Начало нас (ЛП) - Джеймс Лайла
Из-за того, как ему приходится сворачиваться за столом, все кажется таким маленьким по сравнению с ним. Я не могу перестать смотреть. О Боже, я такая идиотка.
Что, черт возьми, не так со мной?
Его острая линия подбородка частично скрыта грубой щетиной. И его волосы немного длиннее, чем я помню. Он такой большой, но по какой-то странной причине меня он не пугает.
Он Джей…
Парень, который нарисовал меня в своем альбоме.
Он увидел меня за фальшивой маской, которую я носила, и нарисовал меня настоящую.
Я не могу его запугать или напугать, даже если он выглядит так, будто может сломать меня наполовину, даже не пытаясь.
Мышца дергается вдоль линии его подбородка, а затем я вижу, как дергаются его губы в призрачной улыбке.
— Ты смотришь, — говорит он себе под нос, достаточно громко, чтобы услышать могла только я.
— Ты, — говорю я, когда мои слова подводят меня. — Что… как? Ты здесь.
— Я бы сказал, я так же удивлён. — Он поворачивает голову ко мне, и его улыбка становится шире, когда он видит, что я все еще смотрю на него, как полный псих. И вот тогда я это вижу. Ямочка.
У него есть ямочка.
И это происходит снова — это трепетание в моем животе.
— Итак, я думаю, ты не Дейзи. — В его голосе нет обвинения, только живой интерес.
— Ты тоже не Джей.
— Нет, я не Джей. — Он медленно склоняет голову набок, наблюдая за мной.
Учитель еще не пришел, а в классе шумно. Никто на самом деле не обращает внимания ни на меня, ни на него; нас здесь только двое. В задней части класса.
Я облизываю губы.
— Как тебя тогда зовут?
Он хмыкает в ответ.
— Я скажу тебе свое настоящее имя, если ты сначала скажешь мне свое.
— Райли. — Я глотаю.
Вот такая фантазия, которую я создала в своей голове, где я была Дейзи, а он — Джеем. Мое воображение теперь запятнано нашей реальностью. Он сейчас здесь, в Беркширской академии, и если он еще не знает моей правды, то рано или поздно узнает.
— Райли, — произносит он мое имя, как будто проверяя его на языке. — Тебе идет.
Мне идет? Что это должно означать?
Он, должно быть, видит замешательство на моем лице, когда я просто моргаю в ответ.
— Разве ты не знаешь значения своего имени?
Я качаю головой.
— Нет?
Мне никогда не приходило в голову проверить значение моего имени, потому что я не могу себе представить, чтобы мои родители придавали этому значение, когда давали мне имя. Так что раньше это никогда не имело значения.
— У твоего имени есть два возможных значения, — объясняет он. — Первое слово происходит от гэльского слова, которое означает «доблестный». Второе значение происходит от древнеанглийских слов Rye и Leah , означающих поле или луг.
— О. И ты думаешь, мне это подходит?
— Однажды я проходил мимо луга. Он был наполнен желтыми лилиями. Вот почему оно тебе подходит. Твои волосы… — Он замолкает, когда учитель входит в класс.
Все затихают, рассаживаясь по своим креслам. Я опускаю руку обратно на колени, когда понимаю, что она скользнула вверх, бессознательно касаясь распущенных прядей моих волос.
Мистер Гэвин начинает рассказывать о программе занятий и ожиданиях, но я не могу сосредоточиться.
— Ты еще не назвал мне свое имя, — шепчу я, лишь вполуха слушая учителя.
— Грейсон, — наконец, представляется он, впервые называя свое настоящее имя.
Мой загадочный мужчина больше не загадка.
Грейсон.
Постоянное заикание моего сердца заставляет меня задыхаться.
— Грейсон, — я произношу это имя только потому, что хочу знать, как оно ощущается на моем языке. Это легко и приятно. Его глаза вспыхивают и сужаются, когда я произношу его имя.
Мои зубы цепляются за нижнюю губу, и я наблюдаю, как быстро его внимание переключается на мой рот. Ладони у меня вспотели, и я чувствую, как румянец поднимается от шеи к щекам, которые и без того неестественно теплые.
— Райли Джонсон? Райли Джонсон! — Звук моего имени вырывает меня из раздумий, и я в тревоге вскакиваю на ноги, чуть не опрокидывая стол в спешке и заставляя Грейсона протянуть руку и удержать его на месте.
— Да? — Я вскрикиваю, меня охватывает смущение.
Мой учитель по арифметике смотрит на меня скучающим взглядом.
— Присутствие, юная леди. Если ты не собираешься сосредоточиться на моем уроке, можешь сразу уйти.
Я слышу хор смеха, и мои глаза метнутся к ногам.
— Простите, — бормочу я себе под нос. Когда я снова сажусь, я не могу заставить себя снова взглянуть на Грейсона.
— Тупая сука. — Я слышу, как человек передо мной ухмыляется себе под нос.
— Она ходячая катастрофа, — соглашается ее подруга.
Если я слышу их слова, я знаю, что Грейсон тоже может. Он слышит мою правду; он видит это сейчас. Он видит обломки, которыми являюсь я — Райли Джонсон.
Глупая, глупая Райли.
Я даже одну вещь в жизни не могу сделать правильно. Мне просто нужно было пойти и опозориться перед ним. Теперь Грейсон, наверное, думает, что я псих, у которого практически нет клеток мозга.
Эта мысль заставляет меня остановиться.
Почему меня волнует, что он думает? Всю мою жизнь тщательно исследовали и высмеивали. Вся Беркширская академия подвергала меня буллингу, надо мной постоянно издевались, и все обращались со мной как с какой-то болезнью (кроме Лилы, конечно).
Каким-то образом я уже привыкла к негативу и ненависти.
Пока у меня есть Лила. Она — опора, которая держит меня вместе.
В моей груди пробегает странная, незнакомая вспышка разочарования при мысли о том, что Грейсон думает, что я такая же катастрофа, как и все остальные.
Мысль о том, что я больше не та девушка из его альбома для рисования — захватывающее дух видение меня, которое он нарисовал, — причиняет мне боль.
Почему меня должно волновать, если он думает то же самое?.. Он для меня никто, просто незнакомец, с которым я пересеклась. Это не имеет значения; Меня это не должно волновать.
О, но я знаю.
Меня это волнует, и я не знаю почему.
***
Три недели спустя
— Он идет к нам, — сообщаю я, с досадой качая головой. Мэддокс Коултер и Колтон Беннетт идут к нам с такой уверенностью, что я стиснула зубы. — О черт, вот и снова.
Спина Лилы выпрямляется, словно готовясь к тому, что будет дальше.
— Может, нам стоит уйти отсюда? — Мой взгляд скользит по столовой в поисках возможных путей побега.
Две недели назад группа первокурсников украла нашу иву. Ну, они заняли наше место. Мы с Лилой не хотели устраивать драму с птенцами, поэтому отдали им нашу иву и вернулись в столовую.
Мы думали, что это будет безопасно, поскольку все мои хулиганы закончили обучение или ушли. Мы нашли себе красивый столик в углу, и мы с Лилой подумали, что все будет хорошо, что мы сможем вернуться к какой-то нормальной жизни.
Но нет, это было всего лишь наше желание.
Неделю назад мы с Лилой были как-то невидимы. Наступил новый учебный год, и мы неплохо справились с этой задачей, без какой-либо драмы или нового скандала, последовавшего за нами.
Кроме…
Лила случайно привлекла внимание печально известного защитника Беркшира и печально известного плейбоя Мэддокса Коултера. Я знала, что ее дерзость однажды доставит ей неприятности. Я знала это. Итак, вот мы и здесь.
Взгляд Колтона ловит мой взгляд, и я хмурюсь. Его невыносимая ухмылка начинает по-настоящему раздражать. Я поднимаю подбородок и пристально смотрю на него. Он не раздражает меня; Я не позволю ему.
Я просто… не буду.
Мэддокс и его друзья берут каждый по стулу и устраиваются вокруг нашего стола. Колтон сидит рядом со мной, вытянув перед собой длинные ноги. Он так близко, что его колени упираются в мои.
У Мэддокса и Лилы свои дела. Ему нравится раздражать ее, проверять ее границы, ждать, пока она сорвется. Он знает, что Лила не уклонится от его маленькой игры, поэтому она достойный противник.
