Марк Довлатов - Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова
– Нет, мой господин, я был в коробке, которую ты только что так умело открыл.
– Та не пи… ди мне тут! Она всего-то на полкило рассчитана. Халвы.
– Клянусь тебе Аллахом всеведущим и всемогущим, мой юный господин!
– Ну что ты заладил: какой я тебе господин. На хрен ты мне сдался.
– Ты освободил меня из заточения, в котором я провел три долгих года, и теперь я твой раб, пока не исполню твои главные желания.
– Так ты может… старик Хоттабыч?! Джинн?!
– Мудрость твоя превыше красоты твоей! Истинно так! Как зовут тебя, о прекрасный юноша?
– Мишкой зовут.
– А дальше?
– Дальше Дуридомов. Фамилия такая. У меня. Но ты мне зубы тут не заговаривай! Говори, кто ты такой и откуда взялся.
– Позволь рассказать тебе мою историю. Две тысячи пятьсот лет назад великий пророк Сулейман ибн Дауд, да святится имя его, собрал всех джиннов Аравии, среди которых был и твой покорный слуга, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, и сказал им…
– Слушай, щас Белка проснется. Некогда мне твои мемуары в восьми томах выслушивать. Ты че – правда джинн?
– Истина глаголет твоими устами, о благороднейший Мишка ибн Дуридом!
– И ты можешь исполнить любое мое желание?!
– С радостью и удовольствием!
– Так-так. Интересненько. А ну-ка… чего б его придумать… хочу халвы!
Банка на столе не шевельнулась, но стала полной. Михаил нагнулся над ней и понюхал: запахло детским счастьем. Он ковырнул халву ногтем и лизнул языком – этот вкус ни с чем спутать было нельзя.
– Это в Багдаде такую делают?
– Нет, мой господин. Это в Рязани делают. Доставить тебе настоящих восточных сладостей?
– Доставить? Конечно, доставить! Белка их любит. Ох, ёпт! Я ж обед обещал сварганить! Слушай, Гасуррахман… Хоттабыч, короче, щас Белка проснется – ты не мог бы… еды какой-нибудь организовать… такой… вкусненькой.
– Позволительно ли мне спросить, мой благороднейший господин, какую белку ты собираешься кормить обедом? У тебя дома живет белка? С рыжим хвостом? Она любит орехи?
– Да, с хвостом, это точно. Но не только орехи… почему же… Понял! Ты ничего не понял! Белка – это моя девушка. Ее зовут Бэла.
– Девушка?! Бэла? А дальше?
– Вот тебе, блин, все дальше и дальше. Давай я буду дальше. А ты пожрать организуй. Бурлакова она – если тебе очень надо.
– Бэла Бурлакова! Какое прекрасное имя!
– Слушай, Абдусуррман… Хоттабыч, я и сам поприкалываться люблю. Но щас совсем времени нет – давай в другой раз, а.
– Что ты, что ты, мой найстрожайший господин! Спаси меня Аллах всемилостивый от твоего гнева! У меня и в мыслях не было… прикалываться! Имя твоей избранницы достойно всех похвал!
– Чего это?
– Ну как же! Разве ты не знаешь историю об Ал ад-Дине и волшебном светильнике, рассказанную царицей Шахразадой царю Шахрияру? Поведать тебе эту славную историю?
– Да знаю, знаю, грамоте обучали. И что?
– Дочь султана в этой сказке зовут Бадр аль Будур!
– Ну Будур. Че-то я не въезжаю. Ты к чему это.
– Волшебное сочетание Б и Б! Такое бывает только у замечательнейших женщин в этом благословенном Аллахом мире!
– Ну да, точно. Бриджит Бардо. О! И Бет тоже была Б. Никогда об этом не думал. Прикольно. Так ты говоришь…
– Она должна быть прекрасной как луна, твоя Бэла.
– Чего это луна? У нее и не круглое совсем лицо. Вот, смотри, – Михаил достал смартфон, снял скринсейвер и показал джинну фото, которое он сделал в Шарме – Белка лукаво улыбалась, держа трубочку от коктейля во рту, плечи ее были голыми, соски пытались пронзить платье, уши и грудь украшали подвески с крупными жемчужинами.
– О, Аллах всемогущий! Поистине я не видел на свете царевны прекрасней! Лик ее для очей – как холодный шербет в жаркий день, глаза сверкают как две звезды на небе, шея у нее как у лебедя, груди – как пирамиды великих фараонов, стан ее…
– Ну хватит, хватит. А то ты так неизвестно куда доберешься. Куда тебе и не надо совсем.
– Слушаю и повинуюсь, мой прекрасный господин. Скромность сквозит во всем ее сверкающем облике. Даже нектар из своего прозрачного кубка она пьет не как все, а через соломинку. Поистине, это должен быть волшебный напиток!
– Да уж, нектар был еще тот. Точно волшебный. Ты понимаешь, она сейчас проснется, а я только сосиски на обед купил. Ну, печенья там. Она после дежурства всегда голодная. Ты не мог бы организовать… чего-нибудь… погрызть.
– С легкостью и удовольствием! – старик закатил глаза к потолку, забормотал и щелкнул пальцами – на столе появилось овальное серебряное блюдо с индейкой, покрытой тонкой золотистой корочкой, по краям блюда разместились разные овощи, в нос Михаилу ударил пряный аромат. Прямо из воздуха возникло рядом второе блюдо – с диковинной рыбой, обложенной маленькими рыбешками и моллюсками, потом третье – с фруктами, четвертое – с восточными сладостями горкой; последним возник кувшин чеканного серебра с тонким горлом.
– Хватит ли вам этого погрызть, о мой господин, или добавить молодого барашка, или косулю, зажаренную на вертеле, или…?
– Ну ты, блин, Хоттабыч… да тут три дня грызть можно. Ты, видать, настоящий, джинн. О, кстати, а не можешь ли ты мне еще и новые джинсы… того… сообразить. Wrangler.
– Объясни мне, о добрейший Мишка, что такое джинсы – не хочешь ли ты, чтобы я передал тебе часть своего могущества? К моему прискорбию, это не в моей власти, а только во власти Аллаха великого и всемогущего.
– Та не, ты что. Лучше не надо, а то бы я тут надуридомил. Ты и сам можешь всегда это сделать. А джинсы – это штанишки такие. Видишь, на мне. Только они старые уже.
– Хочешь ли ты, о мой скромнейший господин, чтобы они были из китайского шелка, тончайшей шерсти или из золотой парчи, украшенной драгоценными каменьями?
– Ну ты, блин, и Губдуррусман, Хоттабыч. Да надо мной весь Мухосранск смеяться будет. Что я тебе – телка глупая. Сделай такие же, как у меня, только новые. Можешь?
– Нет ничего проще, бесценный мой господин. Только подумай, стоит ли тратить твое последнее желание на такую ничтожную тряпицу, когда я мог бы одеть тебя в роскошные одежды, как принца.
– Стой! Как – последнее?! Почему последнее?!
– Так определил великий Сулейман ибн Дауд, – мир с ними обоими! – всякий, кто найдет сосуд с заключенным в нем джинном, может требовать исполнения желаний – по числу лет, проведенных означенным джинном в сосуде.
– Вот ты, бл…, сукин хрен! Что ж ты раньше не сказал! Я тут целое желание на халву потратил, как последний Дуридом!
– Не гневайся, всемилостивейший господин! Я украшу твои новые Wrangler таким количеством алмазов, что ты будешь самым богатым юношей в своем славном городе!
