Время расплаты (СИ) - Еленина Юлия

— По стилю похоже на цитату из Библии, — заметила Лиля.

— Скорее всего, — пожал плечами Вовочка. — Сам отец Юрий тоже выглядел расстроенным.

— А как того мужика звали, вы не помните? — спросил я.

— Не, не знаю. Но перестал ходить он, когда тепло было. Кажется, именно тогда я видел его в последний раз.

— Закройте глаза и вспомните, — снова тихо заговорила Лиля. — Вот он выходит, спускается по ступенькам, опрокидывает ваши деньги…

— Рубашка! — воскликнул Вовочка.

Нет, ну это же невозможно. Как она это делает?

— Что с рубашкой?

— Она фирменная была, рабочая. Такие выдают уже лет двадцать рабочим на нашей швейной фабрике.

— А вы откуда знаете? — снова встрял я.

— Да у самого такая была. Жена там работала, — грустно улыбнулся Вовочка и снова спросил: — Так что там с моей собакой?

— Какой породы, как зовут и где его искать? — поинтересовалась Лиля.

— Да дворняга он. Ральф.

— Так он у отца Аристарха, — улыбнулась она.

— Правда? — вроде бы не поверил старик. — Странно… Но и на том хорошо, хоть покормят моего злыдня.

Мы вышли из палаты, купили пирожков, о которых я, если честно, забыл, и Лиля уже на улице посмотрела на меня так, как будто я должен был прочитать ее мысли. Глянув на часы, я спросил:

— Хочешь на швейную фабрику съездить?

— Ты предугадываешь мои желания.

— И готов их исполнять.

Глава 15 Лиля

Все-таки прав был Арсен. Надо сесть и подумать, потому что моя память упорно за что-то цепляется, но я не могу сообразить, за что именно. Я обязательно вспомню. Надо только определить, на какие слова Вовочки я так отреагировала.

В полном молчании мы ехали на швейную фабрику, пока я прокручивала в голове разговор со стариком. Женя только изредка бросал на меня взгляды, пока я не сказала:

— На дорогу, со мной все в порядке.

На проходной фабрики нас остановила габаритная дама в форме охраны.

— Вы куда? — спросила она.

Женя снова достал удостоверение и сказал:

— Нам бы поговорить с кем-нибудь об одном человеке. Скорее всего, он у вас работал, потому что ходил в фирменной рубашке. Он еще часто ходил в церковь на Громова, а потом пропал.

Женщина задумалась, потирая пальцами подбородок, а потом воскликнула:

— Так это ж Славик! Тогда вам не сюда надо, а в полицию. Хотя вы же и так оттуда… — кивнула она на Женю.

— А что случилось с этим Славиком? — спросила я.

— Так посадили его. Жену с любовником застукал, прибил обоих под горячую руку, тела спрятал, а всем сказал, что она сбежала с этим хахалем. А потом вроде как кто-то наводку дал, где искать. Вот Славку и повязали.

— А у Славки как фамилия?

— Валеев, а вот отчества не знаю.

Женя взял меня за руку и потянул к выходу. В машине я спросила:

— Ты чего? Может, стоило поговорить с кем-нибудь, кто с ним работал?

— Лучше поговорить со следователем, который вел дело.

Достав телефон, Женя включил громкую связь, и вскоре я услышала голос полицейского, с которым познакомилась в какой-то забегаловке на окраине города. Александр вроде бы.

— Да, Евгений Алексеевич!

— Саша, напряги-ка еще разок своего родственника. Мне надо узнать, кто занимался делом Валеева Вячеслава. Вроде как мужик жену с любовником пришил.

— Сейчас узнаем. Ждите.

Александр положил трубку, а я спросила:

— Думаешь, священник нарушил тайну исповеди и дал наводку полиции?

— Похоже на то.

— Но ведь это же…

— Да, есть федеральный закон и статья в уголовно-процессуальном и гражданско-процессуальном. Священники не могут выступать в качестве свидетелей, их нельзя привлечь к ответственности за отказ от дачи показаний. Если, конечно, это имеет отношение к тайне исповеди.

Я задумалась. А мог ли отец Юрий сам прийти к полиции и намекнуть, например, где искать тела? За такое, конечно, его вряд ли бы погладили по голове, возможно, даже отлучили от церкви, ну, или что там еще могут сделать. И что могло подвигнуть священника, который хранит много тайн, сдать именно этого Валеева?

Увы, у отца Юрия уже не спросить.

А может, вообще забить на это дело? Но тогда, если моя теория верна, люди будут умирать дальше. И это неправильно.

Раздался короткий сигнал телефона, и Женя открыл сообщение, сказав:

— Васильчиков Игнатий Петрович, следователь. Есть номер телефона. Звоним?

— Звоним, — уверенно кивнула я.

Женя набрал номер, снова включил громкую связь, и вскоре нам ответил уставший мужской голос:

— Слушаю.

— Здравствуйте. Игнатий Петрович?

— Да.

Коротко, но предельно ясно Женя обрисовал ситуацию, а потом спросил:

— Наводку на Валеева вам дал священник?

— Да, отец Юрий, — подтвердил следователь.

— Но почему? Это же нарушение тайны исповеди.

— Вы знаете, я тоже удивился, но он сказал, что у Валеева начала формироваться нездоровая ненависть к женщинам, особенно похожим на его жену. И если не принять меры, то вскоре он продолжит убивать.

Это тоже понятно. Травмирующее событие, неверная жена — так люди могут стать маньяками. Но сейчас Валеев находился в местах не столь отдаленных, где был и на момент смерти отца Юрия.

— Поехали домой, — сказала я, когда Женя попрощался со следователем.

Вот теперь настало время сесть и подумать. Чем я и занялась в квартире. Легла на диван и начала прокручивать в голове события последних дней. Систематизировать их. По сути, сейчас я со своей памятью вытворяла то, что недавно делала с Вовочкиной. Женя меня не трогал, кажется, на кухне что-то готовил.

Итак, где я видела Рихтера?

Я за что-то зацепилась, когда Вовочка сказал…

— Твою мать! Быть не может! — подорвалась я с дивана.

Женя тут же появился в дверях и спросил:

— Ты что раскричалась?

— Я вспомнила, кажется, где видела Рихтера.

— Судя по твоему лицу, это тебе не понравилось.

— Это вообще мало кому может понравиться. Это… Черт возьми, Женя, если говорить просто и по-русски, то это полный пиздец. Тем более если он действительно замешан в смертях этих людей.

Я начала мерить комнату шагами, даже боясь произнести это вслух. А потом схватила телефон и начала искать номер больницы, в которой лежит Вовочка. После трех неудачных звонков я наконец-то попала в нужное отделение и едва уговорила медсестру позвать пациента к телефону.

Сейчас Вовочка, возможно, подтвердит мою догадку. Потому что и в конце нашего разговора кое-что показалось мне странным, но тогда я не придала этому значения.

Глава 16 Лиля

Вовочка взял трубку и спросил:

— Кто это?

— Это Лилия, я сегодня к вам приходила…

— Ах, да, помню тебя. Что-то случилось? Моя собака?..

— Нет-нет. Думаю, с вашим псом все хорошо. Скажите, почему вам показалось странным, что собаку забрал отец Аристарх?

— Ну, в доме до того, как он туда заехал, жили кошки. Отец Юрий прикармливал их, а молодой как въехал, так сразу всех разогнал, вот я и подумал, что животных он не любит.

— Спасибо, — сказала я.

Вот и все сложилось. Милейшая кошатница Элеонора говорила, что у Рихтера была аллергия на кошек. Я зацепилась за слова о собаке, бессознательно проведя ассоциацию с отцом Аристархом. И именно это воспоминание я пыталась вычленить из недр памяти. Он изменился за эти годы, но без пластики не изменить форму носа, скул, разрез глаз. И я понимала, что видела его где-то, когда Элеонора дала фото, но, конечно, ни один здравомыслящий человек не станет думать о священнике как о преступнике. Это, наверное, самое невероятное и алогичное, что могло случиться в нашем мире.

Убийца дворецкий — это классика детективного жанра.

Убийца священник — это знание, которое вызывает противоречивые чувства.

Я понимала, что он болен, но… Но все равно сама мысль в голове не укладывалась.