Игра на грани. Навсегда моя (СИ) - Стоун Юлия
— Приветствую, Александр. Хочу, чтобы вы поехали сейчас со мной.
Его угрюмый вид настораживал, хоть он и был таким сразу с момента как Вика исчезла.
— Куда?
— Я нашел его. Он решил, что сможет скрыться в другой стране, но я его нашел.
Его глаза казались пустыми, убийственно хладнокровно отрешенными. Я вошел в когнитивный диссонанс из-за его образа. Я был уверен, что пропажа Вики — лично его рук дело. Хоть и руками другого человека, но сомнений, что именно он отдал команду — у меня не было. Мне предстояло накопить доказательств для того, чтобы безоговорочно отправить Романовского в тюрьму, но пока их было немного.
Глядя на Романовского сейчас, я недоумевал, весь его вид указывал на то, что от него не осталось ничего человеческого, как будто он умер еще месяц назад.
Я кивнул, осознавая, что выбора у меня нет, нужно ему подыграть, и не колеблясь последовал за ним. Мне хотелось до конца раскрыть все мотивы. Возможно, это произойдет сейчас.
Спустя непродолжительное время мы оказались на складе металла, странное место, и вполне подходящее для убийства.
— Кто он? — я задал вопрос, когда машина остановилась у ангара. К этому моменту я уже знал ответ, просто было интересно насколько далеко решил зайти Романовский.
— Вадим Белов. — Романовский сделал глубокий вдох, оскалившись и плотно стиснув челюсть. Затем замолчал, как будто переживая эмоции внутри себя. Мне это показалось еще более странным. Затем он заговорил снова. — Можно было бы сказать, что Белов — рядовой бизнесмен, но это не так. Два месяца назад он уже хотел отобрать у меня Вику, я до сих пор не понял всех его мотивов.
Вадим Белов. Мне это имя хорошо известно. Жаль, что первым его нашел Романовский, а не я.
Когда мы оказались внутри, я обратил внимание, что Белов уже был в ослабленном состоянии, избитый и с кровоподтеками на лице. Он сидел связанный, на стуле.
— Романовский, — прохрипел он, сплевывая кровь. — Долго ты меня искал, я думал ты умнее.
Романовский даже не стал подходить близко, остановившись метрах в двух от него спросил стальным тоном:
— Где Вика?
И это было странно для меня. Но я решил наблюдать дальше.
Белов еще раз сплюнул кровь и посмотрел уже на меня.
— Колесников, а ты чего здесь? Будешь защищать теперь этого урода в суде? Сначала Шаталова старшего, потом младшего?
Вообще-то моя специализация разводы, но стало еще интереснее. Я криво усмехнулся на его реплику. Так и хотелось задушить этого урода.
Дверь в ангаре заскрипела, и к нам вошел Волошин. Он выглядел обеспокоенным, шел в окружении охраны из трех человек. Первым делом он подошел к Романовскому и осмотрел его с головы до ног.
— Я тебе вопрос задал. Где Вика? — не отрывая от него взгляда прорычал Романовский.
— Хах, дебил. Она там, где ты ее никогда не найдешь. И, знаешь что, она умирала, думая, что это ты приказал ее убить. Было забавно.
Сука.
Романовский за пару шагов подлетел к нему и ударил кулаком в живот, доводя Белова до глухих стонов. А потом ударил еще, но охранники тут же его оттащили и послышалось рычание Волошина:
— Не трогай эту мразь, сынок!
Белов захрипел и закашлялся, мне бы хотелось врезать ему, но я застыл в полном непонимании. Это часть какого-то шоу, специально для меня? Или Белов говорил правду?
— Сынок? — удивился Белов.
Волошин вырос перед уродом и процедил.
— Марк — мой сын. А ты, гнида, можешь выбрать: умереть быстро, если скажешь где Вика или будешь умирать долго, пока не сойдешь с ума от боли.
Мне показалось, что Белов выпрямился на стуле и немного запрокинул голову. На его лице красовались следы травм, мне не было его жаль совсем.
— Шаталов не твой отец? — спросил он, глядя куда-то вверх. Получив в ответ одобрительный кивок, он бросил голову вниз и тяжело задышал. — Два года назад моя сестра прыгнула в реку с моста. Так думает полиция. Ее тело до сих пор не нашли. Ей было восемнадцать. Она подрабатывала в гольф клубе, где ее изнасиловал Шаталов. Он что-то принимал и насиловал ее всю ночь, а на ее крики никто не обращал внимания.
Белов остановился, а потом посмотрел Романовскому в глаза.
— В полиции дело замяли, а Нике потребовался психолог. Но он ей не помог. Я узнал об этом слишком поздно.
Романовский сжал руки в кулаки, и я был уверен, что вот-вот он обрушится на него с новой порцией ударов.
— Поэтому ты решил отомстить мне?
Белов медленно закачал головой, разрушая мою картину мира. Это правда?
— Я решил забрать у тебя самое ценное, соизмеримо с тем, что Шаталов забрал у меня. И также как и я, ты никогда не сможешь её найти.
Они молча смотрели друг другу в глаза, пока я переваривал этот сюжет.
Месть.
Всепоглощающее чувство, которое преследует меня тоже уже целый месяц. Романовского — несколько лет, и Белов давно попал в этот капкан. И все — из-за одного мудака, Шаталова. Как грустно.
Этот кошмар когда-нибудь закончится?
Мне хотелось протянуть руки к Белову и начать его душить, но я решил, что его должна ждать другая судьба.
Романовский, видимо, принял внутри себя какое-то решение, наконец, приняв факт, что Белов убил Вику, и набросился на него с силой дикого зверя. Его тут же безуспешно начали оттаскивать несколько охранников.
— Остановись, Марк, — прокричал ему в затылок. — Мы его посадим, надолго. Он не заслуживает быстрой смерти.
Он вообще никакой смерти не заслуживает.
Месть слепа.
Месть — это буря эмоций, смешивающая злость, разочарование и жажду справедливости. Это желание восстановить равновесие, отдать долг за причинённую боль, однако оно часто ведет к внутреннему разрушению. Стремясь отомстить, разум затуманивает ярость, и он забывает о последствиях своих поступков. В этом чувстве есть как удовлетворение от мести, так и пустота, которая остаётся после того, как цель достигнута. Месть приносит кратковременное облегчение, но оставляет след на душе.
Романовский не виноват.
Точнее, это не он виноват в том, что произошло с Викой.
Виноваты все.
Конец.
