Его тайные желания (СИ) - Кит Тата

Крутанулась на пятках и заглянула в голубые глаза девушки. Боже! Как я раньше могла не замечать ее сходства с Игорем? Мимика, жесты, глубина взгляда… Да они даже злятся одинаково.

— Вилка, — выдохнула я отчаянно и сделала несколько шагов к ней. — Это я виновата. Надо было тебе сразу всё рассказать, но…

Звонкая пощечина на мгновение ослепила и дезориентировала. Я приняла ее молча. Потому что заслужила. Потому что Вилка имела права сделать это. Возможно, два самых близких человека во всем этом мире общими усилиями причинили ей боль. Она могла себе позволить ненавидеть нас и отыграться за свою боль, ответив болью.

Но, судя по всему, так думала только я, потому что сразу после прозвеневшей пощечины между мной и Вилкой вырос живой щит, коим был Игорь. Оттеснив меня широкой спиной, он схватил Вилку за руку и тряхнул её, словно пытаясь отрезвить.

Но она лишь рассмеялась. Громко, заливисто и… до слёз.

— Ненавижу, — сорвалось с её потрескавшихся губ слабое и отчаянное. — Каждый день тебя ненавижу.

— Иди в машину, — настаивал на своём Игорь.

Барахтающийся за спиной мужик, наконец, натянул штаны и поспешил исчезнуть через гримерки.

— Из-за тебя у меня нет ничего, — продолжала Вилка всхлипывая. Её запястье всё ещё было в капкане широкой ладони. Вторая рука удерживала стеклянную бутылку с алкоголем. — Ты забрал у меня всё. Маму, теперь подругу…Артёма. Из-за тебя я осталась без всего. Из-за тебя! — сорвалась она на крик.

Резким взмахом руки бутылка оказалась разбита о сцену и разлетелась на миллионы мелких осколков. Примерно так же сейчас разбивалась и Вилка, сотрясаясь всем телом безмолвном плаче. Голова опущена, трясущиеся плечи поникли. Крупная капли слёз падали одна за другой разбиваясь об пол.

Сделала неуверенный шаг к подруге, желая утешить её, попросить еще раз прощения, сказать о том, как я её люблю, но стоило мне лишь приоткрыть рот, как первым заговорил Игорь.

— У тебя было и есть всё, — его сухой, сдержанный тон ввели меня в ступор. Вилка тоже насторожилась и вскинула взгляд на отца, игнорируя потоки слёз. — Всё, что ты хотела, я тебе давал. Тряпки, машина, квартира, курорты… Любое дерьмо, любой каприз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А папа? — подняла она взгляд и заглянула в его глаза с такой болью и отчаянием, словно умоляя ответить верно хоть на этот вопрос. Так смотрит ребенок, ищущий одобрения в глазах любимого родителя — Папа у меня был?

Я почувствовала себя воровкой, укравшей чужое счастье. И лишней. В этой их сцене я была точно лишней.

— Иди в машину, — только и смог глухо ответить Игорь.

— Ну, да, — смех сквозь слёзы. — Место, Вилка. Место!

Девушка с силой выдернула тонкое запястье из цепкого захвата руки Игоря. Наклонилась, сняла туфли и швырнула их под рояль. Нетвердой походкой спустилась со сцены, неторопливо пошла между проходами в сторону главного выхода и, коснувшись ручки двери, замерла. Несколько долгих секунд о чем-то размышляла, а затем подняла взгляд на нас обоих. Черные потеки туши окрашивали ее впалые щеки и острые скулы.

— Когда будете опять трахаться в душе, закрывайте дверь. Это может сберечь парочку жизней, — проговорила она севшим голосом и вышла из зала, аккуратно закрыв за собой дверь.

Повисло гнетущее молчание, во время которого Игорь тяжело дышал. Плечи вздымались и опускались, гонимые работой его легких.

— Игорь, — неуверенно подняла руку, желая коснуться плеча, но отпрянула, когда она с глухим рыком схватил стул, стоящий у рояля и, размахнувшись, разбил его об пол.

Громкий треск ломающейся древесины заставил меня вжать голову в плечи и приготовиться к тому, что он продолжит крушить всё, что попадется ему под руку.

Но Игорь ограничился стулом, на щепки которого молча смотрел, не замечая ничего вокруг.

— Иди за ней, — проговорила я тихо. Возможно, тихо настолько, что он меня вовсе не услышал. — Иди.

Словно выйдя из оцепенения, он перевел взгляд на меня. Нахмурился так, будто увидел здесь впервые.

— Зачем? — от вопроса повеяло льдом.

— Ей, нужен отец. Неужели ты не понял?

— И что я ей дам? — всё тот же холодный тон и кулаки исчезли в карманах брюк.

— Я не знаю, что отец может дать своей дочери. Мне нечего на это ответить. Просто иди за ней и поговори.

— Хочешь, чтобы я ее утешил? — выплюнул он цинично. — Чтобы дал ей понять, что оплакивать наркомана — нормально?

Звонкая пощечина снова разрезала воздух.

В этот раз ударила я.

— Артём не был наркоманом. Никогда. Запомни это, — едва сдерживая слёзы, ткнула пальцем ему в грудь. — Никогда.

— Мне плевать кем он был, но факты говорят сами за себя.

— Какой же ты идиот, — покачала головой, глядя в его холодные бездушные глаза. Что-то в нем изменилось. Словно кто-то сорвал маску и показал мне его истинное лицо, в котором не было ни капли привлекательного. — Ты даже не понял, о чем говорила твоя дочь. Чего просила…

— Я дал ей всё! — отрезал он резко, а затем более сдержано, явно с трудом удерживая себя в рамках, добавил. — Поехали ко мне, там поговорим.

— Никуда я с тобой не поеду, — обошла его стороной и ударила по ладони, которой он пытался меня поймать за локоть. — Не прикасайся ко мне, — бросила ему, не оборачиваясь, и быстрыми шагами покинула актовый зал, хлопнув дверью.

Мне нужно оказаться как можно дальше от него. От его влияния, от его гнетущей ауры. От того сумасшедшего давления, что он оказывает на меня одним только взглядом.

Нужно освободиться от его участия в своих мыслях, чтобы, наконец, остаться один на один с собой и понять чистоту своих и его желаний.

Глава 37

Чайная ложка глухо ударяется о стенки кружки, наполненной горячим кофе. Не помню, добавляла ли я сахар, но помешивать не перестаю. Глядя в темную жидкость, что закручивалась воронкой от простых манипуляций ложкой, пыталась создать в голове вакуум, свободный от мыслей. Свободный от холодных океанов голубых глаз. Свободный от мыслей о том, что где-то в центре города вчера вечером или, возможно, сегодня ночью, был продолжен конфликт, начало которому, как стало очевидно вчера, было положено еще задолго до моего знакомства с Вилкой и ее отцом.

Чужая семья — потёмки, но меня случайным образом занесло в самое темное и потаенное место их отношений. Эгоизм. Равнодушие.

Вынула ложку из кружки и положила ее рядом, наблюдая за тем, как черная воронка замедляет водоворот.

— Твою мать! — донеслось из маминой комнаты вместе с мелодией звонка. — Твою мать! Да! Алё!

Грохот, торопливый топот, звук открываемых и закрываемых ящиков комода.

— Я без тебя вижу, что проспала, — ворчала мама на незримого собеседника, звонок которого и разбудил её. — Сильно лютует?… Чёрт! Со вчерашнего дня всю кровь выпил. Не в курсе, что у него случилось?

Снова топот, шорох вещей, хлопок крышки шкатулки и украшениями.

— Поняла. Слушай, Лен, — голос мамы стал ближе. — Прикрой меня перед Ренатовичем. Скажи, что отошла за кофе, бумагами или еще каким дерьмом. Через полчаса приеду.

Шаги стали всё ближе, пока не остановились у входа в кухню.

— Диана! — вздохнула мама возмущенно. — Ты почему меня не разбудила?

— Только что проснулась, — соврала я, опустив взгляд.

— Черт! — рыкнула мама, заплетая на ходу невнятную шишку на макушке. — Первый раз за десять так проспала. Даже причесаться толком не успею. Что у тебя там? — спросила она, хватая мою кружку. Один большой глоток и красивое женское лицо сморщилось в отвращении. — Фу! Без сахара! Ты худеешь, что ли?

— Нет. Просто… — вобрала в легкие побольше воздуха и обратилась к маме, глядя ей прямо в глаза. — Мама, нам нужно поговорить. Это срочно.

— Прости, милая, но сейчас никак. Если я опоздаю еще на минутку, то мне мало не покажется, — выбежала она из кухни, набирая что-то на ходу в телефоне, и из прихожей крикнула. — Вечером обязательно поговорим. Да, такси? Мне срочно нужна машинка…