Двойное подчинение (СИ) - Ковалевская Алиса
— М-м-м… — выдох в руку Дениса, ловя последние толчки — быстрые, до невозможности глубокие. Огромный член Антона вбивался в меня до боли, до сладкого безумия, ладонь его лежала меж моих лопаток, губы скользили по плечам.
— Девочка моя… — шептал он, собирая с кожи мелкие капельки влаги. Удар в меня, ещё и ещё…
— Твоя, — всхлипнула, прижимаясь лбом к пальцам Дэна. Запах шоколада: пьянящий, насыщенный, горько-сладкий, сплетающийся с запахом страсти и наших тел. Всё между нами было так: пряно и сладко, пьяняще, как самое вкусное и крепкое вино.
— Вот так… — крепко прижавшись ко мне, рыкнул Антон. Член его пульсировал, я чувствовала, как он выплёскивается в меня и дрожала, накрытая лавиной. Едва дышащая, до предела возбуждённая и целая. — Люблю… — совсем тихо.
Антон, потный и горячий, склонился ко мне и поцеловал в ушко.
— Ещё раз, — шепнул, и я тут же повторила:
— Люблю тебя, — посмотрела на сидящего напротив в кресле Дениса и, с трудом привстав, облизнула губы. Улыбнулась ему, понимая, что он разглядывает меня.
— Ты сам виноват, что я вышла за твоего брата, — тихонько засмеялась. — И ты знаешь это.
Он хмыкнул. Достал из ящика бутылку виски и три стакана. Налил в один и протянул мне первой. Взяв, я сделала глоток. Виски тут же обжёг горло, побежал по и без того горячей крови.
— Когда-нибудь ты разведёшься с ним и выйдешь за меня.
— Не раньше, чем через пять лет, — тут же отозвался Антон и, обхватив меня под грудью, поцеловал в скулу.
— Мы договаривались на пять лет, — поцелуй в губы и ещё одна усмешка, заставившая меня закатить глаза. Ещё один глоток виски, поцелуй Антона и взгляд Дэна. Сводящий с ума поцелуй, и взгляд…
Эпилог
Зайдя в гостиную нашего дома, расположенного в пригороде Нью-Йорка, я сняла жакет и бросила его на диван, рядом с джойстиком от игровой приставки. Той самой, благодаря которой, собственно, и досталась Антону. Чуть больше полугода назад я, ещё нося под сердцем дочь, проснулась посреди ночи и, немного удивлённая, что ни одного из братьев нет рядом, спустилась выпить стакан тёплого молока. Втроём на ночь в одной комнате мы оставались редко, но вот так… Однако до кухни дойти я не успела. Привлечённая доносящимся из гостиной шумом, заглянула туда и увидела обоих сидящими на полу возле дивана перед огромной плазмой.
— Вы с ума сошли? — глядя на них, рубящихся в какую-то стрелялку, только и осведомилась я.
— Нет, — коротко бросил Денис, сосредоточенный и серьёзный. Даже на миг он не отвёл взгляда от экрана, будто бы от этого зависела если не его жизнь, то благосостояние компании уж точно.
— Тогда как это понимать? — почувствовав тычок крохотной пяткой, я положила руку на уже прилично выкатившийся живот и погладила малышку. — Время почти четыре.
— Тихо, — цыкнул на меня Антон. — Мы решили, что ты выйдешь за того из нас, кто выиграет.
Ещё несколько секунд я смотрела на них, потом только головой покачала и ушла в кухню. Тогда мне и в голову не пришло, что они это серьёзно. А зря. Не прошло и получаса, как Антон сгрёб меня вместе с одеялом с постели и, жарко поцеловав, уронил обратно. Ошалевшая, я вначале уставилась на него, после перевела взгляд на стоящего в дверях, мрачного, как чёрная туча Дениса. Вот тут-то до меня и дошло, что никакие это были не шутки. Меня, чёрт возьми, выиграли в компьютерную игру! В каких-то там… солдатиков… или ковбоев… Что именно это было, я так и не поняла, а уже через месяц стала официальной женой младшего брата. Правда, на пять лет. Узнав все подробности того самого боевого поединка, я долго крутила пальцем у виска, говорила, что не собираюсь участвовать в этом бедламе, но… Антон был непреклонен, да и его старший брат тоже.
— Я хочу, чтобы ты носила нашу фамилию, — серьёзно заявил Денис. — Чтобы дети носили нашу фамилию.
Тоха смотрел серьёзно, с той же решительной настойчивостью. И я сдалась. Сдалась, потому что на самом деле хотела того же. Хотела, чтобы наши дети носили фамилию Титовы, хотела сама быть Титовой. Анна Титова…
— О чём задумалась? — положив ладонь мне на талию, спросил Денис.
Я кинула джойстик на диван и откровенно призналась:
— О том, что вы идиоты, но я вас люблю.
Усмехнувшись, он поцеловал меня в шею и отпустил. Сквозь стекло я заметила, как к дому подъехал школьный автобус и улыбнулась. Сын наш учился в самой простой американской школе и уже прекрасно разговаривал на американском английском. С репетитором он занимался с четырёх лет, но тогда я даже представить не могла, что решение обучать его языку будет одним из самых правильных для нас на тот момент. Кто бы мог подумать…
— Я встречу его, — тоже увидев автобус, проговорил Дэн, но я всё равно вышла с ним в холл.
Поначалу мы планировали отдать Андрея в русскоязычную школу, нанять машину с водителем, но… Не прошло и двух недель, как сын сам заявил, что учиться там не хочет. С присущей ему твёрдостью, проявляющейся, как и у отца в те моменты, когда он был уверен в своём решении и не собирался отступать от него. Идея мне, честно говоря, была не по нутру. Чужая страна, чужой язык, чужые люди, чужой менталитет. Какой бы дружелюбной не казалась Америка с её отношением к тем, кто чем-то отличается среди прочих, эта страна была мне чужой и не до конца понятной. Я колебалась. Сама не знаю почему: наверное, мне было страшнее, чем сыну, страшнее, чем Денису и Антону, так хорошо знакомыми со всем здесь. Антон уверял, что стоит попробовать, а вот Дэн… Возможно, в какие-то моменты он чувствовал Андрея даже лучше меня. Вот и тогда с бескомпромиссной уверенностью он заявил, что если сын хочет ходить в обычную школу, значит, так тому и быть.
— Привет, — встретив сына на ведущей к дому дорожке, я присела и привычно обняла его, как делала каждый день. Выпустила его и поднялась на ноги. За этот год он вырос, вытянулся и стал ещё больше похож на отца. На Дениса. Теперь это было ясно, как дважды два. Так же, как было ясно, кто отец спавшей в комнате на втором этаже под присмотром няни дочери. Светленького херувимчика с пухлыми щёчками и губками-бантиком. Не так давно ей исполнилось четыре месяца. Четыре месяца…
— Ты давно прилетел, пап? — обратился Андрей к Денису, и я, как всегда, почувствовала щемящую нежность при этом его таком простом и таком для меня непривычном «пап». Казалось, даже Денис не чувствует того, что чувствую я.
— Утром, Андрей, — ответил он точно таким же тоном, каким обычно разговаривал с совершенно взрослыми людьми. Спокойно, без попыток показать, что он старший. — Сегодня утром.
Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Нет… Карие глаза его были наполнены особенным теплом и благодарностью. Особым светом, которого не было прежде. Он появился вместе с этим незамысловатым «пап», именно в тот день, ту секунду, когда сын впервые признал его, впервые назвал отцом, откровенно и честно, без стеснения и неловкости. О том, что Дэн — его отец я рассказала практически сразу, ещё до переезда, но какое-то время Андрей будто бы ждал. Будто бы присматривался и раздумывал. А потом…
— Па-ап, — позвал он, стоя уже на пороге дома. — Ну что вы так долго?
Взяв меня за руку, Денис ускорил шаг, и я последовала за ним.
Поднявшись наверх вместе с сыном и Дэном, я заглянула в детскую. Дочь лежала в своей крохотной кроватке, напоминающей сказочную колыбель. Вся её комната напоминала комнату сказочной принцессы: нежно розовые обои с серебристыми полумесяцами и золотыми солнышками, белый заяц в кресле, огромный медведь с шёлковым бантом, золотистые портьеры на деревянном карнизе. Няни в комнате не было, зато был Антон. Стоя у кроватки, он, огромный, мужественный, с невыносимой нежностью поправлял розовое одеялко.
Я подошла к нему и встала рядом. Дочь, причмокивая губками, смотрела на нас огромными, обрамлёнными тёмными ресничками глазами. Задумчивая, совершенно не капризная, она была, наверное, самым чудесным ребёнком на свете. Таким же чудесным, как и её старший брат.
