Трофей для братьев (СИ) - Отрадова Лада
— Не лучше ли тогда предупредить Прекрасноволосого?
— Чтобы он прислал свой ночной горшок? Его сейчас волнует лишь распря между любимцем Кровавой Секирой и остальными сыновьями. Свен... — бросил на него как никогда уверенный взгляд товарищ. — Рано или поздно тебе придётся сделать свой выбор. А нам двоим здесь, пожалуй, тесно, — Ульв потянулся за полотенцем и отправился в предбанник. — Дождись минуту-другую, пока я со своим стражем вернёмся в длинный дом и только потом выходи. Не хочу, чтобы попозли разные слухи и кривотолки о нашей связи.
Племянник Гуды сам засмеялся над собственной шуткой и закрыл дверь, оставив Свенельда в одиночестве с рояющими пчелиным ульем мыслями. Ульв был прав, рано или поздно ему следовало сделать выбор.
* * * * *
Когда солнце поднялось над лесом из мачтовых сосен в свой зенит, из крыши стоящей особняком добротной избушки повалил густой дым. С чувством предвкушения и большим аппетитом семья начала готовиться к обеденной трапезе.
В самом центре скромного жилища гордо возвышался прочный деревянный стол. Его украшали костяные тарелки, вырезанные вручную Варди, и добытые им в походах серебряные кубки и кувшин. Щиты с драгоценными камнями и шкуры убитых на охоте зверей, развешанные по стенам в качестве трофеев, свидетельствовали о благополучии обитателей дома.
Когда-то была их трофеем и Мия, теперь же девушка превратилась в свободного человека и полноправного члена семьи старого кораблестроителя.
Аромат тушёного мяса — дразнящий, заставляющий рот истекать слюной, а желудок в нетерпении урчать — заполнил комнату. В очаге на толстой цепи висел большой чугунный котёл, в котором кипело ароматное рагу из пойманных Йоханом в силки кроликов и корнеплодов, запасённых в погребе с осени.
Ингеборга, как и положено матери семейства, с неслыханными для её почтенных лет сноровкой и изяществом накрывала на стол. Её обветренные, покрытые морщинами руки умело расставляли миски с рыбной похлёбкой на скатерти. Рядом помогала управляться с обедом и Мия: девушка достала из печи румяный, хрустящий каравай хлеба и положила круг в самый центр стола. Ладони бывшей рабыни едва заметно тряслись, но от любящего и внимательного взгляда Ингеборги даже такие малозаметные детали не могли ускользнуть.
— Дитя моё, что случилось? Снова торговец из города не привёз книг на твоём языке?
Об истинных причинах своих посещений Эгерсунна Мия, разумеется, умалчивала. Чуть не выронив из рук нож, она прикусила нижнюю губу и произнесла:
— Там... была... кни-га... Но содержа-ние её оказа-лось... Не тем, которое я же-ла-ла.
— Что ж, видимо, такова была воля богов, — пожала плечами старуха. — Не расстраивайся, в следующий раз обязательно найдётся что-то тебе по душе. В конце концов, сколько всего на свете книг, какая-то да приглянется и нашей умнице дочке!
Едва ли следующий раз будет.
Входная дверь отворилась с протяжным скрипом, и в жилище вошли Варди с Йоханом. Пожилой корабел обнял сначала супругу, трогательно целуя ту в лоб, а затем и Мию, после чего занял место во главе стола, подав остальным членам семьи знак, что те могут присоединиться к нему.
Сын престарелой четы тоже сел за стол, следующим настал черёд девушки. Натянуто улыбнувшись, она попыталась сосредоточиться на обеде и зачерпнула ложкой похлёбку из лосося — каким бы простым это блюдо не казалось, готовила Ингеборга пальчики оближешь.
— Псы Сигурда повсюду в городе, добраться до длинного дома незамеченными нам не удалось, — наконец, нарушил молчание Йохан, который был мрачнее тучи. — Рыщут в каждом углу, проверяют каждого мужчину с оружием и вежливо, но настойчиво просят передать мечи и топоры в собственность нового ярла. А ведь ещё и месяца не прошло с момента смерти Гуды! Да и законный правитель, маленький Альрик...
— Твоей матери и Мии едва ли поднимают аппетит подобные беседы, — фыркнул Варди, посмотрев на побелевшую как мел приёмную дочь. — Давай оставим обсуждение дел государственных мужчинам и спокойно поедим.
— Мне... тоже есть, — отвлеклась от бесцельного размешивания похлёбки в своей тарелке девушка. — То-же есть, что... сказать.
— Что ты хочешь рассказать, милая? Попросить найти ту книгу про императора? (3) — оживилась Ингеборга.
— Нет...
Все три пары глаз остальных членов семьи от кушаний переместились на Мию, и её захлестнула очередная волна из беспокойства, которое уже клокотало в сердце бывшей рабыни настоящим штормом.
— В тот день, когда для безо-пас-ности оставил меня Све-нельд в своём не-примет-ном жилище... В тот день...
— Продолжай, дитя, — кивнула сдвинувшая брови Ингеборга: уже по тону дочери стало ясно, что хорошего ждать не придётся. — Здесь тебе некого бояться, мы твоя новая семья.
— В тот день... Туда... Со своими людь-ми... вор-вал-ся...
— Говори, — мягко, но всё же надавил на неё Йохан, сжавший в руке нож. — Говори.
— Инг... Инг Трёх-палый... — уже захлёбываясь слезами, выдавила из себя слова несчастная девушка. — Он обе...
— Обе что? Обеими руками тебя избил? Обе смерти — Гуды и Сигурда — взял на себя, думая, что и второй умер от яда? — не унимался её названный брат.
— Обесчестил... меня. И теперь я... по-нес-ла... от него.
— Да сгореть ему в пламени Муспельхейма! (4) — выругалась Ингеборга и схватилась за голову. — Дочь моя! Бедняжка!
— Кто-то ещё знает? — несмотря на шокирующую новость, казался внешне спокойным Варди, мгновенно взявший себя в руки: случившегося не изменить, а вот с последствиями придётся разбираться прямо сейчас. — Кому-то ещё ты рассказывала? И почему так уверена в том, что понесла?
— Ле-ка-рша...из дли... из длин-нного дома, — рыдая на плечах приёмной матери, продолжила Мия. — Под-твер-дила беременность.
— Гарм (5) меня сожри... — закрыла ладонью рот Ингеборга.
* * * * *
В тускло освещённом медовом зале уже месяц царили тишина и страх, а когда-то привычные звуки песен и звона кубков с элем, казалось, навсегда сгинули в этих неприступных стенах. Сигурд восседал на резном деревянном троне, его внушительная фигура отбрасывала на пол ещё более грозную тень.
Похожий на хищную птицу в своём гнезде, новый правитель Эгерсунна небрежно вертел в руках золотой мьёлнир на цепочке. Когда-то принадлежавшая самой Гуде побрякушка теперь стала его имуществом, как и все земли погибшей от стрелы Инга женщины.
Голову его занимали самые разные думы.
Указ об изъятии оружия у свободных мужчин оказался эффективным, и теперь арсенал длинного дома буквально ломился от мечей, копий и луков тех, кто мог дать отпор новой власти. Однако... вдруг этого недостаточно?
Оставались тяжёлые топоры, острые вилы, заточенные лопаты и кухонные ножи, которые не хуже боевого оружия можно использовать, чтобы свергнуть его. А ещё верёвки, подсвечники, рыбацкие сети, да даже украшения на его шее...
Навязчивые идеи об окружающих его заговорщиках с каждым днём на троне только усиливались. Спустя трое суток стража начала осматривать каждого, кто входил в стены резиденции; через неделю лекарша по его приказу изготовила несколько десятков противоядий от разнообразных отрав, а специальный дегустатор был обязан попробовать каждое яство или напиток перед тем, как их вкусит сам ярл.
Даже верных дружинников-хирдаманнов он отстранил от себя, поручив тем охрану длинного дома снаружи и патрулирование города. Рядом оставался лишь преданный, похожий на ручного медведя, Бьорн.
Безмолвие зала нарушила темноволосая лекарша, которую пропустили внутрь стражники. Знахарка, нерно теребя подол платья, приблизилась к ярлу и отвесила тому земной поклон.
Стоя перед завоевавшим Ругаланн воином, она каждой клеточкой своего тела ощущала исходящие от него власть и гнев. Брови темноволосого викинга были нахмурены, а взгляд ледяных глаз полон подозрения.
— Мой ярл, — начала знахарка, её голос слегка дрожал, — Я пришла с очень важной новостью, которая касается вашей наложницы, Мии.
