Ночи дома Нар-Шах (леди дома Нар-Шах + Трофей для госпожи)
Проклятая магия Завайны заставила его так отчаянно пытаться доказать себе, что его старая хозяйка ошибалась, что он был готов подвергнуть себя любому унижению, чтобы только опровергнуть её слова – вплоть до того, чтобы прийти с предложением к кому-то, кто, как он думал, будет грубо с ним обращаться и никогда не позволит ему забыть о том, что случилось… Забыть, что он пошёл на то, чтобы умолять её воспользоваться им – но теперь желание опровергнуть слова Ракшасы были меньшей, самой незначительной из причин. Он мог думать только о том, как прожить эту ночь, которую Аника готова была ему подарить.
С трудом сгибая непослушные ноги, он шагнул к госпоже, ещё более смущённый теперь, когда огонь давал достаточно света, чтобы его можно было по-настоящему разглядеть, но во взгляде девушки по-прежнему не было отвращения, когда она притянула его к себе для нового поцелуя и, Вечный Огонь, теперь его поцеловали дважды, два отдельных воспоминания, которые он мог беречь и переживать заново, чтобы противостоять боли и презрению, которые готовила для него Бездна.
Он почувствовал пальцы Аники на своей рубашке, медленно потянувшие полы вверх, уверенно, но неторопливо, с такой заботой, как будто его мнение об этом действительно имело какую-то ценность. Когда Кадир послушно поднял руки и позволил себя раздеть, губы девушки мгновенно приникли к выемке между его ключиц. Мягко нашёптывая ему в кожу беззвучные слова, двинулись вверх, лаская горло и кадык, затем подбородок, и снова спустились вниз вдоль шеи, касаясь чувствительной точки под ухом, о существовании которой Кадир никогда не знал. Когда рубашка оказалась на полу, руки Аники легли на его бока, вызывая мгновенную дрожь волнения, густо смешанную со страхом – сейчас, вот сейчас она наконец поймёт, что делает, и кто перед ней.
Аника нежно огладила его обнажившееся тело и спустилась губами к его плечу. На мгновение легко прикусила кожу, срывая ответный стон, и двинулись дальше, вычерчивая огненную дорожку желания вниз по груди Кадира. Когда глаза Аники открылись, и она чуть отстранилась, внимательно разглядывая его, Кадир понял, что не может больше выдерживать этот взгляд, не может даже смотреть на её лицо, не мог видеть момент, когда Аника наконец рассмотрит его обнажённое тело и осознает, насколько ужасно он изуродован.
Закрытые глаза не помешали ему услышать полузадушенный вздох госпожи.
Кадир понял, что больше для него не будет ничего – ни поцелуев, ни прикосновений. Ему повезёт, если Аника просто уйдёт. «Пожалуйста, не уходи», - продолжало биться в висках. «Я сделаю всё, что угодно».
- Сияние Пламени, Кадир… - задыхаясь, прошептала демоница, и Кадир задержал дыхание, ожидая того, что последует дальше. – Ты ещё более великолепен, чем я ожидала.
Глаза Кадира распахнулись в болезненном удивлении. Он ошибся. Позволил убаюкать себя ложному чувству безопасности, потому что Аника вела с ним себя почти так, как будто он был для неё человеком, был мужчиной, которого она могла бы желать, позволил одурачить себя её мягкости, позволил себе забыть, как ей нравится насмехаться над ним… почему он всегда оказывался таким дураком?
Он всегда плохо разбирался в людях, Кадир впервые понял это тогда, когда Марена его разыграла, но время шло, а он совсем не менялся, и сегодняшний вечер снова это показал.
Он хотел что-то сказать, что угодно… Но Кадир боялся, что голос выдаст его, и он сломается, поэтому просто сосредоточился на том чтобы выровнять дыхание. Замер, не сводя глаз со стены перед собой. Если бы он мог просто пережить эту ночь, этого уже было бы достаточно, чтобы доказать – Ракшаса была не права, кто-то, по крайней мере, захотел воспользоваться им достаточно сильно, чтобы вытерпеть его эти несколько часов, даже если на самом деле целью госпожи было поиздеваться над ним.
Пока он ждал дальнейшего унижения, пара тёплых рук добралась до его лица и теперь удерживала его на месте, так что единственным оставшимся выбором стало закрыть глаза или всё-таки посмотреть в зелёные глубокие и опасно взволнованные зрачки демоницы. Опустить веки означало бы выдать слишком много, поэтому он решил посмотреть. Как могли эти глаза казаться такими нежными, когда их хозяйка была такой жестокой?
- Кадир… - Кадиру послышался лёгкий вздох, но голос Аники звучал уверенно и спокойно, когда она продолжила: - Я могу представить, что эта стерва, должно быть, сильно повлияла на твою самооценку, но я действительно сказала то, что думаю. Ты великолепен.
На этот раз он ничего не смог поделать со слезами, подступившими к глазам, это было слишком больно. Одна из рук, заставлявших его смотреть, мягко погладила его по щеке, стирая большим пальцем эту непрошенную слезу. И несмотря на то, что над ним издевались, Кадир был настолько жалок, что не мог удержаться, чтобы не наклониться, не потянуться вслед за ней, силясь сохранить ещё одно воспоминание, продлить это прикосновение.
- Ты мне не веришь, не так ли? – тихо сказала Аника. – Ты думаешь, я играю с тобой… - она закусила губу и огляделась по сторонам. – Здесь есть зеркало? Как, Пламя тебя разбери, ты вообще здесь живёшь?
Кадир стиснул зубы. Несмотря на попрёки он был счастлив сейчас, что зеркала здесь действительно нет. Это было бы слишком сильным унижением даже для него – стоять с голой грудью перед зеркалом, в то время как его новая хозяйка, эта прекрасная госпожа, стоит рядом, всё ещё полностью одетая и указывает на все его недостатки.
- Простите, госпожа, - с трудом заставляя себя говорить спокойно, хрипло произнёс он.
Аника вздохнула.
- Это не твоя вина, - тихо сказала она. – Кто-то должен был проследить, чтобы тебя обеспечили всем необходимым, когда ты переехал сюда. Я попросила Эштара, но… - она слегка округлившимися глазами обвела его пустую комнату. – Похоже, это не тот человек, который понимает, что такое комфорт. Хорошо, что ему хватило фантазии на кровать.
Она замолкла на мгновение и затем зачем-то добавила:
- Не злись на него. У тебя хотя бы есть шторы. У него их нет.
