Серебряные крылья, золотые игры (ЛП) - Марсо Иви
― В центре крыши есть небольшой люк, сейчас закрытый и запертый.
Как и обещал Райан, здесь все из камня, песка и железа.
Ничего, что могло бы гореть.
Внезапно воздух пронзает злобный, неестественный звук. Единорог выбегает из тени и встает на дыбы. Пена стекает у него изо рта. С уздечки слетает железная цепь. Копыта роют песок.
Максимэн выхватывает меч, хотя между нами и зверем ― прочные металлические перила манежа.
Сердце подскакивает и замирает в горле. Солдаты наводят стрелы с железными наконечниками. На песке видны лужи крови, оставшиеся от одной из жертв единорога.
Я вызываю свой внутренний голос, чтобы приказать ему остановиться, но…
Что, по-твоему, ты делаешь? ― Мист ругает его чопорным, строгим голосом.
Разъяренный единорог замирает, как погасшая свеча. Широко раскрыв глаза, он смотрит на Мист так, словно никогда не видел другой лошади. Насколько я знаю, он и не видел.
Мист неодобрительно стучит копытом.
Посмотри на себя. Устраиваешь беспорядок. Шумишь. Из-за чего? Новая конюшня в твоем полном распоряжении? Свежая люцерна? Как ужасно.
Единорог вскидывает голову, уши поворачиваются вперед, голова слегка откинута назад, он ошеломлен. Мист на шесть ладоней ниже его и весит вдвое меньше. У нее нет смертоносного рога. Нет железных копыт.
И все же кажется, что он сразу начинает ее уважать.
Солдаты медленно опускают луки, пораженные происходящим на их глазах волшебством. Их внимание переключается с одной лошади на другую.
― Я прикажу строителям сделать для Мист стойло рядом со стойлом этого чудовища, ― бормочет Максимэн в благоговейной тишине. ― Она единственная, кто смог его приручить. Когда Райан вернется, он все поймет.
Я сжимаю пальцы вокруг недоуздка Мист.
― Ты не знаешь, безопасно ли это. У него может быть злой умысел.
Максимэн поджимает губы и, запинаясь, произносит:
― Я… э-э… не думаю, что у него плохие намерения по отношению к ней. ― Он прочищает горло и кивает в сторону единорога.
Я в замешательстве, и мне требуется минута, чтобы заметить напрягшееся, хм, внимание между задними ногами животного. Я стону и закатываю глаза к железному потолку, в то время как Мист откидывает гриву, хлопая длинными ресницами.
Я думаю про себя: все самцы одинаковы, тают, как свеча, перед красивой самкой.
***
Остаток того дня я провожу, наблюдая за Мист и единорогом, слушая их нудную болтовню о предпочтениях в сене, загадках человеческого поведения и о том, как им обоим по ночам снится морковь. Только когда я убеждаюсь, что единорог не собирается обижать мою милую девочку, я соглашаюсь оставить Мист в одном из стойл.
Колокола бьют десять вечера, когда я наконец возвращаюсь в Сорша-Холл, и мой желудок звонит в свои голодные колокола. Но как только мы с Максимэном ступаем в парадный холл, воздух словно заряжается ― как будто мы только что вышли на сцену в середине представления.
Слуги суетливо снуют туда-сюда, доставляя тарелки с едой в бальный зал. Чьи-то грязные следы покрывают кларанские ковры. Служанка, стоя на четвереньках рядом с ведром с мыльной водой, оттирает отпечатки щеткой.
Максимэн останавливает Серенит с дровами в руках, прежде чем она поднимается по лестнице.
― Что случилось?
― Верховный лорд вернулся, ― тихо отвечает Серенит, кивая в сторону бального зала и торопясь закончить приготовления в его комнате наверху.
Стрела страха вонзается мне в ребра. Райан вернулся, но как же Бастен? Почему Серенит не назвала его имя? Спокойно, Сабина. Я должна напомнить себе, что Бастен здесь слуга ― никто, кроме меня, не думает о его безопасности.
Моя усталость исчезает, когда мы с Максимэном спешим в бальный зал. Воздух здесь одновременно слишком теплый и слишком холодный, как будто наступила смена времен года. Меня пробирает дрожь от предчувствия, что никто из нас не готов к тому, что будет дальше.
Я вбегаю в бальный зал и останавливаюсь у стульев, расставленных вокруг стола, а сердце продолжает бешено колотиться, стремясь вперед. Вокруг стола Верховного лорда собрались члены семьи Валверэй, а также капитаны подразделений Золотой Стражи в форме и несколько богатейших купцов Дюрена.
В центре небольшой толпы глубокий голос Райана, резкий и выразительный, звучит над рокочущим гулом. Все тесно сгрудились вокруг нескольких предметов на столе, и мне приходится встать на цыпочки и вытянуть шею, чтобы хоть что-то разглядеть.
Только когда леди Элеонора опускается на стул, мне удается разглядеть Райана. Его куртка капитана стражей заляпана грязью. Его обычно идеально уложенные волосы теперь неаккуратно свисают на висках. В его глазах горит странный, почти голубой огонек, когда он хлопает одного из капитанов по плечу.
Я снова привстаю на носочки, вглядываясь в лица в толпе.
Где Бастен?
Когда я протискиваюсь между лордом Берольтом и лордом Гидеоном, мое сердце странно сжимается, я наконец пробираюсь к столу и вижу развернутую карту, которую держат подсвечники.
―…туннель, ― говорит Райан среди молчаливого изумления. ― Они прорвали защитный барьер. Мы думаем, это связано с принесением в жертву поцелованного богом заклинателя и каким-то ритуалом. Рашийон безжалостен, скажу я вам.
― Король, не заботящийся о своих подданных? ― Леди Элеонора невозмутимым жестом подзывает слугу, чтобы наполнить ее бокал вином, а затем свирепо машет, когда он не наполняет его до краев. ― Какой новаторский подход. Поистине неслыханный для нашего времени.
Несмотря на ее сарказм, Райан, постучав по карте, продолжает:
― Лагерь здесь. ― Он указывает место в лесу примерно в двух милях к северу от границы. ― Четырнадцать сотен солдат. По крайней мере четверть из них ― поцелованные богом. Самое лучшее вооружение, какое только видели со времен короля Бирна.
― Вы подслушали планы нападения? ― спрашивает один из капитанов.
Райан проводит рукой по заросшему щетиной подбородку. ― Рашийон не настолько глуп, чтобы нападать на наши земли в ближайшее время. То, что волканская армия стояла у границы, ― всего лишь совпадение. Они оказались в этом конкретном месте из-за того, что обнаружили. ― Он позволил молчанию затянуться для пущего эффекта. ― Слухи о крестном поцелуе Рашийона ― правда. Мы с Вульфом видели его действие своими глазами. Он нашел и оживил золотого когтя. Это лишь вопрос времени, когда он перейдет от зверей к самим богам.
Небольшая толпа мгновенно впадает в смятение и начинает спорить о том, что это значит. Люди кричат, что это не может быть правдой. Другие призывают немедленно отправиться в Старый Корос, чтобы доложить об этом королю Йорууну. Один пожилой лорд начинает молиться.
Райан стучит по столу, чтобы утихомирить всех. Переведя взгляд на дверь за моей спиной, он говорит:
― Скажи им, Вульф.
Молния пронзает мой позвоночник, и я, затаив дыхание, медленно поворачиваюсь, чтобы увидеть мужчину, который только что вошел, тяжело ступая сапогами.
Слава богам.
Бастен здесь. В безопасности. Он выглядит еще хуже Райана ― грязь в спутанных волосах, полосы крови на руке и рана на правой щеке. И все же сердце щемит так сильно, что мне хочется побежать через весь бальный зал и броситься в его объятия.
Глаза Бастена встречаются с моими, в них плещется что-то, чего я не могу понять. Его губы приоткрываются. Он тяжело сглатывает и возвращает свое внимание к Райану, как будто ничего не произошло.
― Милорд, ― говорит он глубоким, низким голосом, от которого у меня дрожит все внутри. ― Прошу прощения за задержку ― мы обнаружили рану у одной из лошадей, когда я возвращал их в конюшню.
― Это правда? ― спрашивает лорд Берольт, когда все взгляды устремляются на Бастена. ― Вы нашли могилу золотого когтя?
Бастен медлит с ответом, проводя грязными пальцами по спутанным волосам. Затем кивает.
― Да. И золотого когтя тоже.
