прошлом, проходя через тёмный коридор. Пару шагов вперёд — и они окажутся на свету, подобно другим присутствующим на представлении. Эмилия вдруг остановилась. Сейчас они находились на границе, невидимые взору большинства, скрытые приятным полумраком ложи.

— Ты же хотела посмотреть представление?

— Хотела, — улыбнулась Эмилия, снимая с головы шляпку с тёмной чёрной вуалью, — но сейчас передумала. Это место напоминает мне некоторые волнительные моменты из прошлого. А тебе?

— Помнится, мы с тобой уже играли в воспоминания, и тебе не понравилось.

Глава 34. В оперном театре

Эмилия сделала шаг вперёд, приподнявшись на цыпочки, чтобы дотянуться до губ мужчины.

— Можно попробовать сыграть ещё раз? — выдохнула прямо в губы, замерев на расстоянии дюйма. Максимилиан застыл на месте, лишь немного опустил лицо, с лёгкой улыбкой, от которой дёрнулись губы. Ни единого слова или жеста с его стороны — только немое ожидание и интерес, плескающийся в глазах. Эмилия положила одну руку на грудь, чувствуя биение его сердца, а пальцы второй обхватили ворот сюртука. Шаг назад, упёршись спиной в стену. Улыбка и быстрый, немного смущённый взгляд, скользнувший по суровому лицу мужчины снизу вверх. Лёгкий румянец расцвел на щеках, губы призывно алели, медленно приближаясь.

Едва ощутимое касание, словно пёрышком провели сначала по нижней губе. Потом так же быстро она коснулась верхней губы. Оторвалась на миг. И словно ветерок проскользнул между ними, повеяв лёгкой прохладой, прогнать которую можно было только если вновь податься вперёд и немного вверх, накрывая его рот уже смелее. Медленная, тягучая словно мёд, чувственная ласка струилась по его губам. Максимилиан выдохнул и вздохнул так глубоко, словно неосторожным дыханием мог спугнуть Эмилию, самозабвенно целующую его. По собственному желанию, нежно, с постепенно разгорающимся огоньком страсти, приближение которого чувствовалось теплом, разливающимся по телу. В ушах шумело, словно волны мягко бились о преграду, желая проникнуть внутрь и затопить его целиком.

Пальцы Эмилии, лежавшие поверх его груди, чуть дрогнули и поднялись вверх, коснувшись шейного платка. Тонкие пальчики проворно развязывали узел, модный этим сезоном, и распускали платок. Лёгкое скольжение шёлка по шее — и он отброшен прочь. Одновременно с этим Эмилия усилила напор, присоединив к поцелую язычок, которым касалась его губ быстро и напористо, словно молоточек стучал по колокольчику. От каждого удара её язычка тело начинало звенеть и натягиваться, как струна, до предела. А затем резко и откровенно — вглубь его рта, касаясь нёба и отступая назад.

Максимилиан упёрся одной рукой о стену, а второй притянул Эмилию за талию к себе, прижимая к телу. Вокруг в воздухе разливалось ожидание, наливающееся тяжестью. Эмилия обхватила пальцами ворот рубахи, дёргая мужчину на себя, вынуждая наклониться, потому что стоять на вытяжку на самых кончиках пальцев было чертовски неудобно. Максимилиан охотно перенял правила игры, сдаваясь на волю её губ и языка, резко столкнувшимся с его. Он не выдержал и глухо застонал, сминая ткань её платья. Максимилиан перестал себя сдерживать, вторгся внутрь её соблазнительного ротика так глубоко, как только можно.

Глубокий изумлённый вздох с её стороны и мягкий стон, когда язык прошелся по самому кончику, продвигаясь вглубь стремительно, но медленно отступая назад. Ещё немного и выскользнет, чтобы вновь пройти тот же самый путь, доводя себя и её до изнеможения. Но мягкий прикус её зубов заигрывающе сомкнулся на его языке, чуть усиливая нажим. Язычок Эмилии соблазняюще касался его и щекотал, вызывая желание опрокинуть её навзничь и, зажав голову между ладоней, заставить лежать неподвижно, принимая его яростные, жадные поцелуи, чтобы вернуть их сторицей.

Эмилия провела тонкими пальчиками по груди мужчины, чуть царапая кожу кончиком ногтя. Он и не заметил, когда она успела расстегнуть пуговицы на жакете и на рубахе. Но результат был волнующим. Она освободилась от плена его рта и мотнула головой вбок, избегая поцелуя. Максимилиан едва не зарычал от разочарования, встретив тыльную сторону её ладошки вместо ротика. Но в следующий же миг задрожал от мягкого покалывания на шее. Там, где коснулись её губы. Влажная дорожка, оставленная её языком, ввела в исступленное состояние. Ниже и ниже, минуя адамово яблоко и линию ключиц, к груди… Возбуждение разливалось алым в голове, заглушая все остальные звуки, и толкалось наружу слепящими вспышками перед глазами. Запоздало сообразил, что вокруг затихли посторонние звуки. Все присутствующие зрители замерли в ожидании скорого начала оперного представления. А у него чертовка вырисовывает губами и языком на груди волнующие знаки, полные тайного смысла, понятного лишь ей. Клеймит ими, насквозь прожигая кожу…