Ты за моей спиной (СИ) - Кофф Натализа
– Дядя Боря переживет, – воркует Любава, обращаясь к Мишке.
Борька слегка виснет, подмечает ямочки на щеках, улыбку, то, как красиво складываются розовые губы «бантиком».
Белому кажется, что он «палится». И хорошо, что рядом Сеня. Друг не станет его стебать.
– Слышь, брат, отвисни, – Архипов тычет локтем ему под ребра. Весьма ощутимо, потому Боря моментально приходит в себя.
В машину усаживаются совсем не так, как планирует Белый.
Сам он, конечно же, за руль. Сеня, Ясмина и Мишка – на заднем диване, а Любаву усадили на переднее кресло.
И как итог, Борька постоянно отвлекается на острые коленки. Они торчат из гигантских дыр в джинсах, потому Боре все видно. И на кой черт носить рваные джинсы? Потертые – еще куда ни шло, но чтобы с дырками, еще и с такими!
***
В особняке Влада Романовича Архипова собираются исключительно свои. Но народу набивается прилично, потому что клан обрастает молодежью, новым поколением. Боря любит подобные мероприятия, когда вся семья под одной крышей. Однако сейчас что-то не дает ему расслабиться. А ведь прежде Белявский не думал никогда о том, что на кого-то из клана он сможет смотреть, как на чужую девчонку. Все априори считаются Борькой сестрами. До определенного момента он и Любаву считает таковой.
Но сегодня что-то ломается в голове Белого, потому что на Любу Барновскую, дочку дяди Славы, Борька не может смотреть через призму родственных чувств.
Он глаз не сводит со смеющейся девчонки. Ищет ее взглядом, если вдруг случайно она исчезает из поля зрения. Рассматривает так, словно видит впервые.
Какие у Любавы глаза? Они что, всегда были вот такими ярко-голубыми?
Какие ямочки на щеках? Какая улыбка? Губы какие? Разве они всегда были настолько манящими? Разве Борьке прежде хотелось их не просто поцеловать и попробовать на вкус, а сожрать?
Боря мысленно осаживает себя. Нет, что-то неладное с ним творится! Это ведь Любка! Любка Барновская, с которой он знаком с пеленок. Девчонка, чей отец – крестный Бориса и лучший друг отца. Да они же почти родня!
Белый опрокидывает почти полный стакан вискаря в себя и собирается за новой порцией, но до стойки бармена так и не добирается. На полпути его перехватывает лучший друг Сеня.
– Смурной ты какой-то, Борь, – хитро улыбается Арсений. – У тебя все в норме?
– Пойдет, – кивает Белый, вздыхает, понимает, что позарез нужно с кем-то поделиться своими мыслями, иначе его голова взорвется. – Слушай, Сень, а дай совет.
– Запросто, – посмеивается Архипов, – но учти, если планируешь и дальше пялиться на Любку, то делай это поаккуратнее.
– Настолько палюсь? – удивляется Боря негромко, но вопреки совету Сени крутит головой, чтобы отыскать среди родни высокую стройную фигурку девушки.
– Немного, – пожимает плечом друг. – Не старайся. Они с Яськой пошли Мишаню кормить.
– Ясно, – кивает Борис и решительно заключает: – Я сваливаю. Надо мозги проветрить.
– Вообще-то, ты выпил, Борь, – напоминает Арсений, но Борька его уже не слышит, движется через сад, чтобы пройти через просторную гостиную насквозь и оказаться в холле, а уже там и до входной двери рукой подать.
Борис замирает перед своей тачкой, когда оказывается на парковке. Автомобилей много, как и охраны. По сути, можно попросить любого охранника, и Борю отвезут хоть в Тундру. Но Белый не спешит сваливать, как грозится другу.
– Борь? Ты куда? Не стоит тебе сейчас за руль, – он слышит недовольный голос. Более того, ему кажется, что в этом нежном голосе сквозит волнение и беспокойство за него самого, Борьку.
– Да я так, – невнятно отвечает Белявский.
– Если тебе срочно нужно куда-то, хочешь, я тебя отвезу? – предлагает девушка и настойчиво отбирает из его рук ключ от тачки. – Я аккуратно езжу.
– Угу, видел, – начинает смеяться Боря и переводит взгляд на Любаву.
Та слегка смущена, но зеркалит его улыбку. А Борька вспоминает, почему он вообще собирается уезжать.
– Я только сменю одежду, – отводит взгляд Любава, – Мишутка на меня срыгнул, представляешь.
Боря кивает, замечает небольшое пятно на плече Любавы, понимает, что рюкзак и чемодан все еще в его багажнике. Наверное, по этой причине Люба и пошла его искать. А он уж было решил, что...
Белявский решительно открывает пассажирскую переднюю дверь и садится в салон. Ждет, когда Любава отыщет нужную вещь в сумках и закроет дверцу багажника.
– Борь, ты торопишься? Я тогда можно прямо в машине переоденусь?
– Как хочешь, – пожимает плечом Белявский и выбирается из тачки.
Он терпеливо ждет, пока Люба сменит одежду. И как на зло окна спереди без тонировки, и если взглянуть в салон под определенным углом, то вся картинка как на ладони.
– Твою мать, – бормочет Боря, чувствуя себя пацаном из младших классов, подглядывающим за девочками в раздевалке на уроке физкультуры.
Но взгляда отвести Боря не может. Должно быть, он успевает-таки набухаться до состояния отключения совести.
Он видит плавные изгибы, тонкие лямки, перекрестившие острое плечико, яркие кружева, плотно обхватившие грудь. Более того, от Бориного острого глаза не укрывается и то, как пышная грудь приподнимается, а острый сосок просвечивается через тонкую ткань. И никакого пуш-апа. Все свое, натуральное.
Боря совсем теряет голову, а вместе с ней и контроль. Он не соображает. Только понимает, что его рука уже стремительно распахивает заднюю дверцу, за которой находится Любава.
– Борька, ты чего? – слышит он взволнованный голос девушки.
Она замирает с поднятыми вверх руками. Не успевает до конца натянуть чистую футболку на плечи. А Борю уже уносит.
Он перехватывает злополучную ткань и тянет ее обратно, вверх. Успевает сообразить, что надо врубить сигналку, чтобы закрыть двери. Мало ли, кто пройдет мимо.
– Любава, какая же ты красивая..., – бормочет он, почему-то прямо в мягкие полушария, утыкается в них щеками и трется лицом.
– Белявский! Ты пьяный в хлам! – возмущенно пищит девчонка, а Боря накрывает ладонями кружево и понимает, что ведет себя как самая последняя свинья.
– Угу, я бухой, – подтверждает Борис.
Легкая боль отрезвляет его. Люба ударяет его по щеке ладонью.
– Не помогло? – участливо интересуется, глядя на него.
Боря качает головой отрицательно. В его больших ладонях ладно умещается девичья грудь. А пальцы не перестают легко мять и гладить полушария.
– Мне покричать? Чтобы охрана пришла? – деловито интересуется девчонка.
– Как хочешь, – вздыхает Белый и вновь тянется моськой к груди. – Охренительная у тебя грудь, малышка.
– Малышка? Вообще-то у меня полноценная троечка, – бормочет Любава.
– Я рад, – выдыхает прямо туда, где у Бори теперь образуется персональный фетиш.
У него плавится мозг от пьянящего аромата, от мягкости, от упругости. Все в идеальных пропорциях, так, как Борька может только мечтать.
– Борь? И как часто ты такое практикуешь? – доносится даже через звон в ушах тихий голос. – Белявский? Ты там уснул?
– Ни в коем случае, Любава, – бормочет он в ответ, намеренно вжимаясь губами в молочную кожу чуть выше кромки кружева. – Просто веду переговоры.
– С моей грудью?
– С моей совестью и прочим хозяйством, – бормочет Борька в ответ и вздыхает, – Любава, а можно я тебя поцелую?
– Как-то ты поздно спохватился, – усмехается Люба, а ее голос немного дрожит.
Борька вновь прижимается ртом к мягкой коже, окончательно наглеет и пробует кожу на вкус языком.
– Боря, хватит уже! – недовольно повышает голос девчонка и пытается оттолкнуть его голову от себя. – Да, Боря, блин!
Любава шипит, когда парень перетягивает ее на свои колени и обнимает крепче. Теперь он прижимается лицом к изящной шейке, а ладонями накрывает упругую попу. Девчонка возмущенно дышит, Боря ждет, когда ему вновь перепадет от нее пощечина, или в крайнем случае – матерное словцо.
