Андре Савиньон - Я приду плюнуть на ваши могилы...

Прошли томительные полчаса, показавшиеся мне вечностью. Я ходил, бессмысленно глядя себе под ноги, не зная, что начать. Итак, через полчаса пришла моя жена. Трудно представить себе перемену, происшедшую в ней с утра, когда мы с ней расстались. Из молодой женщины она сразу превратилась в старуху. Бледное, почти каменное лицо ее выражало тупое отчаяние, она молчала, не в силах выговорить страшное слово, ставшее еще более страшной действительностью. Рядом с ней стояла моя дочь и тихо плакала. Печальное шествие завершала соседка, громко всхлипывающая и причитающая. Из ее причитаний я понял, что случилось. Вот прошло с тех пор уже пятнадцать лет. За эти годы я многое видел и немало пережил, но то, что я понял из причитаний старухи, до сих пор приводит меня в трепет. Мне трудно сейчас говорить, да и к чему это. Скажу только, а все остальное ты сам поймешь, что мой мальчик, — он остановился, с трудом переведя дыхание, — мой мальчик, играя на улице, был раздавлен мчавшимся дилижансом!

Билль замолчал, закрыл глаза, и крупные слезы одна за другой покатились по его щекам. Я наклонился к нему и, прикоснувшись рукой к его горячему лбу, прошептал невнятные слова сочувствия. Странно было видеть этого огромного человека, сейчас такого беспомощного, раздавленного несчастьем, изменившим всю его жизнь.

Затем Билль рассказал мне о том, как он начал с горя пить и постепенно стал опускаться на дно. История обыкновенная и в результате ничего нового собой не представляет. Только пути к этому результату разные.

Окончив свой рассказ, он с тяжелым стоном откинулся назад. Море, как бы из симпатии к нему, внезапно зашумело.

— Слушай, Ральф! — сказал Билль, открывая глаза. — Надвигается шквал. Поворачивайся, дружище, не успеешь оглянуться, как он будет здесь!

Я уже вскочил на ноги и действительно успел заметить надвигающийся шквал.

Увлеченный рассказом Билля, я не чувствовал свежего ветра и пропустил приближение шквала. Спустив немного паруса, я вернулся обратно к Биллю. Он лежал с запекшимися губами, нервно перебирая пальцами простыню и едва внятно шепча какие-то слова. Я наклонился к нему и с трудом услышал то, что он говорил.

— Ральф, милый мальчик, я умираю. Спасибо тебе… спасибо… за все, за все! Ты и сам не знаешь, чем ты был для меня в эти последние минуты моей жизни. Мне так легко стало после того, как я поделился с тобой, будто снял давившую на меня тяжесть. Ты веришь мне, Ральф, ты веришь мне, что и я был когда-то честным человеком?

Вместо ответа я обнял уже почти безжизненное тело Билля и крепко прижал его к своей груди.

Небо становилось все темнее и темнее, покрываясь черными тучами, ветер рвал паруса и сильно кренил наше судно набок. Мачты стонали и скрипели, как бы оплакивая умирающего Билля. Я с трудом удерживался на ногах. Рука моя крепко держала румпель, и мне приходилось напрягать все свои силы для того, чтобы управлять шхуной. Целый час бушевал океан, заливая палубу огромными волнами. Через час шквал прошел, и мы опять легонько покачивались на вздымающейся груди Тихого океана.

Как только я смог оставить румпель, я подошел к Биллю. Он еле дышал. Я поспешно бросился вниз, принес рому, спирта и старался влить ему капли жидкости, с трудом раздвигая плотно сжатые зубы. Все мои усилия оказались тщетными. Когда я выпустил из своей руки его похолодевшие пальцы, рука его безжизненно упала на палубу. Я приложил ухо к его сердцу и несколько секунд прислушивался, почти не дыша. Оно не билось! Пират умер!

Глава XVII

С чувством глубокого уважения и горя я смотрел на моего погибшего друга, на его изменившиеся черты. Мысли мои витали вокруг его грустного прошлого, и я почти забыл о том, что нахожусь один на огромном просторе Тихого океана, с очень малым представлением о том, как надо управлять шхуной, да вдобавок шхуной, требующей не менее десяти человек команды. Я не буду утруждать читателя длинными объяснениями и описаниями своих чувств, переживаний и действий в течение первых дней после смерти моего товарища. Только скажу, что, привязав к его ногам тяжелый снаряд, я с грустью опустил его на дно океана.

Целую неделю с востока не переставал дуть бриз. И так как мой путь лежал на запад, я быстро двигался к цели. Погода, казалось, установилась, и мне посчастливилось попасть в благоприятные условия в смысле ветра. Я начал делать приготовления для того, чтобы поднять паруса. Это было не легко, и должен признаться, что все первые попытки окончились неудачей. Происходило это в большей мере из-за того, что я совершенно не был знаком с элементарными законами механики. Первой ошибкой было применение мной системы блоков, пользование слишком слабой веревкой, сразу оборвавшейся. При этом я от неожиданности с одним концом веревки в руках упал прямо с палубы в каюту. Результатами падения были довольно сильные ушибы всего тела и несколько ярких царапин, красовавшихся на моем лице. Тем не менее я считал для себя счастьем то, что остался живым. Спустя некоторое время я все-таки приспособил свои блоки, и не мог не выругать себя за то, что никогда не интересовался раньше такими полезными вещами, ожидая случая, заставившего меня спешно обучиться этим премудростям. Наконец все было готово, но мне нельзя было ни на одну секунду оставить румпеля для того, чтобы спуститься вниз и приготовить себе какую-нибудь еду. Ночью спать не приходилось из-за боязни, что может неожиданно подняться ветер и шхуна, предоставленная сама себе, пойдет по неправильному пути.

Немало беспокоила меня возможность второго шквала, но я предусмотрительно приготовил все паруса к тому, чтобы успеть быстро спустить их в нужный момент.

Я не переставал следить за барометром, готовый, заметив его падение, принять срочные меры. Так я плыл благополучно в течение двух недель, подгоняемый свежим ветром, и, по моим расчетам, расстояние между мной и Коралловым островом уменьшалось с каждым часом. При одной мысли об этом сердце мое готово было выпрыгнуть из груди.

Единственная книга, которую я нашел на судне после долгих поисков, была томик «Путешествий капитана Кука». Очевидно, капитан пиратов взял ее с собой для того, чтобы руководствоваться ею и черпать нужные ему сведения относительно островов и морей. Мне показалась эта книга страшно интересной, и я благодаря ей познакомился с целым рядом неизвестных мне доселе вещей. Прибавив эти новые сведения к собственному опыту, я имел уже довольно приличный багаж знаний. Кроме чтения книги и ежедневных занятий, связанных с моим путешествием, ничего особенного со мной не произошло, если не считать одного случая.