Святых не существует (ЛП) - Ларк Софи

Это неправда. Иногда ему не все равно. Ему было не все равно, когда он разбил ту модель солнечной батареи.

Я тряхнула головой, раздражаясь на себя.

Ярость - это не то же самое, что «забота».

У меня сдавило грудь, и мне трудно сделать полный вдох.

Я все время думаю о теле девушки, найденном на поле для гольфа. И о других на пляже...

Сколько их уже было? Шесть? Семь?

Чудовище из залива.

Я сказала себе, что это не имеет ко мне никакого отношения. Меня порезали, но не разорвали на части. Не убили.

Теперь я думаю, что так и должно было быть.

Аластор - это Зверь? А Коул?

Или они оба?

Дождь льет сильнее, отдельные капли исчезают в сплошном потоке. Дождь разбивается на улице, поднимая серебристые брызги, которые сверкают, как искры.

Я дошла до конца прохода, где витрина из пластинчатого стекла покрыта старыми, облупившимися наклейками, которые когда-то гласили: «Предоставьте свои вещи, монеты, круглосуточное самообслуживание».

Сквозь эти облупившиеся буквы я вижу фигуру, ожидающую снаружи. Высокая, темная, без зонтика. Неподвижно стоит на тротуаре и смотрит прямо на меня.

High Enough - K.Flay

Я уже знаю, что это Коул.

Он преследует меня всю неделю. Я видела его на улице возле своего дома и в кафе напротив « Sweet Maple». Он знает, что я его видела, и ему все равно. Он не пытался стучать в мою дверь или заставлять меня снова есть с ним поздний завтрак.

Он просто наблюдает. Ждет.

Стоит на страже.

Теперь холодок пробегает от моего затылка по позвоночнику.

Наконец-то я поняла.

Коул не следит за мной. Он следит за Шоу.

Держись от него подальше. Он опасен. Я не шучу.

Слишком темно, чтобы разглядеть лицо Коула, да еще и дождь накрапывает на глаза.

Зато он видит меня. Ярко освещенную, чистую и сухую, в обрамлении этого окна.

Я прижимаю ладонь к стеклу.

Как я могу так бояться кого-то и при этом не могу заставить себя убежать? Я не хочу бежать от Коула. Я хочу стоять на месте, пока он идет ко мне, а потом протянуть руку и коснуться его лица. Я хочу срывать маски, одну за другой, пока не останется ни одной. И тогда, что бы ни скрывалось под ними... Я хочу увидеть это.

Он напугал меня в ночь вечеринки на Хэллоуин. Он сделал это нарочно. Намеренно обнажил клыки, потому что хотел отпугнуть меня от Шоу.

Почему?

Потому что он хочет обезопасить меня.

Как бы безумно это ни звучало, я верю в это.

Коул хочет сохранить меня в безопасности. Именно поэтому он проводит бесчисленные часы, наблюдая за мной, когда в его распоряжении весь город, когда он мог бы заниматься чем угодно другим.

Я возвращаюсь к сушилкам, проверяя оставшееся время.

Двенадцать минут.

Я прислоняюсь к стеклу, глаза закрыты, все мое тело сотрясает громадная промышленная машина. Эти сушилки, наверное, старше меня. Каждая размером с компактный автомобиль. Каждая с мощным двигателем.

Колокольчик над дверью издает нежный звон, когда кто-то входит.

Я прижимаюсь лицом к стеклу, глаза закрыты.

Я слышу, как он подходит ко мне сзади, хотя никто другой не услышал бы этих осторожных, размеренных шагов.

Я даже слышу одинокий звук каждого вдоха и выдоха его легких.

Не оборачиваясь, я говорю, — Привет, Коул.

В стекле я вижу его отражение: мокрые волосы, более черные, чем вороново крыло, прилипли к щекам. Темные глаза смотрят только на меня.

Дождь стекает с подола его пальто на линолеумные плитки.

— Привет, Мара.

Он проносится за мной, прижимая меня к сушилке. Его тело мокрое и холодное, твердые мышцы его груди прижаты к моей спине. На моем животе сушилка качается и гудит, распространяя тепло через меня в Коула.

Он прижимает меня к себе, как мотылька к ветровому стеклу.

Я чувствую, как его сердце колотится о мою лопатку. Я чувствую его горячее дыхание на своей шее.

— Тебе пора перестать прятаться, — шепчет он мне в горло. — Пришло время тебе вернуться домой.

Ужас проникает в меня - тот прилив адреналина, который заставляет кровь бурлить в каждом отдаленном капилляре, пока все мое тело не начинает пульсировать, как барабан. Запах Коула окутывает меня, не смываемый дождем, а только усиливаемый им.

Если Коул такой плохой, то почему он чувствуется так хорошо?

Кто знает, что чувствует кролик, когда ястреб приземляется и прижимает его к земле? Когда эти жестокие когти смыкаются вокруг его тела. Когда он поднимается в небо...

Может быть, момент захвата - это блаженство.

Может быть, это ощущение полета.

Я знаю только, что все мое тело трепещет в такт с сушилкой. Коул прижимает к ней мою грудь, мой живот, мои бедра. Вдавливает меня в него. Не ослабляя давления ни на секунду.

— Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе домой? — задыхаюсь я.

— Да, — рычит он, его грудь вибрирует, как сушилка, от жара и давления у меня кружится голова.

— Нет, — говорю я, закрывая глаза и качая головой.

Его руки хватают меня за бедра, пальцы впиваются в них. Он сильнее прижимает меня к стеклу.

Вибрация оказывает на меня определенное воздействие. Я чувствую, как краснеет кожа, учащается пульс, возникает торопливое, сжимающее чувство, которое можно сдерживать так долго.

— Почему с тобой всегда так сложно? — рычит он.

Я слегка поворачиваю голову, так что мы оказываемся щека к щеке, а рты разделяет всего дюйм.

— Я хочу увидеть твою студию, — требую я.

Я чувствую его раздражение. Слышу, как скрежещут его зубы.

— Отлично, — огрызается он. — Завтра вечером.

Это безумие. Я не должна идти ни в его студию, ни к нему домой. Я должна позвонить в полицию.

Но копы мне не поверят. Они никогда не верили.

Кто Коул - мой наставник или убийца? Он защищает меня или охотится на меня?

Есть только один способ узнать правду.

Коул скользит рукой вниз по моим шортам. Он находит мою киску уже скользкой и пульсирующей. Я отчаянно жажду его прикосновений.

Я издаю протяжный стон, когда он проталкивает в меня свои пальцы.

Он толкает меня к сушилке, прижимая мои бедра к дверце. Я чувствую, как его член вдавливается между моих ягодиц. Тепло и гулкая вибрация проникают в меня, снова и снова, с каждым поворотом одежды. Проходит всего три толчка его пальцами, три толчка его бедер о мою задницу, прежде чем я начинаю кончать.

Я стону и дрожу, бьюсь о сушилку. Коул прижимает меня к себе своим влажным, исходящим паром телом. Прижимая меня к себе, посылая каждую новую волну через меня.

— Завтра в семь вечера, — рычит он мне в ухо. — На этот раз никаких проделок. Если ты опоздаешь хоть на минуту... я приду и найду тебя.

Я едва слышу его из-за сушилки. За горячим, жидким наслаждением, бьющимся в моих ушах.

Через мгновение он исчезает. Звучит зуммер, сушилка останавливается, а я стою на месте, ноги трясутся, и я понимаю, что точно сошла с ума.

29

Коул

Готовясь к появлению Мары, я сотни раз возвращаюсь к мысли о том, как мне ее убить.

Раньше я никогда не был нерешительным.

Я всегда точно знал, что мне делать, как будто это уже произошло.

Она затуманивает мой разум. Она затуманивает мою способность видеть.

Если я уберу ее из своей жизни, я вернусь к прежнему образу жизни. Я в этом уверен.

Проблема в том... Я не знаю, хочу ли я возвращаться.

Мара искажает мою сущность. Но в данный момент, когда я с ней... Мне это нравится. Я вижу то, чего раньше не замечал. Я чувствую вещи. Черт, я даже вкус ощущаю по-другому.

Она электрическая. Я прикасаюсь к ней, и по мне пробегает ток. Она зажигает меня, заводит, наполняет энергией.

Расплата за это - потеря контроля.

Контроль всегда был моим главным приоритетом. То, что делало меня уникальным. Источником всей моей силы.