Холостяк (ЛП) - Реншоу Уинтер
— Ну, с этого момента я оставляю тебя заниматься тем, черт побери, чем тебе нужно заняться. Извините, ребята, но этот поздний завтрак был очень неловким, и в этом я виню вас обоих.
Он протискивается мимо Серены, вынуждая ее зайти в мою комнату, и закрывает за собой дверь.
— Извини, — говорит она. — Я понятия не имела, что ты будешь здесь сегодня. Деми сказала…
— Не беспокойся об этом.
Серена покусывает свою нижнюю губу, пожирая меня взглядом, словно прошли годы с тех пор, как она видела меня в последний раз.
— Это правда? — спрашивает она. — Ты действительно ездил в Нью-Йорк?
Я встаю, потому что это очень по-детски, разговаривать, сидя на полу. Это не чертова средняя школа.
Серена смотрит на меня, и когда я подхожу ближе, ее дыхание становится прерывистым.
— Это тебя не касается, — говорю я.
— Ты искал меня. — Она не спрашивает — утверждает. — Зачем?
— Если быть абсолютно честным… — я провожу рукой вдоль подбородка и подхожу ближе. — Не знаю, зачем я хотел найти тебя или что собирался сделать, когда это произойдет. Думаю, мне просто нужно было увидеть тебя в последний раз.
— В последний раз? — наклонив голову, она смотрит на меня.
— Чем бы ни закончился тот день, когда ты ушла и больше не вернулась, — говорю я, — мне просто хотелось посмотреть, буду ли чувствовать то же самое, когда снова увижу тебя.
— «То же самое» — это что?
— То же, что я почувствовал в первый раз, когда тебя увидел, — повторяю я. — И мне нужно было знать, выдумал ли я все это или нет. Как если бы все это было только в моей голове.
Серена приподнимает подбородок и, закатив глаза, издает смешок.
— Ты ничего не выдумал, Дерек. Все было реально. Все это.
— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что это не химические реакции, эго и другая херня заставляют умных людей делать глупости?
— Из-за боли. — Она поднимает на меня взгляд. — Физической боли от осознания того, что ты ранил того, о ком заботился. Это значит, что все реально.
Я медленно выдыхаю, а затем вдыхаю опьяняющий аромат сладких цитрусовых духов, который ощущается на ее нежной, мягкой коже.
Я хочу поцеловать ее.
Мне нужно поцеловать ее.
Мне нужна она.
Прежде чем могу остановиться, я запускаю пальцы в ее волосы, а губы прижимаю к ее губам. Единственное, что могу сделать в этот момент, это отпустить свои мысли и делать то, что кажется естественным.
Она не борется с этим. Она тает. Ее тело выгибается, принимая силу поцелуя, когда мы отступаем к односпальной кровати, стоящей в центре моей детской комнаты.
— Ты дурак. — Серена скользит пальцами по моим волосам, и я чувствую, как изгибаются ее красивые губы, когда она целует меня. — Чертов дурак.
Я не возражаю ей.
Если любовь к ней делает меня дураком, то я согласен с обвинением.
— Я знал, что ты станешь моей в тот момент, когда тебя увидел, — выдыхаю свои слова ей в губы. Скольжу рукой по леггинсам, обхватывая идеальные изгибы попки. — Я не мог дышать. Вот, что ты делаешь со мной, Серена.
Она скользит пальцами по моей шее и, отстранившись, смотрит на меня своими сверкающими голубыми глазами, а затем переводит взгляд на мой рот и притягивает меня для еще одного поцелуя.
— Я скучала по тебе, — шепчет Серена, прокладывая дорожку из поцелуев от моего рта к уху. Потянув мочку уха зубами, она кусает, сосет и отпускает. Эта женщина жаждет меня. Нуждается во мне. — Я не разрешала Деми говорить о тебе. Не хотела знать, что ты делаешь и скучаешь ли по мне. Это только все усложнило бы.
Я раздвигаю ее бедра коленями, и она стонет, прикусив нижнюю губу.
— Я так чертовски беспокоился о тебе. — Прикусываю в поцелуе ее ключицу, и она выдыхает, ухватившись за мою рубашку. — Не делай так больше, Серена. Не исчезай.
— Советник? — улыбается она покрасневшими и припухшими губами.
— Да?
— Перестань говорить и сделай со мной что-нибудь такое, о чем мы оба, вероятно, пожалеем.
Глава 34
Серена
Дерек входит и выходит, его толчки сильные, будто он наказывает меня. Ненасытно. Властно. С каждым восхитительным толчком его плоти во мне разгорается тепло. Мы могли бы продолжать так всю ночь, но звук смеха и болтовни за незапертой дверью означает, что нам следует поторопиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Наши губы сливаются в жарких, упоительных поцелуях, а руки жадно бродят по телам друг друга.
Его вкус на моем языке, его тело напротив моего — истинное блаженство.
Через несколько минут мое тело полностью охвачено жаром, идущим от самого центра и ослабленных дрожащих бедер. Я стону в его рот, Дерек знает мое тело. Его пульсирующая длина все быстрее и быстрее проникает в меня, наполняя, пока я наслаждаюсь самым невероятным ощущением тепла, которое когда-либо у меня было.
Когда я кончаю, мое тело обмякает и дрожит. Он выскальзывает из меня и продолжает поглаживать член, пока не выстреливает спермой мне на живот. Я смотрю на него, улыбаясь, и выражение моего лица, определенно, глупо-счастливое.
— Я влюбляюсь в тебя, Серена, — говорит Дерек. — И не знаю, как остановиться.
* * *— Мне понравилась твоя семья.
Воскресным поздним вечером я лежу в объятиях Дерека в его постели. Мы вместе покинули дом его родителей, и он отвез меня к Деми за моими вещами.
Никто не задавал вопросов. Никто не смеялся и не позволял своим взглядам задерживаться на нас слишком долго. Как будто они задолго до нас знали, что это произойдет.
И как бы забавно ни звучало, Деми стала моей лучшей подругой. Лучшей — самой милой, доброй и самой бескорыстной. После выходных в Нью-Йорке и всего, что случилось с Кейром, мне пришлось порвать с моей последней оставшейся подругой. Не думаю, что смогу называть Поппи подругой после всего, что она сделала.
Она была в смятении, умоляла о прощении и извинялась, утверждая, что не знала, что Вероника подтолкнула Кейра к этому, но ей с самого начала не следовало ставить меня в такое положение. Ей никогда не следовало заманивать меня в Нью-Йорк на «выходные для девочек» если все, что она хотела, это вернуть меня на путь хаоса и разрушения к Кейру.
В конце нашего разговора я сказала ей, что в следующий раз, когда сольет информацию в «Пейдж Сикс», она будет иметь дело с моим адвокатом.
После этого она повесила трубку, и в последующие дни «желтая пресса», казалось, поутихла.
По крайней мере, так мне сказала Деми.
Я не хочу проверять.
— Ты счастливый человек, — говорю я Дереку. — Все, что у тебя есть, — это то, о чем я всегда мечтала в детстве.
— Все будет в порядке.
Глядя в потолок, он проводит пальцами по моей руке.
Я прижимаюсь щекой к его обнаженной груди и слышу тихие удары сердца.
— Хотела бы я, чтобы тебе не пришлось идти завтра на работу, — говорю я уныло, поглаживая пальцами его рельефный пресс. — Мы могли бы лежать в постели целый день, делать разные непристойные вещи.
Дерек посмеивается.
— Соблазнительное предложение? — дразню я.
— Я не иду завтра на работу, — говорит он. — Я в оплачиваемом отпуске.
Я подскакиваю, поворачиваясь к нему лицом.
— Что? Почему?
— Кто-то подал жалобу. — Даже в темноте я вижу, как напряглось его лицо.
— Пожаловался на что?
— Сексуальные отношения с клиентом в ходе представительства интересов являются основанием для дисциплинарного взыскания, — говорит он. — Любой может сообщить об этом в коллегию адвокатов штата. Все заявления должны быть рассмотрены. Оплачиваемый отпуск — это протокол нашей фирмы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Что будет дальше?
Дерек выдыхает.
— В лучшем случае у меня будет выговор в частном порядке. В худшем — меня временно лишат лицензии. Или вообще запретят работать.
— Боже, Дерек. — Мои пальцы дрожат, когда я подношу их к губам. — Это моя вина.
— Они не запретят, — говорит он.