Его сладкая девочка (СИ) - Дашкова Ольга

Иду туда, расстегивая несколько пуговиц рубашки, несу Ржевскому минералки. Мне, конечно, противна сама мысль моих дальнейших действий, но надо отвлечь дамочек.

— Дорогой, я принес тебе водички смочить горлышко.

Три пары глаз смотрят на меня, а я сажусь на кровать рядом с Максом, протягиваю бутылку, приглаживаю его растрепанные волосы. Ржевский в еще большем шоке, чем его девицы.

— Рома? Что происходит? — Ира показывает на нас пальцем.

— Это была страсть.

— Какая страсть? — Ржевский забывает о минералке, смотрит на меня совершенно чумным взглядом.

— Как ты ничего не помнишь? Я сам не ожидал, но так уж вышло.

— Как вышло? — Макс двигается от меня дальше, осматривая на себе одежду и смятые простыни.

— Так бывает, Макс, это просто надо принять.

Самого сейчас разорвет от смеха, голова трещит, во рту погано, это на меня так пагубно влияет жених Орешкиной, хотя мы незнакомы лично.

— Фу, господи, как мерзко, — Катя морщит носик, мнет в руках перчатки. — Ржевский, я думала, ты мужик, ну ладно — бабник, но не это все. А если бы я реально была беременна от тебя? Подумать страшно.

Девушка разворачивается, быстро уходит. Ирка стоит в шоке, Ржевский отодвинулся от меня на метр. Я начинаю смеяться, держась за больную голову.

— Видели бы вы себя, господи, вы идиоты.

— Рома, ты вообще нормальный?

— Конечно, нет с вами, дураками, пообщаешься, таким же станешь. Прикольно вышло, зато никто не беременный, как оказалось.

— Рома, ну ты артист, а я почти поверила. Это шок, натуральный шок. А с тобой, кобель, будет отдельный разговор, и не думай, что я все забуду и проглочу.

— Ирочка, солнышко мое, все ведь хорошо, мы слегка вчера перебрали, я дома и без бабы.

Ушел на кухню, не стал мешать воспитательному моменту, а Ирина оказалась та еще штучка, дерзкая, вон как за яйца взяла закадычного друга. Налил кофе, включил телефон, от Дашки не одного звонка и сообщения.

Смотрю в окно, думаю. Тут просто так брать штурмом крепость нельзя, надо иначе вызволят свою принцессу. Папашка может не только палки в колеса вставлять, но вообще закатать в асфальт.

Но и у него тоже есть слабость. Люба. Ах, Люба, Любонька. На часах девять утра, надеюсь, она уже проснулась. В списке принятых номеров нахожу ее.

— Привет.

— Роман? Не ожидала.

— Ты одна?

— А ты хорошо подумал и принял правильное решение?

— Ты права, ты чертовски права, Люба, дурак был, такой дурак, думал, забуду, а вот ты появилась — и накрыло заново. Все никак не мог простить тебе отца, но жить прошлым, это последнее дело. Надо увидеться.

— Хорошо. Я скину адрес.

Отключаюсь не простившись, допиваю кофе, в спальне подозрительно тихо. Может, переубивали там уже друг друга? Но вот смех, протяжный вздох, все ясно, надо уходить. Обуваюсь, накинув пальто, прикрываю дверь, на улице хорошо, морозный воздух отрезвляет. Прикуриваю. Точно брошу, как верну Орешкину, точнее, Дымову.

Кто бы мог подумать, что я влюблюсь в дочку миллионера? Лучше бы она была обычной девчонкой, но так уж вышло, что необычная. С этим придется смириться, она же не думает, что я просто так ее отпущу и сдамся. Конечно, нет.

«Люблю тебя».

Отсылаю всего одно сообщение в два слова. Улыбаюсь, щурясь на яркое солнце, ведь на самом деле люблю как ненормальный.

Глава 40

Орешкина

— Прохоров, ты себя вообще слышишь? Или твое не в меру раздутое эго мешает соображать? Я могу повторить по слогам — для отсталых. Я не люблю тебя и не пойду за тебя замуж.

— Это ты ненормальная истеричка, которая ничего не понимает! Навыдумывала невесть что, меня втянула с психа в свою авантюру! Прав твой отец, ты просто избалованный ребенок, который сам не знает, чего он хочет.

Смотрю в загорелое лицо Федора и хочется разбить о его пустую голову вазу. Мы так орем друг на друга уже второй час, а он все равно не понимает ничего, словно на самом деле дурак.

— Даш, это наезд.

Сестрица сидит в кресле гостиной, жует попкорн и наблюдает за нами, как если бы она смотрела кино.

— Федор, пойми, я встретила другого мужчину, прошу заметить, во всех смыслах этого красивого слова. Я спала с ним — и непросто в кровати, а занималась сексом.

— Она делала ему минет под столом, — Машка снова вставляет свое слово, кидаю в нее подушку от дивана.

— Это ничего не значит, мы расставались с тобой на это время, я тоже был не одинок.

Прохоров меня удивляет, ведет себя как безвольное животное. Чего он добивается своим поведением?

— Вот только давай без подробностей. Я не понимаю, чего или кого ты так боишься? Своего отца? Моего?

— Как это без подробностей? Давай, колись, Прохоров, кто там пялил тебя в очко?

— Господи, Маша, что за слова?

— Так все говорят, надо в институте общаться с правильными людьми, а не тусить с такими вот.

— Это ты в библиотеке такого нахваталась? Там тусила?

Мы немного отвлеклись от Прохорова, Федор покраснел, сжал кулаки, на Машку смотрит зло. У него на лице написано, как он ее ненавидит. Смотрю в окно, почти стемнело, утром проснулась вновь с головной болью, но уже от пролитых слез.

А потом, когда зарядила телефон, от Романа пришло лишь одно сообщение, от которого я вновь начала плакать как ненормальная. Смотреть на экран телефона и целовать его.

Машка решила, что я сошла с ума. А я и правда сошла с ума от любви. Быстро начала писать ответ, что тоже люблю его. Рома прочитал, но ничего не ответил.

— Что за шум, молодежь? А, Федор, рад тебя видеть, надо бы, конечно, всыпать тебе. Хотя тут всем надо бы всыпать, — папа остановился посреди гостиной, осмотрел нас всех суровым и холодным взглядом. Машка прекратила жевать, Федор побледнел, а я вытерла вспотевшие руки о джинсы.

Я очень люблю своего папу, но жить дальше я хочу, как решу сама. Быть с тем, кого люблю, просыпаться с этим человеком, готовить завтраки, надо только научиться.

— Дарья, твой поступок удивил и расстроил меня. Я еще разберусь с этим и с тем, кто тебя на это подбил, — суровый взгляд на Машку. — И то, как моя служба безопасности пропустила тот момент, что ты не улетела в Америку, а Федор умолчал об этом факте.

— Папа, я…

— Помолчи, сейчас говорю я. Все, кто должен быть наказан, будут наказаны, Мария завтра летит со мной в Вену. Это не обсуждается.

— Но у меня учеба.

— Лучшая учеба — это практика, — сурово отрезал отец. — Дарья идет ко мне в компанию и проходит практику там, если уж Майами ей так противен. Ваша свадьба через месяц, у вас есть время выяснить отношения и помириться. Выбирай платье.

— Но…но папа…

Меня трясет от возмущения и обиды. Все притихли, я не знаю, что вообще думает Федор и почему его все устраивает, но я не намерена мириться со всем, что сказал папа.

— Никаких но.

— Нет уж, я скажу.

— Дарья, предупреждаю, ты можешь пожалеть о сказанном, но слова будет уже не вернуть.

Смотрю в холодные глаза отца, высокий, крепкий, слегка похудел за то время, что я его не видела. Строгий костюм, прямая спина, поджатые губы, седина в висках. Совсем недавно я его видела другим, он смотрел на женщину влюбленными глазами, мне не показалось это.

— Та женщина, кто она?

— О чем ты?

Он понял, но сделал вид, что не расслышал вопрос.

— В ресторане, блондинка с голубыми глазами, милая такая. Ты держал ее за руку, там с ней ты был другим.

Отец молчит, лишь плотнее сжимает челюсти, отчего белеют скулы. Вижу краем глаза, как Машка морщит нос и опускает голову.

— А Мария вздумала играть в сыщика? Вот в Вене и поиграешь, там как раз запутанный контракт.

— Ты не ответил.

— Я и не обязан отвечать перед своими детьми. Это моя личная жизнь. А ты могла попасть в беду, с тобой могло случиться все что угодно. Ты говоришь, что ты взрослая, но не понимаешь элементарных вещей.