Иволга и вольный Ветер (СИ) - Чередий Галина Валентиновна
— Извини. Я…Мне пожалуй не стоило соглашаться на этот ужин. — ответила Роману.
— Почему? Ты не голодна?
— Голодна. — пожала плечами и решила не скрывать правды ни от него, ни от себя. — Но мне кажется неправильным ходить куда-то с одним человеком, а думать о другом. Ты же прямо озвучил чего бы хотел в итоге от нашего общения, а я… нет. В смысле… не готова пока даже захотеть двигаться в этом направлении. И не знаю, когда это измениться.
— Ну-у-у… — нервно хохотнув, протянул Меньшов. — если тоже честно, то я уже и не слишком на это рассчитывал после того любопытного завершения нашего похода на прием и последовавшей пьянки. Между тобой и Егором такое бешеное напряжение, что окружающих просто вышибает за пределы вашего общего пространства.
— Вот уж точно — бешеного. — усмехнулась, вспомнив как меня тогда прям взорвало от появления Ветрова с его чертовыми указаниями. — Но никакого общего нашего пространства не существует.
— Со стороны лучше видно подобные вещи, Валь. Но опять же, чем все это помешает нам поесть в компании друг друга?
— Ничем. — признала я.
— И да, я готов смириться с тем, что ты сейчас готова говорить только о Ветрове. — сказал он, паркуясь перед заведением под названием “Глобус”. — Сильное увлечение кем-то, оно же как грипп какой-нибудь — как и чем не лечи, но пока не перегорит само по себе ничем его не перешибить.
— И что, всегда перегорает?
— Всегда, Валь. Правда с разным итогом. У кого-то просто проходит, а у кого-то переходит в хронику, оно же длительные отношения с разной степенью болезненности. Самый худший вариант конечно — хроника в виде долгих безответных страдашек.
Мы устроились за свободным столиком у окна и девушка официант появилась моментально, так что говорить дальше мы смогли только сделав заказ. Я решила попробовать загадочную лазанью, но само собой обошлись сегодня без вина.
— А хронических отношений совсем безболезненных вообще что ли не бывает? — спросила Романа, как только остались одни.
— Не-а. Ревность, страх потерять, мелкие обиды, которые вроде совсем не со зла, уступки друг другу, ради которых ты что-то ломаешь или меняешь в себе, либо нежелание в чем-то уступать… Мы ведь все очень разные, Валь. Что-то обыденное, естественное для тебя, может быть странным или некомфортным для твоего партнера. Уживаться вместе не всегда так уж просто, даже на фоне огромной влюбленности.
Вот уж правда, разное у всех восприятие. Мне-то при его словах сразу вспомнилась родительская семейная перманентная катастрофа, а он о ревности, обидах и уступках в быту. Мне это чудиться чем-то мелким и незначительным, уж точно не болезненным, не-а. Но все мы судим со своей колокольни и, опять же, понятия не имеем, насколько глубоко мелочи для нас задевают того, кто рядом.
— Ты поэтому дважды разведен? — спросила, проводив взглядом принесшую наш заказ девушку. — Мне ты кажешься человеком легко находящим общий язык с кем-либо.
— Эх, Валя, все мы мужики готовы подстраиваться и искать подходы к вам, желанным женщинам, пока пребываем в фазе охоты. Мужик ухаживающий озабоченный и мужик домашний обыкновенный зачастую два совершенно разных зверя.
Роман принялся за еду с энтузиазмом всерьез проголодавшегося мужчины и я последовала его примеру, почувствовал тоже, что успела жутко проголодаться от ароматов тут витавших.
— Ну это я уже и сама успела узнать на собственном опыте. Хотя и до этого особенно высоких ожиданий не имела. М-м-м, вкусно как!
— А обе мои бывшие супруги имели, причем это была исключительно моя вина. И сейчас-то я люблю пустить пыль в глаза, ухаживая, а как помоложе был — вообще ужас что творил. А потом, само собой, становился разочарованием.
Некоторое время мы молчали, заканчивая с едой и размышляя, похоже, каждый о своем.
— А что есть некомфортное или неестественное во мне? — наконец задала я прямой вопрос.
— Хм-м… Тебя это интересует ведь не относительно меня? — пришлось кивнуть, признавая его правоту. — Ты в курсе, что начинать выискивать недостатки в себе в вашей с Егором ситуации неправильно? Ты — честная и как раз естественная до глубины души, ты не играешь, а чувствуешь, а Ветров… он жил в другой среде и по другим правилам. Другой состав твоего воздуха, так сказать, чище, прозрачнее, вот от этого ему и некомфортно.
— То есть, на твой взгляд для нас единственный вариант — перегореть? Никакой хроники?
— Стоп! — выставил ладонь перед собой Роман. — Неправильно меня о таком спрашивать, Валь! В моих же интересах сказать именно так. Но по факту — это вообще не мое дело и решение. Я скажу только то, что вижу прямо сейчас — тебе плохо без него, Егору — хреново без тебя. А перегорать вам светит дальше или вывозить хронику потом вместе или по одиночке — тут я вообще не разу ванговать не буду.
Эх… Ясное дело, что жизнь моя, мне и решать. Но такое чувство, что и Сойкин и Меньшов что-то знают такое, неизбежное что ли, а мне говорить категорически отказываются. Или это я какая-то недалекая, сама не вижу очевидных для других людей вещей.
— Я… отвези меня домой пожалуйста. — попросила Романа.
Все, хватит с меня. Достало ощущать себя подвешенной за сердце на веревке из тоски. Если перегореть суждено, то нефиг тушить пламя и растягивать процесс. Пусть полыхает, а не мучительно и жалко тлеет.
Глава 28
Егор
— Господин Ветров! Егор Андреевич, постойте! — остановил меня окрик у машины на парковке и, обернувшись на незнакомый мужской голос, я поморщился. Окликал меня лысый золотозубый бугай откровенно уркаганского вида, стоявший перед “Гелиндвагеном” некоего господина Морозова. — На два слова бы вас!
Бегать псиной, которую командой барин к себе подманивает, не соизволив выбраться из тачки, я не собирался. Просто развернулся и поднял бровь, давая понять, что и отсюда его прекрасно слышу. Тем более, предложение от его подручного я действительно уже выслушал и отверг.
— Ветров, вам не кажется, что отказываться от моего чрезвычайно взаимовыгодного предложения глупо с вашей стороны? — не стал Морозов ходить кругами.
— Не кажется. Ваше предложение неприемлемо и идет вразрез с основной идеей данного строительного проекта доступного жилья для массы обычных граждан.
— Массы граждан… — презрительно скривился Морозов, а его золотозубый подручный сплюнул на асфальт. — Вы это серьезно?
— Абсолютно! — отрезал я, — Всего хорошего!
Под тяжелыми взглядами этих около криминальных риэлторов я вырулил с парковки перед офисом. Гелик догнал меня на светофоре, притершись так, что едва не сшиб боковое зеркало и, злобно рявкнув движком, рванул вперед прямо на красный, заставив экстренно тормозить окружающих.
Что же, меня такие персонажи давно не впечатляют. С того момента, как я со своей командой начал продвигать в регионах проекты честно доступного жилья, вот такие желающие на этом нажиться Морозовы стали плодиться вокруг. Ну еще бы, при заключении договора на покупку на самом начальном этапе строительства, считай, у котлована, в итоге люди получали просторную квартиру улучшеной планировки по цене почти в два раза ниже рынка, при этом имея возможность платить частями. В каждом доме под это были доступны для продажи ровно треть будущих квартир относительно общего количества, дабы строительство все же сохраняло рентабельность. И практически все они были забронированы в первые дни после официального старта продаж. Но тут появился Морозовский засланец и начал настойчиво объяснять, что правильнее и выгоднее будет продавать не треть, а вовсе половину этих квартир не нам, как застройщику, а доверить это их агентству недвижимости. Само собой, по уже совсем иной ценовой политике.
Рыжий, уже традиционно, ожидал меня на крыльце и на ходу начал принюхиваться к продуктовому пакету из супермаркета, одобрительно громко урча. Окно в комнате Вали было темным, как и остальные окна в той квартире. Где-то носит их всех. Машины Михаила тоже не было видно.
