Мой Злой Принц (ЛП) - О&#39

Он глубоко вздохнул, широко раскрыв глаза.

Пожалуйста, думала я. Пожалуйста, пойми, что мне нужно, и не заставляй меня говорить это. Пожалуйста, не заставляй меня говорить это.

— Бренна, — вздохнул он. Вот и все, только мое имя.

Его рука поднялась к моим волосам, коснулась моих кос. Его большой палец коснулся внешнего изгиба моего уха, заставляя мой сосок затвердеть в диком, покалывающем порыве.

— Если ты прикажешь мне остановиться, — сказал он, и его запах окутал меня так, как я когда-то любила, — я остановлюсь. Остановлюсь, но ты должна это сказать. Ты должна сказать мне, что не хочешь этого.

Пальцы Гуннара скользнули вниз по моей шее, от его прикосновения по коже побежали мурашки. Мой мозг закоротило, и это было только мое тело, стоящее здесь. Кожа, кости, сердце бьется слишком быстро, легкие дышат слишком тяжело.

— Ты помнишь, что было между нами? — спросил он. — Как мы не могли насытиться?

— Я… — мой голос сорвался с его пальцев, зарывшихся в мои волосы, чтобы схватить меня сзади за шею. Я знала, что будет дальше. Как разворачивалась вся эта история. Я не хотела вспоминать.

Но не сделать этого было невозможно.

— Бренна?

— Я помню.

Его поцелуй был знакомым. Так же знаком мне, как дыхание. У него был вкус кофе, аквавита и его самого. Его язык погладил мой, и я впустила его. Я задыхалась, стонала и извивалась. Все мои стальные балки и защитные стены рассыпались под таким знакомым прикосновением.

В глубине души я знала, что скучала по нему. Что я жаждала этого и стремилась к этому.

Из-за него.

Но я считала себя сильнее этого.

— Да или нет, Бренна? — прошептал он, обнимая меня за талию и притягивая к себе.

И да, и нет, подумала я. “Да” этому. Чтобы прочувствовать это еще раз, и “нет” всему остальному. У нас была сегодняшняя ночь, прежде чем он станет Королем.

А затем я уберусь прочь.

Всего одна ночь.

— Да, — ответила я.

Глава 24

Наши Дни

Бренна

Гуннар издал звук похожий на рык, низким и мрачным голосом, и моя кровь сильнее заструилась по венам, отчего все тело нагрелось.

И я, похоже, зарычала в ответ.

Я открыла дверь, и мы практически ввалились в мою темную спальню. Слуги зажгли огонь в камине, и он потрескивал, отбрасывая тени, пляшущие по стенам.

Я потянула Гуннара за рубашку, чтобы просунуть руки под хлопок и почувствовать тепло его тела, гладкий атлас его кожи.

Гуннар потянул меня за блузу. Шелк был влажным и мятым, и инстинкт, которого я не ожидала, сработал. Я положила свою руку на его. Останавливая.

— Что? — спросил Гуннар, откидываясь назад, его губы распухли от силы нашего поцелуя.

Той силы, которую мы в него вложили.

Та фотография и тот ужасный заголовок встали между нами в этот самый момент. Тому снимку было три года, но он вдруг стал таким отчетливым, таким причиняющим боль. Если бы вы спросили меня минуту назад, я бы сказала, что не думала об этой фотографии или том заголовке в течение трех лет.

— Это не то, что я думаю, не так ли?

Я начала отстраняться, но Гуннар не позволил. Его рука лежала на моем бедре.

— Сними блузу, — сказал Гуннар холодным голосом. Его взгляд горел. Комбинация, которая связала меня в узлы много лет назад.

— Ты что-то знаешь. Забудь об этом.

Я начала отступать, но тело Гуннара прижалось ко мне.

— Я сказала “нет”.

— Нет, ты не сказала “нет”, — произнес Гуннар. — Ты много чего наговорила, но ни одно из этих слов ни разу не звучало, как “нет”. Ты сказала, что не любишь меня и не уважаешь. Ты сказала, что я ниже тебя, и это чистая правда. Ты за много миль от меня, принцесса, ты всегда была вне моей досягаемости. Но ты не сказала мне “нет”.

Гуннар снова шагнул ближе, пока его тело не оказалось вровень с моим, и я почувствовала его эрекцию на своем животе и попыталась, без особого успеха, не замечать этого. Но это было невозможно. Его желание было ведром керосина для моего пламени.

Есть ли что-нибудь более привлекательное, чем быть с желанным человеком, которого ты сама желаешь? Даже когда это казалось маловероятным или рождалось из ложных предлогов, я знала, что Гуннар хотел меня. Я знала, что, несмотря ни на что, он желал меня.

— А теперь я думаю, что тебя что-то беспокоит, и ты не говоришь мне, что именно.

Я отрицательно покачала головой. Сомнение было ужасным гостем.

— Ты знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы затащить тебя в свою постель? — спросил он.

— Целый день, — сказала я со смехом.

— Один год.

— Гуннар, — вздохнула я. — Пожалуйста, не лги мне.

— Я не лгу. В то первое Рождество, когда ты вернулась из юридической школы. Я встретил тебя в тронном зале…

— Да. Мы дрались, как собаки, целых две недели.

— Ты боролась, — сказал он. — Ты дралась. Ты спустилась по трапу самолета уже с оскаленными зубами.

Я сама выбрала путь драки. Чтобы попытаться защитить нашу дружбу. Чтобы попытаться защитить себя.

— Возможно, — сказала я.

— Ты права. Я никогда не был справедлив к тебе. Я никогда не мог сказать ничего правильного. И мне многое нужно наверстать, но ты вошла в боковую комнату в этом красном шарфе, с блестящими глазами, с волосами, собранными в пучок на голове, и я понял, что пропустил, пока тебя не было.

— Жевательную игрушку?

— Тебя. Тебя, напевавшую в залах этого дворца Тебя, дающую мне стимул быть лучшей версией себя, а если это не сработает, просто стыдящую меня, чтобы я стал лучше. Я скучал по звуку твоего смеха и по тому, как ты первой добиралась до комнаты для завтраков и брала те части газеты, которые хотела, прежде чем туда добрался кто-то еще. Я скучал по тебе, и когда ты вошла, мне показалось, что я вернул часть себя. Я чувствую то же самое прямо сейчас.

Я не знала, как относиться к тому, что он сказал. О той зиме, прошедшей много лет назад. О том, что скучает по мне, как по частичке себя. Я не знала, как к этому относиться, и находила огромное утешение в том, что на самом деле мне ничего не нужно было чувствовать. Нисколько.

Потому что я уезжала. Потому что это было прощание.

— Если речь идет о том, чтобы спрятаться, — сказал он, — то меня это не интересует. Потому что ты чертовски великолепна. Ты самая сексуальная, самая возбуждающая женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни. Каждый раз, когда ты позволяешь мне прикасаться к тебе, я знаю, как мне чертовски повезло, а ты никогда в это не верила.

— Я… я верила, что ты в это веришь.

Теперь Гуннар не следил за мной. Он преследовал меня. Я отступила назад, и он последовал за мной. Худой, подавляющий, изящный в животной дикости под всем этим. Мое сердце признало в нем кого-то, похожего на меня, не только потому, что мы были из одного места в виде точки на карте на самом диком краю мира, но и потому, что мы любили это место.

Мы подходим этому месту.

Его рука внезапно оказалась на моей пояснице, и он все еще шел, и у меня не было выбора, кроме как оставаться на шаг впереди него. Возможно, это всегда было моим вариантом вызова. Оставаться на шаг впереди него. Планировать немного наперед. Желая… еще немного.

У меня перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, и вдруг мои ноги ударились о кровать. Я со свистом села.

— Что?

Гуннар оттолкнул меня, а затем, к моему полному гребаному удовольствию, встал передо мной на колени. Своим телом он широко раздвинул мои ноги, насколько позволяла юбка.

У меня перехватило дыхание, воспоминания жгли меня изнутри.

— Помнишь это? — спросил Гуннар, и его глаза сверкнули, как сталь.

Его руки скользнули мне под юбку, потянувшись, как мне показалось, к верху моих нейлоновых чулок, но Гуннар их не нашел. Вместо этого там оказалось эластичное кружево пояса с подвязками, скрепляющее шелк моих чулок. А под ним - взъерошенный край моих трусиков.