Белль Аврора - Неукротимый (ЛП)
— Извините. Я не хотел.
Подойдя к своему столу, я вытаскиваю из коробки парочку платков, и протягиваю их ему. Трясущейся рукой он берет их, а я озадаченно спрашиваю:
— Ты боишься меня?
Приложив смятый платочек к носу, он спрашивает:
— А должен?
— Честно? Да.
Кивая, он смотрит мне в глаза:
— Хорошо. Тогда да. Я боюсь вас.
Мне нравится этот мальчик. Его дерзость, по идее, должна меня раздражать. Но нет. Разворачиваю записку, и читаю.
“Ты хотел войны, ты получил ее”.
Я уже знаю ответ до своего вопроса, но мне нужно подтверждение этого. Война — это серьезно. В какой-то степени.
— Это от Хамида или Фрэнка?
Фрэнк безобидный. Он никогда бы не написал такого. Его власть досталась ему от отца. Я знаю, что ему не хочется быть в положении, которое ему дали. Я подразумеваю, что он принц мафии. Он принц итальянской мафии, который влюблен в принцессу русской мафии. Если бы им был я, я бы на хрен, застрелился.
Майкл смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я вздыхаю:
— Хамид, тупой ублюдок.
Это, безусловно, уже слишком для Хамида. Он действует тактикой запугивания. Которая мало чем отличается от моей, но одно мое присутствие внушает страх людям вокруг меня. Я ничего не делаю для этого. А если делаю, то они обычно теряют кое-что. Я имею в виду их жизни. Хамид — иранец, хитрая гребанная крыса. Он нападет на тебя, пока ты будешь стоять спиной к нему. Парень жаждет власти. К черту наркотики. Власть — его главный наркотик. И однажды, это его убьет.
Щуря глаза на своего нового ЛА (прим. пер. - личного ассистента), я с интересом спрашиваю:
— Если бы у тебя был выбор, сделать что-нибудь Хамиду без последствий, что бы ты выбрал?
Глаза Майкла темнеют:
— Я бы выковырял ему глаза. Чем-нибудь ржавым. И тупым.
Я ухмыляюсь. Я знал, что мне понравится этот ребенок.
Вытаскиваю телефон из кармана, игнорирую входящую смс, и звоню Хэппи. Как только он отвечает, я удерживаю свой взгляд на Майкле и говорю моему деловому партнеру:
— У нас проблема, с которой надо разобраться. Немедленно.
Хэппи отвечает:
— Что случилось?
— Мы возьмем с собой мальчика для... — я ухмыляюсь, — ... обучения. Нам нужно десять мужчин. Вооруженных чем-то видимым. Чем-то большим.
Хэппи смеется:
— О. дерьмо. Кое-кто собирается устроить разборку.
Улыбнувшись, я прикусываю кончик языка:
— Черт да. Ты с нами?
Хэппи становиться серьезным:
— Ты ведь знаешь, я прикрою твою спину, бро. Всегда.
И он сделает это. Я не знаю, где был бы сейчас, если бы у меня не было Хэппи и Юлия. Я просто отвечаю:
— Десять минут.
Прислонив краешек телефона к подбородку, какое-то время я нахожусь в таком положении, сжав губы в раздумьях. Указывая телефоном на Майкла, я говорю:
— Приведи лицо в порядок. Мы начинаем обучение через 10 минут.
Выражение неверия на его лицо забавно. Настолько забавно, что я посмеиваюсь, подходя к нему, и похлопываю его по плечу.
— Не беспокойся. Тебе это понравится.
С ухмылкой я покидаю свой кабинет.
Подъезжая на трех внедорожниках к складу, которым пользуется Хамид, мы достаточно эффектно появляемся, чтобы он лично вышел нас поприветствовать.
Хамид стоит в пункте приема, дерзко ухмыляясь, в черных слаксах и черной рубашке. Его волосы торчат на молодежный манер, ничто в нем не выдает его происхождение. Его бледная кожа, зеленые миндалевидные глаза, невысокий рост, и темные волосы никак не выдают его иранскую культуру.
Когда все три машины останавливаются, и десять вооруженных мужчин, плюс один избитый подросток выходят из машин, я клянусь, он покрывается потом.
Он должен.
Сегодняшний день он запомнит на всю, оставшуюся ему жизнь.
Жду своих людей, чтобы они стали в линию позади меня, сначала я щелкаю пальцем на Майкла, затем указываю на место около себя. Он присоединяется ко мне достаточно быстро. Хэппи встает с другой свободной от него стороны, формирую защитный барьер для моего нового сотрудника.
Как только Хамид все это видит, он понимает, что совершил ошибку. Его глаза вспыхивают, потом щурятся в замешательстве, а затем расширяются, и он с трудом сглатывает.
Мы подходим к нервничающему мужчине. Он приветствует нас:
— Салам, Твитч, Хэппи. Чем обязан?
Его акцент напоминает, что в Австралии он живет только несколько лет.
Это меня злит. Мой глаз дергается, я стискиваю зубы, и абсолютно спокойно говорю:
— Ты объявил войну. И избил моего личного ассистента, из-за тебя он опоздал в свой первый рабочий день. Я думаю, ты точно знаешь, почему я здесь, Хамид. И ты смеешь приветствовать нас иранскими словами о мире?
Ага, правильно, недоумок. Я знаю, что означает «salam».
Улыбка Хамида исчезает с его лица.
— Я не знал, что он на вас работает. Мальчик...
Майкл перебивает его:
— Вообще-то, босс, это первое, что я ему сказал.
И я хотел рассмеяться от выражения, которое появляется на лице Хамида. Честно, я не так уж и зол, как мог бы, но этот мужик нуждается в уроке «Что происходит, когда ты трогаешь меня и мое».
— Ты должен быть готов к войне прежде, чем объявлять ее. Это правда? — спрашиваю я у Хамида.
Уставившись на Майкла, он отвечает:
— Я думал, мальчик врет, чтобы перестать работать. Я также думаю, что ты нечестно присваиваешь моих людей, хотя бы этого, — он указывает пальцем на Майкла.
— Очевидно, я был неправ. Приношу свои извинения.
Кивая, я показываю рукой на склад:
— Я думаю, нам нужно побольше поговорить об этом. Не так ли?
Не веря моему спокойному голосу, Хамид ненадолго прищуривает глаза, прежде чем улыбнуться:
— Конечно, входите.
Он ведет нас в свой кабинет на складе, затем поворачивается и заявляет:
— Было бы лучше оставить ваших людей снаружи. Я не хотел бы, чтобы мои мулы были обескуражены, и думали, что что-то не так.
Мулы. Так некоторые производители наркотиков называют людей, которые упаковывают товар, а также раздают его дилерам. В любом случае, мои люди здесь, так что я киваю Хэппи, который говорит им подождать нас снаружи.
Майкл пытается остаться с мужчинами, но я кивком головы подзываю его, чтобы заходил со мной. Он торопливо заходит, понурив голову. Когда Хэппи присоединяется к нам, Хамид спрашивает:
— Напитки?
Я хмурюсь. Он, целую минуту наблюдает за мной, потом ухмыляется, и садится за свой стол:
— Вся эта враждебность из-за ребенка?
Мы, все трое, стоим перед столом, и Хэппи говорит:
