Плохая мать (ЛП) - Шеридан Миа
Мирабель взмахнула рукой в воздухе.
— Мне не нужна машина. Аргус отвозит меня туда, куда мне нужно, или я езжу на автобусе. Это то место, где я читаю свои пикантные романы, — сказала она и слегка покачнулась, что заставило Сиенну рассмеяться.
Гэвин состроил явно фальшивую гримасу, которая затем превратилась в ухмылку, когда он подошел к ящику, откуда достал штопор для вина.
Мирабель указала на место за стойкой, и Сиенна села.
— Расскажи мне о себе, — попросила она Сиенну. — Ты устроилась здесь на работу, так что, я полагаю, ты вернулась, чтобы остаться?
Сиенна отвела взгляд от полного надежды лица Мирабель.
— Вероятно, не надолго, но в любом случае я вернулась примерно на год. Я… я встречаюсь с человеком, который все еще живет в Нью-Йорке.
— О, — сказала Мирабель, и между ее бровями образовалась морщинка. — Я понимаю, — сказала она, бросив быстрый обеспокоенный взгляд на Гэвина, который все еще открывал вино. Но она выдавила улыбку, потянувшись и сжав руки Сиенны. — Мы проведем вместе столько времени, сколько сможем. Я скучала по тебе, — сказала она, и Сиенне снова захотелось заплакать, потому что она увидела глубокую искренность в выражении ее лица.
— Я тоже скучала по тебе, Мирабель. Так сильно. — Голос дрогнул, и ее снова захлестнули те же эмоции, которые затянули ее у двери. Шаги, приближающиеся к кухне, спасли ее от неловкого проявления слез, и когда она увидела, кто это, то вскочила, с ее губ сорвался тихий возглас счастья. — Аргус!
— Сиенна?
Она бросилась вперед и обняла пожилого мужчину. О, он постарел. Она явно не собиралась говорить этого вслух, но не могла не заметить, и это разбило ей сердце, потому что напомнило, сколько лет она пропустила. Она крепко обняла его. Мне жаль, Аргус. Так жаль, что я упустила так много времени.
Неважно, когда я уеду из Рино, неважно, что случится с моей жизнью и карьерой, я никогда больше не прерву эту связь, молча поклялась она. Она отпустила его, и он отступил назад, держась за ее плечи и изучая ее, его взгляд был полон той же любви и нежности, которые были в нем всегда.
— Ну, теперь ты выглядишь просто прекрасно, Сиеннулла. Но все еще слишком худая. — Она рассмеялась, и ее сердце сжалось от этого ласкового обращения. В его волосах было больше седины, чем черного, хотя они все еще были густыми и блестящими, а на усах все так же были пятна соли и перца. Морщинки веером залегли вокруг его глаз, избороздив кожу оливкового оттенка, но он по-прежнему был высоким и широкоплечим. И в его глазах по-прежнему был тот же блеск, в его смехе — та же теплота, а в его громком голосе — та же сила.
— Вот почему я здесь, — сказала она. — Чтобы ты мог меня откормить.
— Ах! Тогда хорошо. Это займет много времени и много приемов пищи, так что я счастлив! — он протянул руку, сделав знакомый жест, когда коснулся кончика ее уха, отдернул руку и раскрыл ладонь. В нем лежал блестящий серебряный доллар, и сердце Сиенны сильно сжалось при виде фокуса, который всегда приводил ее в восторг в детстве. — Для моей девочки. Я хранил его все это время, потому что знал, что ты вернешься, — тихо сказал он.
Сиенна смахнула навернувшиеся на глаза слезы, но рассмеялась, снова обняв Аргуса. Ей хотелось плакать, потому что она была встревожена и не спала с тех пор, как приехала в Рино, и она внезапно поняла, что отчасти причина заключалась в том, что у нее не было безопасного выхода, не было своих людей, к которым она могла бы обратиться, тех, кто придавал ей силы и утешал и позволял переварить услышанное, разобраться с мириадами ужасов, которые принесла с собой ее работа. Прошло всего десять минут с тех пор, как она вошла в парадную дверь, но это была десятиминутная передышка, позволившая ей отвлечься от жестокого преступления и неоплаченного наказания, и она уже чувствовала себя более собранной.
Гэвин подошел к ним и протянул ей бокал красного, улыбаясь, когда она взяла его. Их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала небольшой заряд между ними и отвернулась, сделав глоток, сказав себе, что это вино вызвало прилив жара.
— Пожалуйста, скажите мне, что вы двое все еще выступаете, — сказала Сиенна Аргусу и Мирабель.
— Больше нет, — сказал Аргус. — Мира ушла на пенсию пять лет назад, а я в прошлом году. Я нанял другую ассистентку после нее, но, э-э, — он пожал плечами, выражение его лица было более чем разочарованным, — у нее не было ни индивидуальности, ни грации моей Миры. И она плохо разбиралась в картах.
— Он нанял ее из-за других преимуществ, — сказала Мирабель, прижав ладони к груди, прикрытой фартуком.
— Тьфу. Мне не нужны другие преимущества, кроме твоих, — сказал он, подмигнув ей.
— О, пожалуйста, — сказала Мирабель, помешивая что-то похожее на соус на плите, закатывая глаза, но сопровождая это явно довольной улыбкой. — И я не сильна в картах.
— Ах, но ты хороша. Перестань отрицать это.
Сиенна улыбнулась, потягивая вино. Что-то всегда создавало у Сиенны впечатление, что Мирабель не любила карты. Или, скорее, ей не нравилась идея играть с ними в азартные игры. Сиенна задумалась, не потому ли это, что она знала кого-то, у кого были проблемы с азартными играми — может быть, того жестокого мужа, о котором она упоминала… Может быть, родителя. У нее всегда было неодобрительное выражение лица с поджатыми губами, когда Гэвин и Аргус играли на спички или пенни, причем Гэвин выделялся тем, что легко и драматично тасовал карты и выигрывал каждую раздачу. Сиенна предположила, что именно поэтому они держали в секрете свой маленький онлайн-бизнес.
И неудивительно — Мирабель пришла в ярость, когда Гэвин сказал ей, что хочет зарабатывать на жизнь игрой в карты… или попытается это сделать. Она решила, что это была еще одна причина, по которой он был так напряжен прямо перед их свадьбой-которой-не-было.
— Аргус, помоги мне достать это жаркое, хорошо? — сказала Мирабель, оторвав ее от воспоминаний.
Сиенна поставила свое вино на стойку.
— Я могу помочь, Мирабель.
— Нет, нет, расслабься. Прошло слишком много времени с тех пор, как я готовила для кого-то другого, кроме этих двух болванов, которые съели бы кучу грязи, если бы я им ее подала.
— Это потому, что ты придала бы грязи приятный вкус, — сказал Аргус, поцеловав ее в щеку.
— Я могу показать Сиенне задний двор, — предложил Гэвин.
— Да, да, — сказала Мирабель, открыв дверцу духовки. В нос Сиенне ударил аромат чего-то пикантного, отчего у нее потекли слюнки. — Я думаю, тебе понравится, Си. И тебе придется захватить купальник, когда придешь в следующий раз. А пока поговорите, выпей бокал вина. У вас есть двадцать минут. Аргус поможет мне закончить накрывать на стол, а потом ты сядешь напротив меня и ответишь на все мои миллион и один вопрос.
— Перестань угрожать ей, мама, — сказал Гэвин.
— О, тихо. — Мирабель прогнала его взмахом руки.
Сиенна улыбнулась.
— Я с нетерпением жду этого, — сказала она. И, конечно, было несколько тем, которые она надеялась не обсуждать во время своего первого визита в дом Мирабель, но на самом деле ей не терпелось рассказать ей о своей жизни. О колледже, о своей первой работе, о гордости, которую она испытывала, когда использовала свои таланты и помогла кому-то способом, который, как она знала, оказал влияние и, возможно, даже изменил жизнь. Она была очень далека от той маленькой девочки со спутанными волосами и стоптанными туфлями, которую Мирабель взяла под свое крыло, дав ей впервые почувствовать уют дома, которого она никогда знала. Она хотела поделиться своим новым «я» с женщиной, которую считала матерью, и она также обнаружила, что готова задуматься о том, в чем она все еще оставалась прежней, что было интересным осознанием, учитывая, что она думала, что провела последнее десятилетие, полностью избавившись от человека, которым была раньше. Возможно. Но не прошло и получаса с людьми, которые были ее приемной семьей, и она почувствовала, что эта девушка появилась вновь. Странно, это не похоже на негатив, скорее на своего рода слияние, возможно, давно назревшее. Она ушла и вернулась годы спустя с открытой раной. Каким-то образом эта рана постепенно заживала, после каждого сделанного ею шага. И, чтобы двигаться вперед, мне нужно полностью исцелиться. Может быть, именно поэтому у меня никогда не получалось полностью этого сделать.
