Дровосек для Булочки
– А что случилось? Тебе плохо? – Сима поставила пакет на тумбочку, заправила волосы за уши, облизнула губы, а Терехов скрипнул зубами.
– Плохо, очень плохо, Сим, дай руку.
Терехов схватил девушку за кисть, потянул на себя, положил ее ладонь на свой пах и протяжно простонал. Хорошо, что в бесплатной больнице есть платные отдельные палаты с душевой и уборной для вот таких страдальцев, как он.
– Ой, – Сима сглотнула скопившуюся слюну, сжала твердый ствол, она сама возбудилась от такой реакции мужчины на себя.
А после их виртуального флирта по вечерам, со всеми обещаниями Семена сделать с ней массу непристойных вещей, плюс буйство гормонов, Серафиме приходилось удовлетворять себя самостоятельно.
Она не успела опомниться, как Терехов уже откинул тонкое одеяло, приспустил больничные широкие брюки, начал толкаться девушке в руку.
– Сема, ты с ума сошел, тебе нельзя, сотрясение и переломы ребер.
– Все уже прошло, завтра выпишут, зажило как на собаке. А вот без секса, когда ты, такая вкусная и аппетитная, рядом, я точно сдохну.
– Но…
Серафима не успела ничего сказать, мужчина потянул ее на себя, впиваясь в губы, сразу проникая языком в рот, а другой рукой оттягивал декольте трикотажной кофточки, освобождая грудь.
– Потрогай меня, да, вот, да, малышка… ох, дьявол… да… да… сожми сильнее… господи, какие красивые у тебя дыньки. Дай мне их облизать, дай.
Терехова штормило, сотрясение еще не прошло, да и ребра болели, но он все готов стерпеть ради того, чтоб эта сочная малышка была рядом. Он наконец освободил шикарные груди Серафимы из плена тонкого кружева, сразу засосал сосок, слушая, как девушка простонала, как еще сильнее сжала его член, скользнула к яйцам, начала ласкать их.
– Да, малышка… о да… выпишут, дома будешь ходить голая всегда.
Семен был настроен решительно по поводу Булки, времени на подумать у него было вагон. Она его и ничья больше, все эти прелести и сладости достанутся только ему. Нужно делать предложение, а лучше сразу ребеночка, того самого, что он видел во сне, чтоб не соскочила.
С сотрясением пришло озарение, что все земное бренно. Сгорела часть его бизнеса, да бог с ним, Терехов обрел больше, осталось прижать бывшую, а там уже и свадьбу играть.
Семен не просто был влюблен, он был одержим своей Булочкой. Как же удачно он зашел отрубить башку гусю и наткнулся на эту сочную блондинку.
– Да… вот же… да… вот же… сейчас солью… господи… аж в груди колет…
Терехов смотрел на то, как Сима надрачивала его член, как головка, набухшая бордовая головка, пропадала и появлялась. А когда начал кончать, захрипел, вновь впился в губы Серафимы, толкаясь бедрами, выплескивая накопившуюся за все это время сперму, чуть ли не теряя сознание.
– Семен Николаевич, это я!
Виноградова дернулась, Семен удержал, кровать от двери закрывала ширма.
– Павлик, дверь закрой!
– Но…
– Сказал, дверь закрой, у меня процедуры.
Хлопок двери, тишина.
– Значит, процедуры?
– Ты мой лучший Булочный доктор.
– Пошляк.
– Люблю тебя.
– Что? – Сима замерла.
– Дай салфетки и помой руки, давай живо, Павлик нам сейчас будет рассказывать детектив.
