Викторьен Дю Соссей - Дневник кушетки
О! я вас умоляю, вернитесь все, как видения, принесите какое-либо утешение несчастной кушетке! Я была предназначена служить вашим прихотям; я не спала ночей напролет, записывая ваши похождения, вы у меня в долгу. Дайте же мне возможность вновь зажить прежними мечтами. Я обращаюсь к вам, как к последней надежде на спасение. Если вас больше не будет со мной, я не выживу!
О, бедная! Мой хрыч заставил меня принять третью по счету ванну!
Горничная это заметила.
— Старая свинья! — воскликнула она. — Кроме как пить, он обо всем забывает!
Она в это время натирала паркет.
Здесь натирают паркет; но никогда не сменяют старику белья. Как это грустно, состариться таким образом!
Говорила ли я, что горничная грубая замарашка? Прежде всего, она некрасива; она дурно провела свою молодость.
Сегодня, после полудня, пришел к нам племянник моих новых хозяев, служащий в одном большом магазине. Тетки его не было дома; она по воскресеньям ходит к вечерне.
Ожидая ее, он стал заигрывать с горничной, так как не мог же он разговаривать со своим дядей, который не только не говорил, но и не понимал ничего. Та ничего не имела против, наоборот, она была очень довольна. Я не уверена, произошло ли то, чего они хотели, потому что они ушли в столовую или, может быть, в гостиную, а оттуда я уже ничего не могла слышать.
Мой старик в это время утешался вполне.
…Прошло девять дней; ничего нового. Моя жизнь, как и жизнь всех окружающих, протекает вяло и однообразно. Я не в силах больше так жить. Я задушусь. Я, сказав последнее прости, наложу на себя руки. Я сделаю сверток из всех листов бумаги, которые я исписала чернилами, и пусть, кому заблагорассудится, возьмет их. Так моряк, чувствуя, что корабль идет ко дну, бросает в море бутылку.
Прощайте, маленькие девочки, так страстно льнущие к мальчикам; среди вас я провела такие счастливые годы; прощай, узкий и темный двор — царство тишины и тайн; прощай, бедная мебель; не знаю, куда тебя судьба забросила, а, может быть, ты, как и я, в этот момент стонешь и сожалеешь о прошлом; прощайте, прелестные женщины, девицы, полудевы, услаждавшие песнями мой слух и заполнявшие мою тоску такими чудными звуками; прощайте, сударыни; прощай, прелестная дама с карими глазами, которую я любила от всей души; прощай, милашка Андре; тебе мой хозяин уделял много сокровищ своей души и кое-что еще; прощай, дорогая Ивонна, ставшая законной супругой моего хозяина; не делай его рогоносцем, он тебе доверяет, и к тому же бесполезно обманывать такого супруга, как он; прощай, мой любимый хозяин, которого могучее туловище, покрытое волосами, приближало к доисторическим людям, к первым потомкам медведя или обезьяны, обладателям мускулистых солидных рук; его уста так много дали и в таком обилии приняли поцелуи; его нервная сила была так поразительна; и я убеждена, что он мог удовлетворить всех женщин мира и даже негритянок! Прощай, прощай славная, прелестная жизнь, пышно расцветавшая, и этот тернистый путь, по которому, обнявшись, проходило столько влюбленных пар; прощайте, вздохи, ласки, крики восторга, возгласы, мольбы… Еще!.. Еще!.. Еще!.. Прощай, маленький стул, мой соперник и соучастник; прощай, большая кровать, к которой я ревновала, ты единственная непроданная, ты, может быть, и поныне служишь прихотям моего дорогого хозяина и обожаемой им Ивонны; прощай, старое тяжелое мещанское кресло; прощай, неудобный пуф; прощай, перо; прощай, чернильница; прощай, бумага, я могла бы записать еще много интересных эпизодов, если бы не этот злосчастный случай…
Я плачу, я рыдаю, мои нервы взвинчены, я не вижу, я не слышу больше, я как бы парализована… Я, кажется, становлюсь хрычом, похожим на моего старого хозяина… я перестаю узнавать… Я немею… Вот мои последние слезы… Я плачу… Я смеюсь… Я схожу с ума! Я сумасшедшая! Ах! Ах! Ах! Я сумасшедшая… безумная! Я… безумная… Я плачу…
КОНЕЦ.
Викторьен Дю Соссей
Имя этого писателя вряд ли знакомо широкому кругу наших читателей. Да и знатокам французской литературы оно скажет не так уж много… Естественно, возникает вопрос: насколько правомерно появление Викторьена Дю Соссея в блестящей компании «Секс-пира», в окружении таких значительных художников и выдающихся стилистов, как Д'Аннунцио, Гюисманс.
Да, автор «Дневника кушетки» не сумел войти в анналы большой литературы. Самые подробные, самые обстоятельные «Истории французской литературы» не уделяют ему ни строчки. Его современники — литературные критики — со снобизмом зачисляли романы Дю Соссея в разряд бульварной литературы. А в фундаментальной «Библиографии французской литературы с 1801 по 1930 год», составленной американским профессором Тиме, не числится ни одной рецензии, ни одной критической статьи на 32(!) романа писателя. Еще более удивительный и характерный факт: многотомный библиографический словарь Тальвара, который служит незаменимым руководством для всех, кто занимается французской беллетристикой, вообще не упоминает Дю Соссея, как будто его не существовало. Но романами Дю Соссея с упоением зачитывались целые поколения французских (и не только французских) читателей…
Вот и редакция «Секс-пира» придерживается того мнения, что читатель, если не всегда, то зачастую бывает прав, и увлекательность книги имеет порою не меньшую ценность, чем отточенность стилистики и языковые изыски. К тому же на нашем «Секс-пире» есть место для самых разных блюд: и для тех, которые рассчитаны на ценителя и отличаются утонченным вкусом, и для тех, от остроты коих обжигает рот…
Мы почти ничего не знаем о жизни Дю Соссея: известно лишь, что он родился в центре Франции в 1868 году — в городе Друэ, департамент Луара-и-Шер. Но… жизнь писателя — это его книги! Дю Соссей дебютировал в литературе в 1894 году романом «Наслаждаться… Умереть.» Роман пользовался успехом и очень скоро весь тираж был полностью распродан. Окрыленный удачей, автор продолжает писать в том же фривольно-жизнелюбивом духе. Почти ежегодно публикует он новые романы: 1895 — «Худшие радости», 1896 — «Извращенная», 1897 — «Школа разврата», 1898 — «Галантные воспоминания времен Второй Империи», 1899 — «Девушка с запятнанной репутацией», 1900 — «Последние объятия». Вскоре Дю Соссей становится одним из самых плодовитых беллетристов своего времени, выводя к читателю по два, три, даже четыре своих детища в год: 1901 — «Ночи Касбы, или Героические штаны» и «Смех, кровь и сладострастие», 1902 — «Пасущие тела, жгучие красавицы», 1903 — «Я прекрасна» и «Дневник кушетки», 1904 — «Бессмертный идол», 1905 — «Продается, сдается внаём», «Женщина, любовь, ложь» и «Жертвы поцелуев», 1906 — «Морфий. Роман о жизни морфинистки» и переработанное издание «Извращенной», 1907 — «Лекарство для одиноких женщин», «Улица Мира» и «Наука поцелуев. Кама-Сутра современной любви», 1908 — «Золотая ограда», «Корсиканка», «Обломки любви», «Свободный союз», 1909 — «Горести из-за адюльтера», 1910 — «Ночь любви» и «Торговля женщинами», 1911 — «Атласная кожа», 1912 — «Еврейская армия», 1913 — «Мы — циники»… Огромный список! Заметим, однако, что большинство из немногочисленных вещей числились среди бестселлеров тогдашнего книжного рынка. Например, «Девушка с запятнанной репутацией» за 6 лет выдержала 16 изданий, а коммерчески самый успешный роман «Продается, сдается внаём», о котором писали, что он произвел «революцию в библиотеках», всего за год — 20 изданий. Успешной продаже способствовало хорошее художественное оформление книг — красивые цветные обложки, большое число (до 150) рисунков в тексте. Так, на обложке романа «Продается, сдается внаём» художник изобразил не подлежащее аренде скучное строение, а прекрасную обнаженную женщину, распятую на кресте. Не менее завлекательными иллюстрациями был снабжен текст романа «Извращенная»: героиня примеряет полупрозрачную ночную рубашку, крутится обнаженной около зеркала, выходит из ванной, раздевается на приеме у доктора, проходит курс лечения массажем и т. д.
