Плач богов (СИ) - Владон Евгения

И, само собой, захотелось увидеть незнакомку куда ближе, чем с расстояния в десять ярдов.

- Надеюсь, моё вынужденное ожидание скрасят хотя бы чаем?

- Конечно, мэм! Всё, что пожелаете.

- Пожелаю. Уж если ожидание предстоит долгим, было бы не плохо скоротать его не за одним только чаем, в который обязательно будет добавлен чабрец и душица. Мне ведь не нужно напоминать, какую слабость я имею к засахаренным каштанам и калиссонам*?

- Безусловно, мэм.

Эва не сдержала улыбки, впрочем, как и услужливая горничная, которую было видно через широкий проём гостиной, в отличие от её собеседницы. До этого Эвелин не только прошмыгнула беззвучной тенью в пустую комнату, но и успела выбрать себе место на диване, как раз напротив входа из холла. Сердце при этом почему-то отбивало гулкими ударами лёгкого волнения, будто она совершала что-то нехорошее, на грани противозаконного преступления, а на деле всего-то изнывала от непомерного любопытства. Может ещё переживала, что так необдуманно выбрала комнату для своей непрофессиональной слежки, которую могли раскрыть в любой момент? Похоже в последнее время это начало входить в постоянную привычку.

Ну, а что она такого делала? Притворялась, будто читает книгу?

Она действительно поспешно раскрыла её на своих бёдрах чуть ли не в самый последний момент, когда горничная сделала движение в сторону арочного проёма гостиной, одновременно совершая манёвр из двух шагов назад и тем самым приглашая отступающим жестом пока ещё невидимую гостью пройти в указанную комнату ожидания.

- О! Какой неожиданный сюрприз.

Притворятся, как выяснилось через секунду, не было нужды. Эвелин даже не успела посмотреть название «выбранной» ею впопыхах книги, ибо все мысли с вниманием были сосредоточены отнюдь не на лежащем в её руках пухлом томике, можно сказать, безымянного на тот момент чтива. Может со стороны и выглядело, будто её застали в момент увлечённого чтения, но краска стыда или сильного смущения залила щёки и скулы буквально сразу же, как только её взгляд пересёкся с внимательными глазами цвета переспевшей вишни. У неё даже дыхание перехватило от столь шокирующей неожиданности.

Нет, она, конечно, предвидела, что та самая девушка в лиловом платье из двухколёсного кабриолета вот-вот зайдёт в эту гостиную, но не думала, что ею окажется настолько совершенный ангел во плоти. Или отнюдь не ангел, а языческая богиня из местных мифов и легенд, чью безупречную красоту не способна перенести на холст ни одна рука современного портретиста. Наверное, нужно самому обладать сверхспособностями, чтобы суметь повторить подобную красоту хотя бы на бумаге.

Изумительный оттенок смуглой кожи, настолько естественный и в то же время лёгкий, подобно тончайшей ткани золотисто-оливковой органзы украшала эту южную красавицу куда ярче и эффектнее, чем настоящие шелка и драгоценные каменья. А чего только стоили её глаза – два чёрных обсидиана, огромных и чистых, словно смоляные слёзы в ореоле длинных угольных ресниц и под сенью не менее идеальных дуг будто вычерченных бровок. А ровный, почти кукольный носик, а пухлогубый тёмный рот, не иначе как окроплённый соком грецкого ореха или же рельефным «рисунком» мехенди. Хотя по правде Эвелин очень сильно терялась в догадках, поскольку у этой девушки было очень много европейских черт, не смотря на характерную смуглую кожу и иссиня-чёрный шёлк волос, присущий скорее коренным поселенцам южных широт, а не их северным завоевателям. Слишком широкий разрез глаз, более нежная линия скул и подбородка, указывали на преобладающую в ней кровь европеоидной расы.

Впрочем, такой же эффект шаткого сомнения вызывала в Эве внешность совершенно другого человека, а, точнее, Киллиана Хейуорда. Загадки, ответы на которые либо лежат на поверхности, либо спрятаны (пока что) под семью замками чужих семейных тайн.

- А я чуть было не настроилась на утомительное ожидание в столь невыносимом для меня одиночестве. – незнакомка (или незнакомка богиня) широко улыбается, на удивление искренне и едва не с облегчённой радостью. – Прямо как гора с плеч. Надеюсь, нас представят или обойдёмся без лишних прируэтов и туатских выпадов?

Скорее это Эвелин не ожидала столь непосредственного обращения к её персоне со стороны подобной красавицы (безусловно представительницы местного высшего сословья), перед которой хотелось распластаться по полу именно в глубоком реверансе и именно по наитию интуитивного порыва, либо застыть в немом восхищении окаменевшей статуей, не в силах оторвать зачарованного взора от явившего себя миру языческого божества. Поэтому улыбка, коснувшаяся губ Эвы от услышанной шутки, оказалась слишком спонтанной и несдержанной, ещё и через чур широкой, практически ошалевшей.

- Думаю… в последнем явно нет нужды. – ответила ли она искренне, или же неосознанно поддержала приближающуюся к ней гостью, тоже было под большим вопросом. Но то что она едва не вскочила тогда с дивана (хотя этикет нисколько не требовал от неё подобного действа) даже для неё показалось ощутимо быстро и не вполне грациозно.

- Полин Селеста Аурэлия д’Альбьер, ваша северная соседка. Но можно, конечно, просто Полин. Вернее, даже нужно. – последовавшая за словами представившейся гостьи ослепительная улыбка неземного ангела только подтвердила версию о нечеловеческом происхождении этой ошеломительной красавицы. А протянутая в сторону опешенной горе-читательницы изящная ладошка в кружевной митенке так и вовсе ввела Эвелин в лёгкий ступор.

- Эмм… Эвелин Лейн… То есть… Эвелин Клементина Вудвилл-Лейн. – конечно она запаниковала. А как тут не запаниковать, если тебя буквально подлавливают почти что на горячем, когда ты меньше всего ожидаешь быть застигнутой врасплох совершенно незнакомым тебе человеком.

Но сюрпризы на этом заканчиваться не собирались.

- Эвелин Лейн? Вудвиллы и Лейны? Так вы кузина Софи, Валери и Клэр? И вы когда-то жили с родителями в примыкающем поместье Лейнхолла?

- Дда… - она раскраснелась в те секунды, наверное, ещё сильнее, чем в мужской бане за день до этого при лицезрении голого Киллиана Хейуорда. Хотя, нет. Всё-таки со вчерашним волнением сегодняшнее – грех сравнивать.

- Тогда я вас помню. Мы частенько встречались, либо у нас в Шато ла Терр Промиз (*la Terre Promise –фр. Земля обетованная), либо у вас в Лейнхолле. А здесь и того реже. И не только встречались, но и игрались в детских друг с другом, хотя вы, если мне не изменяет память, предпочитали замкнутым комнатам более просторные территории в саду или парке.

Последние фразы Полин д’Альбьер смяли недавнее смущение неожиданной резью болезненного отчуждения. Почти забытое чувство, когда кто-то пытался тебе напомнить о твоей жизни в Гранд-Льюисе, а у тебя при этом возникало лишь одно непреодолимое желание – убежать. Забиться в какой-нибудь дальний и очень тёмный угол, растворившись в окружающем сумраке невидимой тенью. Стать никем и ничем для всех и каждого по отдельности. Вернее, исчезнуть для тех, кто ещё как-то её замечал и временами даже вспоминал.

Вместо того, чтобы удивиться тому факту, что её знала и помнила эта юная богиня, Эва испытала во истину мучительный ступор от столь редкого для неё психологического блока. И это было плохо. Очень и очень плохо.

- Боюсь… ничего хорошего не могу сказать о собственной памяти. – отвечать было ещё сложнее, потому что нужно держать осанку, мило улыбаться и ни при каких обстоятельствах не забывать о манерах. – Увы… но я почти ничего не помню о тех годах, что прожила здесь, в том числе людей, с которыми тут встречалась или как-то знала лично.

- О! – улыбка Полин быстро сошла на нет, при чём вполне естественно, без какого-либо замещения на нездоровое любопытство или сомневающегося недоверия во взгляде. – Простите. Я как всегда врываюсь куда-нибудь без спроса и на всех парах, даже не задумываясь, что делаю. Ужасная привычка, от которой очень сложно избавиться.

- Да нет, что вы. – как хорошо, что подобные приступы длились совсем ничего, хоть и бывали порой слишком уж болезненными. Главное, что удалось удержать улыбку и сохранить на лице нечто близкое к непредвзятой беспечности. Ну, может лишь слегка до этого побледнеть и неосознанно вцепиться всеми пальцами обеих рук в пригодившуюся для этого момента книгу. – Извиняться было излишние, право слово. Это мне очень жаль, что не имею возможности вас вспомнить. Наверное, это было нечто особенное и захватывающее?