Останемся врагами (СИ) - Фирсова Мария

Когда он в очередной раз без прихваток взялся за крышку кастрюли, а потом ойкнул, прижав пальцы к мочке уха, я решила, что пора брать все в свои руки, по крайней мере, на кухне.

- Дай мне, пока ты не обварился. Господи, - закатила я глаза, - как ты только один с голода не умер или не покалечился?

- Рассеянный я что-то сегодня, ты права, - устало ответил Лавров, присаживаясь на табурет.

Я выключила газ, отложив в сторону тарелки. Подошла к нему и присела на корточки перед Глебом, сгребла его ладони в своим, и наконец-то смогла разглядеть Лаврова настоящего. Сегодня он примерил достаточно масок, не позволяя себе показать истинную боль. Конечно, на работе не расслабишься, да и вообще мужики же не плачут, да?! Глупости какие. Надо делать так, как хочется, а не так как удобно другим.

- Глеб, ты же знаешь, что со мной можно все. Я выслушаю, постараюсь понять, поддержать. Мне не плевать на то, что творится в твоей жизни. Пойми, она же часть моей. И в сердце моем ты живешь. Тебе больно и мне тоже.

Хотелось согреть его своим теплом, обнять, спрятать от всех вьюг. Глеб опустил плечи, задержав взгляд на моем лице. Высвободив ладонь, провел ей по моей щеке и улыбнулся – тихо, мягко, словно я была ребенком. Его лучистый взор окутывал меня, будто бы пледом, и желание прижаться к нему, ощутив твердость тела, лишь росло.

Привстала, обвила его шею руками, зарывшись носом в волосы Лаврова. Вдохнула аромат такой знакомый, родной, и глаза прикрыла, позволяя наполниться собственным легким этим мужчиной. Его близостью, добротой, слушала, как бьется сердце Глеба и едва слезы сдерживала.

- Люблю тебя, - прошептал он, сжимая крепче руками мою талию.

- И я тебя люблю, Глеб, очень. Правда.

Он поднял на меня взгляд, улыбнувшись краешком губ, а я устоять не смогла, коснулась их, утопая в нежности. И думать не хотелось в эту минуту, сколько женщин побывали в его постели, скольких он целовал и обнимал. Все это там, в далеком прошлом. Картонном, чужом. Тот Глеб был ненастоящим, по крайней мере, мне так хотелось верить в это.

Его осторожные поцелуи быстро сменились глубокими, страстными, он, словно насладиться не мог. Руки Глеба блуждали по моей спине, спускаясь с каждой секундой все ниже, а потом коснулись поясницы, слегка надавив. Подалась вперед, уперлась грудью в его торс, жадно вдыхая аромат кожи своего мужчины. Жаркое дыхание Лаврова сводило с ума, заставляя терять голову от прикосновений.

Прикусив его нижнюю губу, я застонала, понимая, что, кажется, до спальни мы точно не доберемся. Глеб лишь ехидно улыбнулся. Развернулся быстро, подхватил под колени и вот уже я оказалась на столе. Времени терять не стала даром, стянула с него футболку, откинув ее в сторону. Дрожащими пальцами потянулась к ремню брюк, но Глеб перехватил мои ладони, прижал к себе и оставил поцелуй на запястье, будто след огненный. Жар наполнил тело. Оно жаждало, хотело Лаврова. Спираль закручивалась внизу живота, вызывая сладостное томление.

Он ловко освободил меня от лишней одежды, а когда Глеб нагло покрутил пальцами сосок, заставляя едва ли не рычать от удовольствия, я больше не смогла удержаться. Дернула ремень, руки слегка тряслись, и получилось не очень справиться быстро, но все же. Этот гад даже не помог, лишь с ехидной ухмылкой наблюдал, как я, изнемогая от желания, ломала ногти о кожаный предмет гардероба.

- Зараза, - прошипела сквозь губы, впиваясь зубами в его шею легонько. Прикусила нежно, тут же оставив поцелуй как противоядие.

Глеб навис сверху утесом, практически уперся лбом своим в мой, осторожно протиснулся между бедер, а я окончательно сорвала стоп-кран.

- Пожалуйста, - потянув его за шею на себя, пробубнила одними губами.

Не могла больше терпеть, ощущая, как вибрирует каждая клеточка тела, не было у меня сил противостоять этому демону. Хотела я его, так сильно, что едва ли не искрило между нами.

Коснувшись его члена ладошкой, провела аккуратно, чувствуя, как щеки краснеют. Все было для меня другим, я вступала на новую территорию, неизведанную еще до конца и вместе с любопытством испытывала и смущение. Конечно, что-то знала из журналов и интернета, но все-таки наяву это был второй мой раз с мужчиной, и я отчетливо понимала, что опыта кот наплакал. Строить роковую даму – смешно, но так хотелось сделать Глебу приятно.

- Ты выйдешь за меня? - над самым ухом раздались слова, которые я никак не ожидала услышать, тем более, в такой момент. Именно сегодня, вот так, находясь на столе, абсолютно голой.

На несколько секунду, кажется, забыла, что надо дышать и моргать. Замерла. Лишь слышала, как собственное сердце стучало, отражаясь пульсом в висках. Лавров ждал, мерно дыша. Я не знала, что сказать. Конечно,  хотела быть рядом с этим мужчиной, но боялась – нет, не проблем, который шли по пятам. Сама толком не понимала, чего именно. А он верил, что услышит от меня "да". И проведя пальчиками по его плечам, улыбнулась. Кротко. Застенчиво. Выдохнула, одновременно прижимаясь к его разгоряченном телу.

- Глеб, можно мне подумать?

- Я не давлю, Аль, думай, сколько посчитаешь нужным, - понимающе произнес он.

Подалась вперед, позволяя Лаврову проникнуть внутрь, и мир перестал существовать вновь. Остались только мы. Два человека, которые любили друг друга, несмотря на взаимные минусы. Каждое его движение находило во мне отклик. Я тянулась к нему, понимая, что никак не могу насытиться Глебом. Вот оно – мое счастье. Странное, порочное отчасти, но ведь и родное.

За окном медленно падал снег, словно намекая, что в наших силах начать все с чистого листа. Впереди оставалось самое важное – найти этого отморозка. И я не теряла надежды, что у нас это получится, а вот после, пожалуй, Глеб и получит ответ. Кажется, я уже знала, с чего начинать поиски и мне так хотелось поделиться этой мыслью с ним.

Глава 24. Глеб

Утро лениво заползало в комнату, играя бликами на стенах. Зимнее, морозное, а рядом была такая уютная, разнеженная Алина. Она прижималась к моему плечу, что-то бормотала во сне, обвив мою талию своей рукой. Лежал и любовался ей, взгляд не мог отвести, и улыбка расплывалась на моих губах. Давненько не ощущал себя таким счастливым. Когда легкость просыпается в теле, когда хочется весь мир перевернуть, сорвать все цветы и дарить их охапками любимой женщине. Странно, что Таня не звонила. Ни разу. Наверное, весна будет ранней. А всего-то требовалось с ней поговорить по-человечески, объяснив истинные мотивы произошедшего. Я смотрел на спящую Алю и не мог поверить, что она моя. Что между нами больше не стоит никто и прятаться не надо, претворяясь, что мы друг другу безразличны. А ведь она вполне могла меня продинамить, щелкнуть по носу, наглядно продемонстрировав, что не все женщины готовы падать штабелями к моим ногам. Смешно, конечно, было бы, случись оно так. Глеб Лавров, не знающий отказов у женщин практически любых возрастов, и тут бы получил от ворот поворот, вот забавно. Только понимал одно - нагулялся, кажется, не хотелось больше бесконечных звонков, имен, лиц. Все они остались в прошлом картинками - туманными, размытыми. В настоящем была она - девушка, что шла рядом стойко, не боясь осуждения и зная всю мою подноготную. Там было отчего прийти в ужас, но, похоже, Алинка была стойким соладтиком. Вот уж характер, никогда не думал, что смогу полюбить такую. Вообще, не думал, что смогу полюбить хоть кого-то, учитывая, какое у меня было детство. Я не знал женской ласки. Бабушка пыталась заменить мать, но я ведь прекрасно понимал, кто есть, кто на самом деле. И мне, как любому ребенку хотелось, чтобы перед сном именно мама читала мне сказки и целовала в щеку. Мама. Настоящая. Однако, увы. И сейчас, будучи уже взрослым, все же благодарен своим старикам, что воспитали меня человеком, не позволили скатиться на самое дно, туда, где оказались мои родители.

- Ты давно не спишь? - потирая сонные глаза, промурлыкала Алинка, потянувшись. Взглянул на нее ласково, не в силах устоять перед соблазном коснуться ее бархатистой кожи, провести ладонями по изгибам тела, чувствуя, как она тянется навстречу. Ощущал в такие моменты себя дирижером, который всего лишь одним взмахом руки способен подчинить себе инструмент. Она была моим инструментом. самой прекрасной мелодией, которую я только мог раньше услышать во сне. Вселенная подарила мне ее, как награду. И теперь я не мог опростоволоситься, безбожно растратив то, что вручила мне жизнь.