Искушай меня в сумерках (новый перевод) (ЛП) - Клейпас Лиза
– Бог мой, да они у вас, наверное, целую вечность.
Он помедлил, сомневаясь, но все-таки показал ей часы. Поппи осторожно взяла их – маленького размера, но при этом довольно тяжелые для ее ладони, золотые, металл все еще хранил тепло его тела.
Откинув крышку, она увидела, что исцарапанный в мятинах металл не хранит никаких надписей и ничем не украшен.
– Откуда они у вас? – полюбопытствовала Поппи.
Гарри забрал у нее часы и спрятал в карман с непроницаемым выражением лица.
– Часы дал мне отец, когда я сообщил ему, что уезжаю в Лондон. Он рассказал, что давным-давно ему их, в свою очередь, тоже подарил его отец с наставлением, чтобы он, когда достигнет успеха, отпраздновал это, приобретя себе часы получше. Отец передал их мне с точно такими же словами.
– Но вы так и не купили другие?
Гарри покачал головой.
Немного растерянная улыбка тронула ее губы.
– Но я бы сказала, что вы более чем преуспели, и вполне заслужили новые часы.
– Еще нет.
Она подумала, что он, должно быть, шутит, но выражение его лица опровергало ее предположение. Поппи одновременно и возмутилась, и восхитилась свои мужем, и все гадала, какого же еще богатства он намерен достичь, насколько расширить свое влияние и власть, чтобы счесть свое положение достаточно удовлетворяющим его амбициям.
А может, такого понятия как "достаточно", для Гарри Ратледжа не существовало вовсе?
Поппи совсем растерялась и расстроилась из-за своих мыслей, когда Гарри достал что-то из кармана фрака, оказавшееся плоским прямоугольным кожаным футляром.
– Подарок, – пояснил Гарри, протягивая его Поппи.
Ее глаза расширились от удивления.
– Вы вовсе не обязаны дарить мне что-либо. Но все равно спасибо. Я не ожидала...О!
Она замолчала, открыв коробочку и увидела там бриллиантовое ожерелье. Поппи молча разглядывала его, выглядевшее словно лужица из сверкающего огня на бархатной подкладке. Оно было выполнено в виде цветов, перемежавшихся звеньями четырехлистника.
– Вам нравится? – будто мимоходом спросил Гарри.
– Да, конечно... От него просто дух захватывает.
Поппи даже никогда и не мечтала владеть такой драгоценностью.
Единственное ожерелье, которое у нее было, это цепочка с подвеской в виде одинокой жемчужинки.
– Мне... Мне надеть его сегодня вечером?
– Думаю, оно подойдет к вашему наряду.
Гарри вынул ожерелье из футляра, встал за спиной Поппи, и осторожно застегнул его на шее девушки. Холодная тяжесть бриллиантов и теплое прикосновение его пальцев к затылку и шее под ним заставили ее затрепетать. Муж стоял позади Поппи, его руки легко касались плавных изгибов ее шеи, после чего согревающими поглаживающими движениями передвинулись на ее обнаженные плечи.
– Восхитительно, – прошептал он. – Ничто не может быть прекраснее, чем ваша обнаженная кожа.
Поппи невидящим взглядом смотрела в зеркало, но не на свое вспыхнувшее лицо, а на руки мужа на своей коже. Они оба неподвижно застыли, как каменные изваяния, глядя на их общее отражение в зеркале.
Руки Гарри двигались нежно, как будто он дотрагивался до бесценного произведения искусства. Кончиками пальцев он обвел линию ключицы до ложбинки у основания шеи.
Взволнованная Поппи вывернулась из его рук и встала перед мужем, обойдя пуф, стоящий перед туалетным столиком.
– Спасибо, – все, что ей удалось выговорить.
Девушка осторожно подошла к нему, чтобы обнять, ее руки скользнули по плечам Гарри.
Поппи не собиралась этого делать, но мелькнувшее в глазах Гарри выражение тронуло ее. Она уже видела подобное на лице Лео, когда тот был еще совсем ребенком, и, набедокурив, шел с букетом цветов или каким-то другим маленьким подарком извиняться перед матерью.
Руки Гарри обвились вокруг ее тела, прижимая к себе как можно теснее. От него исходил восхитительный аромат, его тело было таким твердым под слоями льна, шелка и шерсти. Прерывистое дыхание Гарри опаляло шею Поппи своим жаром.
Закрыв глаза, Поппи прильнула к нему. Гарри целовал ее шею, продвигаясь вверх к нежной коже под ушком. Теплая волна поднялась от кончиков пальцев и омыла ее до головы. В объятиях Гарри она неожиданно почувствовала себя в безопасности. Их тела хорошо подходили друг к другу: ее мягкость и податливость – его твердость и напряженность. Казалось, что каждый изгиб ее тела был идеально подогнан под мужественные очертания тела Гарри. Она была бы не против постоять так рядом с ним, в защитном кольце его рук, еще совсем немного.
Но Гарри захотел взять больше, чем ему было предложено. Обхватив затылок Поппи, он запрокинул голову девушки назад, чтобы поцеловать ее. Гарри быстро накрыл ее рот своим. Поппи выгнулась и отпрянула от него, еле избежав при этом неловкого столкновения головами.
Лицо девушки выражало отказ.
Ее бегство ошеломило Гарри. Искры гнева вспыхнули в глазах, как будто она обманула его в самом сокровенном.
– Отказ от представлений девственницы оказывается уже забыт.
– Я не считаю, что отвернуться и прервать нежеланный поцелуй – это представление, – отрезала Поппи с преувеличенным достоинством.
– Бриллиантовое ожерелье за один поцелуй – разве это плохая сделка?
Щеки девушки зарделись.
– Я благодарна вам за щедрость, но вы ошибаетесь, думая, что можете купить или обменять на драгоценности мою благосклонность. Я не ваша любовница, Гарри.
– Очевидно, что нет. Так как в благодарность за такой подарок любовница охотно легла бы в постель, где предложила бы мне все, что бы я ни захотел.
– Я никогда не отказывала вам в осуществлении супружеских прав, – ответила Поппи. – Если хотите, я прямо сейчас лягу в постель и сделаю все, что вы пожелаете. Но это произойдет не потому, что вы подарили мне ожерелье, я просто выполню свою часть сделки.
Гарри, далекий от того, чтобы успокоиться, рассматривал жену со все возрастающим гневом.
– Мне вовсе не нужно, чтобы вы лежали на супружеском ложе с видом мученицы, приносящей себя в жертву.
– Почему вам не достаточно того, что я хочу уступить и покориться? – в свою очередь разозлилась Поппи. – Ну почему я должна страстно желать лечь с вами, если вы совсем не тот муж, о котором я мечтала?
Поппи пожалела о своих словах в тот самый момент, как только они сорвались с ее губ, но было уже слишком поздно. Взгляд Гарри стал ледяным. Его губы разжались и девушка собралась с духом, ожидая уничижительный комментарий в свой адрес.
Вместо этого он повернулся и вышел из комнаты.
Покориться.
Это слово звучало в голове Гарри, жаля его, как оса, снова и снова.
Покориться ему... как будто он был каким-то отталкивающим или омерзительным существом наподобие жабы. И это, когда самые прекрасные женщины Лондона добивались его внимания. Чувственные, совершенные женщины с умелыми губами и руками, жаждущие удовлетворить самые экзотические из его фантазий... в самом деле, он вполне мог бы провести эту ночь с одной из них.
Когда гнев Гарри улегся и его мозг смог нормально работать, он вернулся в спальню жены и сообщил ей, что пора спускаться. Поппи, осторожно взглянула на него, как будто хотела сказать ему что-то, но у нее хватило ума промолчать.
Вы совсем не тот муж, о котором я мечтала.
И он никогда им не станет. Можно сколько угодно строить хитроумные планы и манипулировать, ничто не сможет изменить этого.
Но Гарри будет продолжать свою игру до конца. Поппи по закону принадлежит ему, и, видит Бог, наличие денег дает ему преимущество, а время позаботится об остальном.
Официальный прием имел огромный успех. Каждый раз, бросая взгляд на другой конец стола, он убеждался, что Поппи держится превосходно: она вела себя раскованно, улыбалась, и, общаясь, очаровывала своих собеседников. Именно этого он и ожидал от своей жены – те же самые качества характера и манеры поведения, которые осуждались в девушке на выданье, являлись предметом восхищения в замужней женщине. Живой ум Поппи, ее точные наблюдения, а также получаемое ею удовольствие от оживленной и интересной беседы делало ее намного более интересной по сравнению со сдержанными скромными мисс из высшего общества с вечно потупленным взглядом.
