До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен

Катрина не стала на меня смотреть, вместо этого она огрызнулась:

— Да, как же я забыла. Она — жизнь.

Что это значит?

Ничего!

Люсьен сделал зловещий шаг ближе к ней, и я увидела, как она вздрогнула, ее бравада испарилась, она усвоила урок гораздо быстрее, чем я, когда он пытался меня чему-то научить.

— Я потеряла тебя в ту минуту, когда ты положил на нее глаз, — обвинила она, ее голос звучал очень тихо.

— Ты потеряла меня через две секунды после Заявления права на тебя, и ты это знаешь, — резко ответил он. Она вздрогнула, чтобы, черт возьми, это ни значило, она понимала, о чем он говорит.

Я вздрогнула, глядя на нее. Трудно было не испытывать к ней жалость. Хотя она не казалась жалкой, просто сломленной.

Ее пристальный взгляд переместился на меня, глаза тут же сузились.

— Довольна? — спросила она, ее голос сочился сарказмом.

Можно было с уверенностью сказать, что я не была довольна.

Но была избавлена от необходимости ответа, потому что Люсьен процедил сквозь зубы:

— Смотри на меня, Рина, не смотри на Лию. Она больше не существует для тебя. — Катрина не подчинилась, и он прогремел: — Черт возьми, смотри на меня!

Она посмотрела, я тоже, любой бы выполнил его приказ, когда он находился в таком состоянии.

— Береги ее, Люсьен, — прошептала она, голос звучал вызывающе и был настораживающим, у меня по спине пробежал холодок.

— Если ты прикоснешься к ней, то сгоришь. — Голос Люсьена был таким же тревожным, даже больше.

Я не знала Катрину, ее угроза могла остаться просто угрозой. Но я уже успела немного изучить Люсьена, его угрозы никогда не оставались просто угрозами.

— Да, ты не понимаешь, Люсьен. Я буду счастлива сгореть с мыслью, что ты столкнешься с вечностью без своей драгоценной Жизни.

Тело Люсьена напряглось так же, как и раньше, его мышцы стали резко рельефными, угрожающими, зловещими.

Я затаила дыхание. Затем услышала, как открылась задняя дверь.

— Ю-ху-ху! — Чуть ли не пропела Эдвина. — На подъездной дорожке стоит машина! У нас… о!

Эдвина замолчала. С черного входа можно было прямо попасть в широкий коридор с четырьмя дверьми в комнаты. Эдвина не видела меня, но скорее всего увидела Люсьена и Катрину. И не нужно было обладать сверхспособностями, чтобы почувствовать в воздухе потрескивающую враждебность, не говоря уже о том, что лицо Катрины представляло кровавое месиво.

— Ты поставила не на ту лошадь, Эдвина, — заявила Катрина ни с того ни с сего. — Все знают о Лии. Он поцеловал ее в баре на чертовом Пиру на виду у всего мира, бл*дь, все видели.

От этого я смутилась и услышала потрясенный вздох Эдвины не так далеко от себя, она была удивлена и, наверное, шокирована, отчего я смутилась еще сильнее.

— Совет проведет расследование, — продолжила Катрина, и я увидела, как Эдвина появилась в моем поле зрения сбоку от лестницы.

Ее лицо было бледным.

— Расследование? — Спросила Эдвина, этот же вопрос вертелся на кончике моего языка.

— Ты знаешь, что так и будет, — заявила Катрина, ее глаза скользнули к Люсьену. — Я позабочусь об этом.

Люсьен стоял, скрестив руки на груди, наблюдая за ней, как немного раздражающим уличным артистом, который втянул его в свою пьесу.

— Еще одна угроза, — насмешливо протянул он.

— Я позвоню им с твоей чертовой подъездной дорожки. Ты целуешься с ней на Пиру. Ты переселился к ней. Ты намереваешься... — но Люсьен прервал ее.

— Да, сделай одолжение, — произнес он, и глаза Катрины расширились, а затем она перевела их на меня.

— Ты явно сошел с ума, — выдохнула она в мою сторону, хотя слова относились к Люсьену. Ее пристальный взгляд переместился назад к нему, она мгновение изучала его, и внезапно ее губы скривились. — Хотя не должна удивляться, у тебя всегда был вкус к сладко пахнущим кискам.

Я ахнула. Эдвина ахнула. Люсьен зашевелился.

Он прижал ее спиной к двери, его мощное тело скрыло ее от посторонних глаз.

Я нервно взглянула на Эдвину. Эдвина нервно посмотрела на меня. Затем одарила меня неуверенной улыбкой, на которую я не ответила, мы обе перевели взгляд на Люсьена и его жену.

— Совет даст согласие, — произнес Люсьен.

— Никогда, — ответила Катрина.

— Они у меня в долгу, — объявил Люсьен.

Я услышала резкий вдох Катрины. Посмотрела на Эдвину, которая пристально смотрела Люсьену в спину, на ее лице было написано потрясение, и я поняла, что, по крайней мере, она понимала о чем идет речь и что это значит.

Я же не понимала ничего из происходящего. Ничего.

— Они все равно не разрешат тебе. — Теперь Катрина говорила не так уверенно.

— Они мне должны, — возразил Люсьен.

— Может и должны, но смертная? — парировала Катрина. — Они даже не будут рассматривать это дело. Даже для тебя.

— У них нет выбора, — заявил Люсьен.

Последовало колебание, затем тихо, с каким-то странным пониманием в голосе, Катрина сказала:

— Я слышала об этом, но не ожидала такого от тебя. Ее запах свел тебя с ума.

Люсьен не колебался с ответом.

— Даже если это так, то я счастлив в своем безумии.

Это был третий самый странный, но в то же время самый глубокий комплимент, который я получила в тот день, хотя понятия не имела, что происходит. И у меня появилось отчетливое решение, я больше не хочу получать комплименты от Могущественного Вампира Люсьена, который избивал свою жену до полусмерти в фойе своей наложницы, настаивая, чтобы наложница смотрела, как он избивает свою жену.

— Ты хочешь войны, — прошептала Катрина.

— Я хочу вернуть свою жизнь, — ответил Люсьен. — Если это, чтобы вернуть свою жизнь, означает войну, тогда я хочу войны.

Хм…

Война?!

— Я не буду сражаться на твоей стороне, — сообщила она ему, бравада вернулась в ее голос, в ее словах слышался вызов.

— Я никогда не надеялся, что ты будешь со мной, — ответил Люсьен.

Я не могла видеть выражения ее лица, мне было видна только часть ее тела, которая дернулась от его слов, как будто ее опять ударили.

— Ты невысокого мнения обо мне, не так ли? — спросила она.

— Только сейчас, но не последние тридцать лет, — ответил он с откровенной жестокостью.

Она выскользнула от него, теперь я видела ее. Ее глаза обратились ко мне, затем снова на Люсьена.

— Мне ее жалко, — прокомментировала Катрина.

— Не стоит. Она — все, чем ты не являешься, — ответил Люсьен.

Это было больно. Я увидела по ее реакции, почувствовав ее боль. Любой женщине было бы больно от таких слов.

Он вел себя с ней жестоко и бессердечно, честное слово, никогда не думала, что смогу еще больше ненавидеть его, но в этот момент смогла. Это напоминало настоящее безумие, его жена пыталась меня избить, а я сочувствовала ей, ничего не могла с собой поделать в этой ситуации.

— Что я такого сделала, что ты так сильно меня ненавидишь? — прошептала она.

— Ты, как и все они, пыталась посадить меня в клетку. Я не выношу этого, Рина, ты знала об этом. Знала, как я к этому отношусь, но все равно это делала.

— Я любила тебя. — Прошептала она.

Но ее слова никак не повлияли на Люсьена.

— Любовь — это одеяло, которое согревает тебя, а не заманивает в ловушку, чтобы задушить. Ты так и не усвоила этот урок, Рина. Ты никогда не обращала на это внимания, сколько бы раз я ни объяснял тебе. Ты продолжала натягивать одеяло мне на голову.

Молча она приняла позу поражения, и это было так душераздирающе, что я перевела взгляд на Люсьена, думая, что он смягчится.

Он не смягчился. На самом деле, когда он окинул ее взглядом, его губы скривились в презрительной усмешке.

Мое сердце забилось быстрее. Я не знала почему, может ненависть и страх за мою будущую жизнь, поскольку этот человек будет в значительной степени влиять на мое будущее.

Он услышал мое участившееся сердцебиение. Я поняла, потому что он впился глазами мне в лицо, отчего его выражение лица утратило все презрение, брови сошлись в недоумении.