Вероника, я люблю тебя! (СИ) - Ус Евгения

— Будь аккуратней, ладно? Ну, там, с ним. Не позволяй ему лишнего, — кричит мне Рита. Ох, уж, этот беспокойный взгляд! Чего это она? Решила побыть мне мамой? Даже смешно. Я киваю и иду в магазин.

Лидия сразу уходит, она очень спешит. Спрашивает, правда, как у меня дела и настроение. Желает хороших выходных.

День проходит быстро. В пятницу обычно много покупателей. Я буквально не успеваю, но, в конце концов, смена заканчивается. На часах 18. 59. Я почему-то волнуюсь. Марка нет. На улице уже темнеет. Мне скорее хочется его увидеть. Обнять. Он не звонил весь день.

Я снимаю кассу, закрываю программу. Одеваюсь. Вешаю через плечо свою маленькую сумочку и беру дорожную в руки. Когда иду к выходу, дверь открывается, звенит колокольчик, и я вижу красивое лицо моего парня. Выглядит он потрясающе! Снова черные джинсы, белоснежная футболка под кожаной курткой, чёрные кроссовки. Чёрно-белое сочетание действительно идёт ему. Волосы немного влажные и блестят в свете ламп.

Марк улыбается мне. Он безумно привлекательный в этот момент.

— Собралась без меня?

Подхожу к нему. От него веет холодом. Куртка мокрая.

— Ты опоздал, — говорю, наклоняя голову набок.

— Нет, я как раз вовремя.

Марк обнимает меня и нежно целует в губы.

— Какой ты холодный, — глажу его по щеке.

— А ты, наоборот, горячая, — шепчет он мне. — Кто меня дразнил вчера?

Я краснею.

— Марк, я…

— Если ты прикусишь губу сейчас, то утащу тебя в подсобку!

Угрожает он мне? Я, правда, хотела прикусить губу, но теперь не стану. Мне нужно закрыть магазин.

Он смотрит на меня, и в его глазах мелькают жёлтые искорки.

— Нужно закрыться. В смысле закрыть магазин, — шепчу я. А он смеётся. Доволен моим смущением. Он забирает мою дорожную сумку.

— Конечно, пойдём.

Интересно, он и, правда, затащил бы меня в подсобку? Что-то подсказывает мне, что он точно бы сделал это. Мы выходим. Я закрываю магазин.

— Смотрите-ка, кто здесь! — Раздается голос справа от нас. Марк берёт меня за руку. Я чувствую, как он напрягается. Меня пронзает нехорошее предчувствие. Поворачиваю голову и вижу троих парней, идущих в нашу сторону.

— Готова? — Спрашивает Марк.

Киваю.

— Пойдём.

Он тянет меня за руку к машине. Я оглядываю улицу! Не единой души, кроме нас! Это что, специально? Чёрт. И куда все подевались? Время-то ещё не позднее!

— Куда это вы так спешите? — Спрашивает один из парней противным хриплым голосом, смутно знакомым. Он равняется с уличным фонарем, и я узнаю его рыжую шевелюру. Тот самый парень, которого избил Марк.

— Валите отсюда, — голос моего парня спокоен совершенно. И твёрд. — Ника, садись в машину.

— Ну, уж нет. На этот раз я её распробую.

Все трое начинают ржать.

— Закрой свою пасть, — рычит Марк.

Он подталкивает меня к машине и открывает переднюю дверцу. Кидает на сиденье мою сумку.

— Ты, между прочим, выбил мне два зуба, — говорит рыжий. — С тебя должок.

Они подходят ближе.

— Ника, садись в машину, я сказал.

Я понимаю, что нужно делать так, как он говорит. Не время противиться. Я уже собираюсь сесть на сиденье, как вдруг оба парня, что пришли с рыжим, один в какой-то грязной куртке из плащевки, другой в местами разорванной джинсовке, бросаются на Марка с двух сторон.

— Хрен ты уйдешь сегодня целым, — слышу голос одного из них. — Брату моему зубы выбил, урод!

Я вскрикиваю, когда Марк с размаху ударяет того, что в джинсовке в челюсть. Парень отшатывается и падает. Второй бьет Марка в спину. Очень «смелый» поступок! Марк делает шаг вперед, но не падает. Он не успевает развернуться, как первый ударяет его по ноге, ниже колена. Удар, по всей видимости, не сильный, потому что Марк только матерится в голос и злится сильнее. Мне становится страшно. Марк хватает парня в джинсовке и с силой кидает того на асфальт.

Завороженная всей этой дракой, даже не замечаю, как рыжий оказывается рядом со мной. Он хватает меня за плечи и толкает на асфальт. Я падаю и больно ударяюсь плечом. Хорошо, что не головой!

— Ника! — Орёт Марк. В его голосе я слышу ужас, он испугался за меня. Ещё бы! Я сама испугалась не меньше! Марк кидается в мою сторону, но два парня опять нападают на него. Один даже бьет в челюсть. А Марку, будто всё равно! Он, кажется таким разъяренным, что готов убить обоих.

Рыжий склоняется надо мной, заслоняя Марка. Я чувствую запах его перегара и тяжесть его тела. Как же это противно! Он прижимает меня к мокрому асфальту, а на его тонких губах вижу хищную улыбку.

— Сейчас посмотрим, за что бьется твой парень. И не зря ли я потерял два зуба.

— Отпусти меня, — шиплю я. Вырываюсь, что есть силы, но он крепко прижал меня. Он запускает руку под мой плащ, а мне вдруг удается высвободить одну ногу, и я с силой, на которую только способна в таком положении, бью его между ног. А потом чувствую, что мне становится легко. Меня больше не прижимают к асфальту, и нет противного запаха перегара.

— Ника, — слышу я голос Марка. В тот же момент меня поднимают сильные руки и ставят на ноги. — Как ты?

Я бросаю взгляд в сторону и вижу, как двое обидчиков убегают по дороге от нас, что есть силы. Один из них сильно хромает. Рыжий катается по асфальту и стонет.

В глазах моего парня плещется ярость. Желваки ходят, зубы стиснуты.

— Я нормально, — киваю.

— Точно? — Он обшаривает взглядом моё лицо. А я смотрю на его разбитую губу.

— Да.

Марк отпускает меня и подходит к рыжему. Склоняется над ним. Что-то тихо говорит. Потом удовлетворённо кивает и снова идёт ко мне.

— Поехали отсюда.

Я сажусь в машину, убрав сумку на заднее сиденье. Марк садится тоже.

— Наши планы не поменялись? Ты точно в прядке?

Я киваю.

— Я нормально, поехали.

Когда мы выезжаем из города, Марк уже немного успокоился.

— У тебя кровь на губе, — говорю я.

— Ерунда.

— И на руках.

Смотрю на разбитые костяшки его пальцев. Представляю лица моих обидчиков. Они сами виноваты.

— Это не моя кровь, — отзывается Марк.

— Всё равно…

— Ника, меня ударили один раз, — он показывает на лицо. — Со мной всё нормально. Я и не в таких переделках участвовал. А это я бы даже дракой не назвал. Однажды, набил рожи пятерым!

Что я слышу? Он хвастается? Вот, блин. Мужчины, наверно, все такие. Любят поразглагольствовать, скольким набили морды, и в скольких драках участвовали. Я слышала разговоры студентов, пока мы сидели с Риткой во дворе колледжа.

— Нужно убрать кровь, и промыть раны. Нам долго ехать?

— Раны. Из твоих уст это звучит так, будто меня пырнули ножом или подстрелили. Ещё примерно час или чуть больше.

Он улыбается. Я вздыхаю.

— Останови машину, — говорю я.

— Ника, перестань!

— Это ты перестань!

Тем же жестким тоном, что и он говорю я. Он смотрит на меня удивлённо! Что не ожидал? Так получай! Нечего командовать!

— Ладно, — недовольно ворчит он.

Я мысленно улыбаюсь. Пусть это маленькая, но победа.

Он останавливается на обочине, я достаю из сумочки влажные салфетки и обеззараживающую мазь.

— Серьёзно? Ты всегда с собой это носишь? — Кивает он на мазь. — Или это ты подговорила их напасть, чтобы проверить мою реакцию?

Ржёт.

— У меня всегда всё под рукой, — говорю я строго.

— Ого! Ты сейчас, как твоя мама. Холодная, отстраненная, серьезная. В таком порядке?

Я вспыхиваю.

— Это не так, — возражаю я. — Давай руки.

Я осторожно стираю кровь с пальцев и обрабатываю мазью. Потом тянусь чистой салфеткой к его лицу, но он отстраняется.

— Нет, тереть мои губы этими противными влажными салфетками я тебе не дам.

Я надуваю губы.

— Лучше поцелуй меня. Но, если тебе неприятно пробовать кровь на вкус, то…

Как он мог так подумать? Я придвигаюсь к нему и глажу по щеке.

— Неужели ты думаешь, что я не поцелую тебя, испугавшись нескольких капель крови?