Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"

— Если у тебя остались силы, — с очаровательным лукавством поддела Анна и кошкой скользнула обратно в комнату. О да, она действительно была моей идеальной женщиной.

Я так и не спросил у неё номер телефона. Просто проводил до такси и нежно поцеловал, прежде чем открыть перед ней дверцу машины. Эта ночь была совершенной, и потому — единственной и неповторимой.

— Если ты передумаешь, то вечером пятницы сможешь найти меня в «Хайяме», — серьёзно сказала Анна.

— Я запомню.

— Хорошего дня, Андрей.

— И тебе, Анна. Много хороших дней.

Такси уехало, а я вместо того, чтобы вернуться в квартиру, спустился на подземную парковку, где меня терпеливо ждал верный «Патриот».

— Ну что, танк, покатаемся? — Я понятия не имел, зачем мне это нужно, но руководствовался мудрым советом таксиста-лодочника: не усложнять.

На этот раз пройти домофонную преграду в подъезд Тимыча мне помогла шустрая девчушка со второго этажа. В отличие от давешней пенсионерки, она паранойей не страдала. Я дотопал до четвёртого этажа, позвонил в знакомую дверь и задним умом подумал, что прежде следовало бы звонить по телефону. Однако с той стороны двери звуков падения не последовало, как, впрочем, и любых других звуков. Я немного подождал и позвонил снова. Тишина. Неужто домосед Тимыч выпинал себя за продуктами? Вот так и ходи в гости без предупреждения. Я достал смартфон и набрал номер Тима. Динамик загудел ожиданием, но тишина за дверью тоже вдруг ожила стандартной мелодией звонка советского телефона.

— Ну ты даёшь, Бабочка, — пробормотал я вслух, нажимая отбой. Трели из-за двери синхронно прекратились. И что мне теперь делать? Ждать, оставить записку «Здесь был Дрейк», просто ещё раз приехать вечером?

Этажом выше хлопнула дверь: кто-то вышел на лестничную клетку и шумно зашаркал вниз по ступенькам. Всё ещё не определившись с дальнейшими действиями, я повернулся к лестнице и наткнулся на энкаведешный взгляд старушки-Цербера. Впрочем, стоило ей меня узнать, как всякая подозрительность растаяла вешним дымком.

— Доброе утро, молодой человек. А Тимоши нет.

— Доброе. Жаль. Вы, случаем, не знаете, когда он вернётся?

— Наверное, вечером. Он на дачу уехал.

— Понятно, — Тимыч-огородник— это что-то совсем новенькое. — Разрешите представиться: Андрей.

— Александра Никаноровна, — чопорно ответствовала пенсионерка.

— Александра Никаноровна, а вы могли бы мне подсказать, хотя бы в каком районе эта дача?

— Сосновка, третья улица, одиннадцатый дом, — как по бумажке отрапортовала старушка. Я только глаза округлил на такую осведомлённость.

— Мне ещё Алевтина Ильинична, царство ей небесное, адрес на всякий случай давала, — разъяснила Александра Никаноровна.

— А. Тогда ясно. Спасибо вам.

— Пожалуйста, Андрей. Вы к нему поедете?

— Собираюсь, а что?

— Передайте, пожалуйста, чтобы он, как вернётся, ко мне заглянул.

— Обязательно передам. До свиданья, Александра Никаноровна.

— До свиданья, Андрей.

Офигеть, какой у Тимыча соседский тыл. Не понравишься — голову откусят. Понравишься — все пароли-явки сдадут. Хорошо ещё, что мой случай второй, и сейчас я поеду к Тиму на дачу, а не буду совместно с вызванными полиционерами выяснять, кто я такой и за каким хреном сюда припёрся.

Где находится посёлок Сосновка, я знал, но чтобы не тратить время на поиски нужного дома, вбил полученный адрес в навигатор. Умная программа пообещала мне полчаса дороги без пробок — дачники, спешащие по максимуму использовать тёплый и солнечный выходной, уже выбрались из города.

— Отлично, — я завёл машину и нажал автопоиск радиостанций на магнитоле.

— …в последнее время имя Гильвика часто оказывается на слуху благодаря упоминанию его стихотворения в романе Александры Марининой…

Я как раз выезжал со двора на проспект и не мог отвлечься, чтобы переключить эту болтологию на что-нибудь нормально-музыкальное.

— Вы имеете в виду «Без тебя»?

— Да, именно.

Я ходил без тебя в луга,

Я ходил без тебя к цветам.

Я смог без тебя сто тропинок пройти,

Я смог без тебя у ручья прилечь,

Я смог без тебя весь вечер нести

Тяжесть своих одиноких шагов.

Больше я так не могу —

Без тебя.

«Патриот» плавно влился в поток, и я переключил радиочастоту.

Дача Тимычевых родственников производила впечатление полноценного деревенского дома, а не привычного советского сарайчика. Вот только звонка на калитке предусмотрено не было, и как оповестить хозяина о присутствии за плетёным забором гостя оставалось неясным. Я вышел из положения единожды сработавшим способом — повернул круглую дверную ручку, и калитка открылась.

От входа к крыльцу дома вела посыпанная гравием дорожка, по обеим сторонам которой чернели аккуратные грядки. Камушки под ногами поскрипывали, усиливая чувство неловкости за самовольное вторжение. Я поднялся на ступеньку крыльца и вежливо постучал по косяку двери. Ответом мне стали тишина и ощущение дежавю. Ещё один — более решительный — стук так же не дал результата. Я невоспитанно подёргал ручку, однако эта дверь оказалась закрыта. Вот будет фокус, если Тимыч уже уехал обратно в город, и мы с ним вновь разминулись. Тем не менее следовало однозначно убедиться, что дача пуста. Я спустился с крыльца и пошёл по огибающей дом дорожке. Всё выглядело один в один, как в том сне, где я познакомился с Тимом: высокая яблоня почти у самого чёрного входа, сарай в дальнем конце участка, узкая полоса плодовых деревьев и кустарников, чьи покрытые пушком молодой листвы ветви почти не скрывали огораживавший дачу забор. На всякий случай я проверил вторую дверь в дом: заперто. И вокруг никого — похоже, не судьба мне сегодня встретить Бабочку. Из чистого упрямства я решил напоследок проверить знаменитую картофельную плантацию Тимовой тётушки. Выйти к ней, как помнилось из сна, можно было через потайную калитку за сараем.

По контрасту с чистыми от сора грядками в периметре забора, картофельный надел полностью зарос бурьяном. Посреди получившегося из заброшенной земли луга росла могучая ветла — ещё один привет из сна, — а под ветлой на расстеленном одеяле сидел Тимыч и мирно читал очередную книжку. Крайне увлекательную, судя по тому, что я успел подойти к нему практически вплотную прежде, чем был замечен.

— Привет, — сказал я, остановившись в шаге от края одеяла.

— Привет, — с сомнением ответил Тим. Отложил книжку и тоже поднялся на ноги. — Мы спим?

— Нет, — удивился я такой постановке вопроса.

— Тогда как ты меня нашёл?

— Тебя соседка Александра Никаноровна сдала со всеми потрохами. Только я так и не понял, зачем твоя тётушка когда-то сказала ей ваш дачный адрес.

— На всякий экстренный случай с квартирой. После того, как дядюшка отстроил дом, они с тётушкой жили здесь буквально по восемь месяцев в году. А с сотовыми телефонами у пенсионеров в то время была напряжёнка.

— Теперь ясно. Кстати, про телефоны. Ты в курсе, что свой дома забыл?

— В курсе, — уныло кивнул Тимыч. — Уже в автобусе сообразил.

Мы помолчали, разглядывая друг друга. Я не видел его всего-то пару недель, но казалось, будто смотрю на незнакомца. Не на Тима Сорокина, не на Бабочку — на человека, который гармонично объединил в себе черты их обоих, и с которым я встретился в последнем из роковых снов.

— И всё-таки мы спим, — прервал затянувшуюся паузу уверенный вывод Тима.

— Почему?

— Потому что в реальности тебе совершенно незачем меня искать.

В общем-то, с нормальной точки зрения он прав.

— «Незачем»… Ладно, а как тебе такая причина? — я кашлянул, понимая, за край какой пропасти собираюсь шагнуть. — «Я смог без тебя сто тропинок пройти, я смог без тебя у ручья прилечь, я смог без тебя весь вечер нести тяжесть своих одиноких шагов. Больше я так не хочу — без тебя».