Как повываешь? (ЛП) - Хайд Жаклин

Я совершаю ошибку, украдкой взглянув на Коннора из-под ресниц, и сердце замирает. Пока гости отвлечены и не смотрят на нас, он быстро проверяет телефон в кармане костюма Дракулы. Выражение его лица бесценно — оно тут же становится жестким.

О да, он это увидел.

Я улыбаюсь и выхожу из зала как раз в тот момент, когда наши глаза встречаются. Его темный, прищуренный взгляд, заставляющий прикусить губу, ясно дает понять — у меня будут неприятности.

Я не могу удержаться от смеха, направляясь обратно на кухню.

Я подношу телефон к лицу и нажимаю «отправить», запуская вторую часть плана, как раз когда официанты хватают бутылки, чтобы долить напитки гостям. Я ухмыляюсь, глядя на еще более откровенное фото — губа зажата между зубами, соски озорливо выглядывают. Но, судя по звукам его голоса, доносящегося из динамиков, у него вряд ли будет время взглянуть на это прямо сейчас.

Мария радостно визжит, заставляя меня вздрогнуть, когда Антон обнимает ее и уводит готовиться к следующему блюду. Я тихо вздыхаю и начинаю наводить порядок на кухне, сотрудники кейтеринга уже ушли. Скоро нас снова вызовут, но я слишком возбуждена, чтобы просто сидеть и ждать — между мыслями о работе, которую еще нужно сделать, и волнением из-за сообщений Коннору.

Кожу покалывает от трепета при мысли о том, какой будет его реакция позже. Когда кажется, что прошло слишком много времени, и я беспокоюсь, что он уже видел последнюю непристойную фотографию без моего ведома, я отправляю третью, просто чтобы по-настоящему донести суть.

Вскоре мы все снова входим в столовую как раз в тот момент, когда Коннор надрывным вампирским голосом рассказывает о происхождении Дракулы. Он улыбается, и я счастлива заметить, что пластиковые клыки исчезли из его рта.

— Знаете ли вы, почему у Дракулы нет друзей? — спрашивает он у публики, и в зале раздаются тихие перешептывания. — Потому что люди теряют от него голову!

Все слегка смеются над очевидным каламбуром, а я сдерживаю смешок, раскладывая основные блюда на столы. Закончив, я тут же выхожу из зала, прикидывая, сколько времени осталось до подачи десерта.

Наши взгляды встречаются, и я намеренно наклоняюсь вперед, чтобы лучше продемонстрировать грудь, несмотря на то, что корсет, врезающийся в ребра, угрожает сломать меня. Я нарочито облизываю покрытые блеском губы и подмигиваю ему.

В ответ, прямо перед тем как дверь закрывается, он тянется к внутреннему карману пиджака, но я не успеваю увидеть его реакцию.

— Дамы и господа, прошу меня извинить, я отойду на минутку, — раздается его вежливый голос.

Я хмурюсь и вздрагиваю, наблюдая, как он почти выбегает в коридор. Куда это он? Может, он забыл свою трость или что-то еще? Ведь он не должен покидать бальный зал так рано.

Я вздыхаю, когда захожу на кухню, вспоминая часы готовки, выпечки и руководства временным персоналом, — именно этим я в основном и занималась в рамках подготовки к мероприятию. Я провела на ногах весь день и с нетерпением жду, когда все закончится.

Я вскрикиваю, когда кто-то резко хватает меня за локоть сзади и разворачивает.

— Какого хуя ты делаешь?

Коннор гневно раздувает ноздри, а его взгляд тверд, как камень. Как раньше, когда он ненавидел меня.

О черт. Что я наделала?



Коннор О'Дойл

Один взгляд на изображение Уитли, наклонившейся с поднятой вверх роскошной задницей в белых подвязках, обрамляющих именно то место, куда мне хочется прижаться губами, привел меня в бешеный восторг. А те два других фото, которые она отправила, чтобы подразнить меня? Я едва сдерживался, чтобы не перепрыгнуть через весь бальный зал и не наброситься на нее. Желание овладеть ею, уложить и трахнуть до потери сознания терзает меня уже несколько дней.

Теперь, когда она в пределах досягаемости, я хватаю ее за запястье и тащу за собой, не обращая внимания на стопку белой посуды и сложенные салфетки.

— Эй, еще же десерт, — протестует она, пока я затаскиваю ее в кладовую.

Я поворачиваюсь к ней, как только массивные юбки проходят через дверь.

— Думаешь, это весело? — голос срывается с моих губ, пока я пытаюсь отказать себе в поцелуе, чтобы не испортить ее красивый макияж. Схватив ее руку, я прижимаю ее к своему члену через брюки и двигаю ей.

Она сжимает меня крепче и улыбается. Я тянусь, обхватывая ее за затылок и прижимая к себе, но это не стирает радость с ее лица. Она прекрасно знает, что делает.

Я обхватываю ладонью ее за зад, удерживаюсь там на мгновение, затем опускаю руку вниз и поднимаю ее ногу, чтобы втиснуться по центру между ее бедрами, но из-за множества юбок мне не удается добраться туда, куда я хочу. Ее спина касается большой деревянной полки. Я провожу пальцами по шее Уитли и сжимаю в руке ткань ее платья.

— Ты заставляешь меня так сильно хотеть дать этой сладкой киске то, чего она жаждет.

Я залезаю ей под юбку. Член дергается, когда я нахожу ее щель уже влажной. Она ахает и выгибается навстречу прикосновениям.

— Без трусиков? — напеваю я ей в ухо, наблюдая, как по ее коже пробегают мурашки, словно огонь по сухой траве. — Ты непослушная девчонка.

Она вскрикивает, когда я погружаюсь в нее двумя пальцами, двигаясь быстро и резко. Я закрываю ладонью ее рот и не могу сдержать стон, когда ее зубы впиваются в руку. Ее глаза сверкают гневом, но я продолжаю держать ее рот закрытым одной рукой, в то время как другой трахаю пальцами. Один грубый щипок за клитор, и она разжимает зубы.

Уитли приближается к разрядке, ее тело двигается само по себе. Я чувствую, как сильно она этого хочет, по тому, как жадно толкается в мою ладонь, пытаясь загнать мои пальцы еще глубже. Ее тугая киска начинает сжиматься, а приглушенный стон, заставляющий мой член напрячься, нарастает.

Я отдергиваю руку от ее рта и резко убираю пальцы, лишая ее оргазма в ответ на дразнящие фотографии, которые она прислала.

— Будь ты проклят. Я тебя ненавижу! — кричит она, ее лицо покраснело от ярости из-за сорванного удовольствия.

Она прислоняется спиной к одной из деревянных полок, ее губы опухли, а волосы растрепались. Я ухмыляюсь и засовываю пальцы в рот, пробуя ее вкус, зная, как долго дразнил ее с той ночи.

Я даже играл с ее сладкой киской, пока Уитли спала, убирая руку, как только она начинала просыпаться. Сегодня я хочу, чтобы она была растеряна и возбуждена, потому что я больше не собираюсь сдерживаться. Если вселенная сочла нужным даровать мне пару, да еще такую совершенную, я не собираюсь пренебрегать этим.

Она моя, и я завоюю ее.

— Нет, ты не ненавидишь меня, хотя точно хотела бы этого, — схватив ее запястья, я целую место пульса сначала на одной руке, потом на другой. — Уитли, ты пойдешь со мной на свидание?

Как бы глупо это ни звучало, это единственные слова, которые я могу сказать. Я хочу ее любым способом, каким только смогу заполучить, но мне нужно знать, что она тоже этого хочет. Я жажду чего-то более постоянного, чем то, что, возможно, сейчас у нее на уме, прежде чем, наконец, взять ее. Мне нужно, чтобы она знала — для меня это что-то значимое, а не просто похоть.

Уголок ее рта приподнимается, и она прикусывает мягкую нижнюю губу милыми маленькими человеческими зубами. Я вдруг осознаю, что понятия не имею, ответит ли она «да» или «нет», и это предвкушение опьяняет. То, как она бросает мне вызов — ее дерзкий рот — моя слабость. А ее запах действует на член, как зов сирены.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на свидание? — голос Уитли звучит застенчиво, словно она совсем не ожидала, что я задам этот вопрос именно сейчас. — Да. Хорошо.

Ее глаза становятся большими и мягкими, как у лани.

Тихий вздох срывается с ее губ через секунду, а затем она набрасывается на меня с поцелуем. Наши зубы соприкасаются, и она стонет, издавая низкий хныкающий звук, от которого мне хочется выть от возбуждения.

Рука дрожит, когда я обхватываю ее шею и прерываю поцелуй.