Между мажором и бандитом
— Лёш... Не кричи так...
— Нет, молчи. Давай я с твоей мамой поговорю, все ей объясню. Чтобы она не подумала...
— Я сама с ней поговорю. Слушай... Лёш. Все сложно и... Вы оба мне дороги и нравитесь. Не будет ли ошибкой сказать тебе «да»? Хочу, чтобы Рома узнал о том, что случилось между нами вчера утром. Это будет честно.
— Понятно. Хорошо, как скажешь.
Мне очень приятно, что такие мальчики испытывают ко мне чувства. Но я запуталась. И видимо, мне необходимо время. Мы быстро добираемся до моего дома. На прощание Лёша нежно меня целует и уходит. А я шагаю навстречу катастрофе...
Захожу в квартиру и сразу чувствую гнетущую ауру. Мама на кухне, готовит ужин. Разуваюсь, стараюсь храбриться и прохожу в комнату. Однако, зайдя внутрь, вижу, что нет ни пакетов с вещами, ни моего мишки. Куда она все убрала?
Зверею и врываюсь на кухню.
— Куда ты всё дела?! — кричу с порога.
— И тебе привет, Маргарита, — она откладывает нож и разворачивается, — где ты шлялась?
— Я...
— С мужиком своим была?
Не узнаю маму. Она сейчас выглядит такой чужой. Озлобленной. Знаю, что после ухода папы ей пришлось пройти через ад, но... Кажется, что ее опека меня душит. Чувствую себя совершенно беспомощной.
— Да, — отвечаю тихо, — я была с Алексом. У его друга случилась беда.
Врать маме не хочу и не буду.
— Твоя учеба — вот беда. Раньше ты так себя не вела.
— Где мои вещи? И мишка? Куда ты их дела? — вопреки тому, что пытаюсь храбриться, глаза предательски увлажняются.
— Выкинула, — отрезает мама, а я не верю своим ушам.
— Как ты могла... Это моё! — голос дрожит, не могу справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Здесь нет ничего твоего Маргарита, — лед в голосе матери режет без ножа, — окончишь учебу, трахайся с кем вздумается. Только в подоле не вздумай принести.
— Как ты можешь так говорить? Да, Лёша мой парень! Но он внимательный! Позволяет мне учиться, балует! Я нравлюсь ему!
— Тело твоё ему нравится. Разговор окончен. Завтра после занятий сразу домой!
— Нет, — пищу едва слышно, пытаясь набраться храбрости, — Нет! Это моя жизнь и ты не лишишь меня ее лишь потому, что тебя однажды бросили!
Выплевываю жестокую фразу и вылетаю из кухни. Обуваюсь и бегу к мусорке. Я не позволю меня сломать! Даже маме! Никто больше не посмеет указывать, как мне жить. В темноте роюсь и под кучей дурнопахнущих пакетов нахожу своего мишку. Кто-то порвал ему ушко.
Обнимаю вонючую игрушку и рыдаю. Так хочется тепла, любви и поддержки. Одиночество разрывает меня на части. С трудом беру себя в руки и ищу подаренные вещи. Они так мне дороги! Часть уже растащили, оставив лишь рваные пакеты. Собираю то, что могу отыскать и ковыляю домой.
Прохожу мимо кухни и запираюсь в комнате. Там складываю одежду. Она вроде не провоняла. Очищаю мишку и роюсь в кошельке. Наверное, придется сдать его в чистку. Постепенно успокаиваюсь и понимаю, что зря нагрубила маме. Она любит меня и желает лучшего.
Иду в ее спальню. Мама смотрит телевизор и не реагирует на мой приход. Топчусь на месте, боясь и слово вымолвить.
— Прости меня, — набираюсь смелости и почти хриплю, — я слишком грубо... в общем, прости. Но хочу, чтобы ты знала: мне стыдно не потому, что я отстаиваю себя, а потому, что та фраза была слишком грубой. Дай мне жить, пожалуйста! Я же тебя никогда не подводила!
— Садись, — вздыхает мама и указывает на место рядом с собой.
Сажусь. Мне стыдно поднимать взгляд. Но отступать не намерена.
— Ты правда влюблена? — спрашивает устало, — в этого мальчика?
— Угу.
— Сколько ему лет?
— Двадцать один. Почти двадцать два.
— Ясно. Вы знакомы совсем недолго же, да?
— Угу.
— Ты права, я перегнула палку. Ты всегда отлично училась и была дисциплинированной. Но я знаю, как красивые мальчики портят девочек. Вы спали вместе? Прости за этот вопрос.
— Да, — заливаюсь румянцем.
— Предохранялись?
С мамой очень тяжело обсуждать подобное. Но мои мальчики всегда делали ЭТО с защитой. Кроме одного раза или двух. Но потом я пила таблетки. Киваю.
— Хорошо. Хоть это радует, а то я пока не готова становиться бабушкой.
— Лёша хороший.
— Эти вещи стоят много, Маргарита. Мужчины никогда ничего просто так не делают. Жизнь меня научила не доверять им. Очень хочу тебе верить, но все равно скажу. Будь начеку. Ты всегда можешь сказать ему «нет».
— Я знаю.
— И не обязана делать ничего такого. Поняла меня? Всегда думай головой, хотя, будучи влюбленной это очень тяжело.
— Хорошо, мамусь.
Она обнимает меня и целует в щеку, а с моей души падает огромный камень. Я люблю маму и не подведу ее.
— За игрушку прости. Я ее постираю, — виновато улыбается она.
— Ничего, у меня есть карманные. Сдам в чистку.
Наутро чувствую себя бодрой, как никогда ранее. Практически летаю, надеваю модные шортики и воздушную блузку. Лёше должно понравиться. Надеюсь, Рома последовал совету и лечится. Сердце за него болит.
В университете ищу Стасю, но ее нигде нет. Первую лекцию она пропускает. Очень странно. На втором занятии ко мне внезапно подходит Ира из деканата. Она отводит меня в сторону и передает записку.
— Шевцова посадили под домашний арест. Он просил передать тебе это.
Открываю и вижу накарябанный текст.
«После четвертой пары приходи к женскому туалету на третьем этаже. У меня для тебя сюрприз. Люблю, моя девочка.»
На душе поют птички. Так мило! Улыбаюсь, и кладу записку в сумку. Ира мнется и почему-то избегает моего взгляда.
— Спасибо!
— Да фигня, — затем улепетывает.
А я иду на третью пару в ожидании встречи с моим властным мажором. И даже не догадываюсь, что после занятий попаду прямиком в ад.
