У врага за пазухой (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo
Гладит по щеке, по волосам. Матерится, рассмотрев что-то на скулах. Прижимается лбом ко лбу. Шепчет...
По-хорошему нужно ответить. Не пугать его еще сильнее. Но слова застревают в горле. За прошедшие сутки я уже простилась навсегда, запретила себе верить, что когда-нибудь Яр снова притронется ко мне или погладит.
Я, как могла, глушила любые надежды на глупое «мы». А теперь он здесь...
- Ты же у меня акула. – Ярослав садится на пол и устраивает меня на своих коленях. – Ты сильная и смелая. – Качает как ребенка. – С тобой все хорошо. Правда?
Загипнотизированная его глазами, я почти не замечаю хаоса, творящегося вокруг. Не слышу приказов группы захвата и редких вскриков боли.
- Я... так рада тебя видеть. – Самые дурацкие слова, какие можно было сказать.
Радость и близко не сравнится с тем, что я чувствую.
- Я чуть сердечный приступ не схватил, когда узнал, что тебя украли. - Яр осторожно прикасается губами к уголкам моих губ. – Наручниками прикую к себе, чтобы больше не сбегала.
- Ты уже как-то обещал так сделать. – Улыбаться больно. Однако это сильнее любой боли.
- Больше никаких обещаний!
Ярослав вжимает меня в свою грудь. Со стоном вдыхает запах с макушки и остекленевшим взглядом останавливается на грязных ступнях.
- Не успела обуться. – Со стыда я готова сквозь землю провалиться.
- Замерзли?
Яр не позволят спрятать ноги под стул. Берет вначале одну ступню, затем другую. Греет в ладонях и, не мигая, рассматривает свежие царапины.
- Все нормально. – Я загибаюсь от этой нежности и заботы. – Скоро заживет.
Кусаю свои несчастные губы, чтобы не заплакать.
- Заживет... – Ярослав укутывает мои перепачканные ноги в свой дорогущий пиджак. Поднимается с пола и зовет водителя: - Федор, ты срочно мне нужен!
- Что такое, Ярослав Борисович? – Федя появляется как из ниоткуда. Деловито стирая с рук кровь, останавливается рядом. Смотрит на босса.
- Присмотри за Кирой. На улицу ей пока нельзя. – Устраивает меня в кресле, где еще недавно сидела Буровая. – Мне нужно потолковать с одним ублюдком.
- Понял. Буду присматривать. – Федор отзывается с такой готовностью, что улыбаюсь еще шире.
Похоже, Ярослав не единственный, кто волновался за меня.
- Не дай ей никуда сбежать! – Яр решительно закатывает рукава.
- Мы будем здесь, сколько понадобится. Хоть до второго пришествия, босс! – уверенно кивая, произносит Федор, и спустя пару мгновений мы остаемся вдвоем в огромном гараже.
Глава 58
Глава 58
Весь кошмар позади, а ждать Ярослава, оказывается так же сложно, как и до освобождения.
Нервы ни к черту. Мочевой пузырь требует расплаты за выпитые литры воды. А Федор изображает глухонемого.
Он отказывается рассказывать, как Яр напал на след Буровых. Молчит об охраннике, которого я видела в машине под домом. И лишь когда спрашиваю про СОБР, выдает пару коротких предложений:
- Охрана сегодня занята. Ярославу Борисовичу пришлось задействовать официальные власти.
- Целый отряд бойцов? – Икаю от волнения. – Они для него мальчики по вызову? - вырывается со смешком.
Наверное, стыдно так говорить о спасителях, но уровень связей Вольского поражает даже мое богатое воображение.
- Он был таким злым, что и один бы справился, - с неожиданной улыбкой признается Федор.
- Если бы с ним что-нибудь случилось, я бы себе не простила.
- Боссу не впервой, - звучит успокаивающе.
- Этот младший Буровой... все считали его мертвым.
- Проблемный мертвец. – Федор настороженно выглядывает за дверь.
Судя по шуму мотора, к гаражу подъехала еще одна машина.
- Запасная группа захвата? – Настроение настолько хорошее, что хочется нести чушь и улыбаться.
- Это не наши. – Федор на миг тянется к чему-то под пиджаком, а затем резко расслабляется.
- Это мои...
Не веря своим глазам, смотрю на Ломоносова и маму.
- Кирюша! – Мама первой подбегает ко мне и, оглянувшись на водителя, мажет по щеке накрашенными губами. – Мы из-за тебя все так переволновались, что я думала, поседею.
- Мам, все в порядке. – Стараюсь не замечать это ее «я».
- Цела? Никаких ушибов, без переломов? – Окидывает меня быстрым взглядом.
- Обошлось. – Мучаю губы улыбкой.
- Как ты вообще могла позволить, чтобы тебя увезли эти мерзавцы?! Почему ты никогда не думаешь о маме? Я уже не молодая, чтобы переживать такой стресс!
Она пачкает помадой вторую мою щеку и цокает языком.
- Прости... – Ломоносов переминается с ноги на ногу. – Это я виноват. Уточнил, не дома ли ты. И вот... – Стыдливо косится на мать. – Пришлось взять ее с собой.
- Твой начальник так переживал, что позвонил мне домой. – Мама всплескивает руками. – Как в твои восемнадцать. Ты вечно сбегала с занятий, а мне приходилось оправдываться по телефону перед преподавателями.
- Мама, мне не восемнадцать, а это не институт.
На свете не так уж много людей, которые хоть раз наблюдали за нашим непростым общением. Сейчас мне неловко и стыдно.
- Если бы ты послушалась меня, ничего этого вообще не было бы! Я ведь тебя так просила оставить дело. Умоляла не вмешиваться и не рисковать! – Маму не остановить. У каждого из нас стресс выходит по-своему. У нее, к сожалению, так.
- Мам, давай ты отчитаешь меня в другой раз и в другом месте.
Закрываю глаза. Дико хочется, чтобы все исчезло. Я даже готова на новый допрос Бурового, на очередные пощечины, на что угодно лишь бы не это.
- Да у меня чуть сердце от страха не остановилось.
- Я не собиралась тебя пугать. Так вышло. – Кожей ощущаю сочувствующие взгляды Васи и Федора.
- Кирюша, ну почему ты такая упрямая?
- Это работа. Я делала свою работу.
- Работяга! Вся в папашу! Готова погибнуть ради каких-то статеек, о которых через день никто и не вспомнит.
Словно получила укол адреналина прямо в сердце, я вздрагиваю.
- Пожалуйста. Не приплетай папу!
- А ты не повышай на маму голос! Я, между прочим, одна тебя растила. Утирала слезы после первого развода. Ночами не спала перед второй свадьбой. А сегодня... – Мама демонстративно прижимает ладони к груди. – Ни одной матери не пожелаю пройти через подобное испытание. Кроме тебя... у меня никого больше нет.
- Отца не было рядом только по одной причине. И мы обе отлично знаем, по какой.
Нельзя сейчас выяснять отношения. Вокруг слишком много посторонних, да и нет никаких сил. Мне просто необходимо проглотить обиду и замолчать. Не первый раз и, скорее всего, не последний.
- Это что еще за намеки? – Мама вздергивает подбородок. – Ты совесть потеряла?
- Я отлично знаю, как он попал за решетку и из-за кого.
- Еще бы ты не знала! Работаешь сейчас на этого человека. Вопреки всем просьбам! Рискуешь своей жизнью и моим здоровьем.
- Хватит дурить мне голову! – Не выдерживаю. Размотав с ног пиджак Ярослава, подхожу к матери.
- Кирочка, у тебя, наверное, температура. – Она трогает мой лоб. - После такого стресса бывает. Сейчас поедем домой. Я дам тебе аспирин и уложу в кровать. Как в детстве.
Меня передергивает от злости. Это какая-то адская передозировка ложью. В другой ситуации я бы выдержала. Вбитая в подкорку программа «Будь хорошей девочкой!» обычно неплохо глушила все чувства. Однако сегодня никакие тормоза не работают.
- Я знаю, кто был тогда за рулем, - произношу спокойно, ровно, чтобы мама услышала каждое мое слово.
- Не понимаю, о чем ты. – Мама начинает часто моргать.
- Папа никогда не сел бы за руль пьяным. И никогда не поехал бы на красный. - Смотрю глаза в глаза.
- Кирюш...
- Я Кира, мама! Не Кирюша и не Кирочка.
На душе хреново, а предательница-память отказывается показывать хоть что-то светлое, что между нами было. Туман из чужих лиц, запрятанных эмоций, горя и пустоты.
- Какая ирония судьбы! – Неожиданно рядом раздается скрипучий мужской голос. – Одна мать ради своего ребенка готова убить его отца. А другая, спасая собственную шкуру, уже избавилась от мужа и спешит избавиться от дочери.
