Эммануэль Арсан - Лаура
Я продолжал изучать тех, кто сидел на возвышении. Рядом с Эрлингом Олсеном сидела удивительная личность — высокий полинезиец, чьи вьющиеся волосы, своеобразный цвет кожи и лицо с выражением дикого кота сводили с ума всех местных кошечек. Он наблюдал за ними полуприкрытыми глазами, сжатыми зубами и поджатыми когтями. Погружен ли он был в размышления о прошлых и будущих своих жертвах? Испытал ли он сладость от роскошных бедер прекрасной Лауры? Или это произойдет сегодня ночью после того, как она удовлетворит себя своим собственным пальчиком и красноречием папочки? Нет ничего сладострастнее, чем иметь проповедником своего собственного отца!
О чем же она беседовала со своим отцом, сидя у него на коленях? О любовниках, которых повстречала на улицах во время поездки из церкви в школу? Основах семейных уз? О его прекрасной коллекции тотемов? И как? Несомненно, не чураясь крепких выражений!
Вскоре я упрекал себя за горячность и невыдержанность. Я же в действительности почти ничего о ней не знаю. По всей вероятности, воспитанная в строгих религиозных канонах, она скорей склонна к целомудренности, чем к распущенности.
Но по неведомому ранее мне странному повороту логики эта предполагаемая ее целомудренность показалась мне более обескураживающей, чем воображаемая ее развращенность. В конце концов, мне гораздо ближе девушка, занимающаяся любовью, чем добродетельная особа, одетая в опрятный цветастый передник, которая на кухне в семейной добропорядочной обстановке печет пирог из патоки.
Черт! Я сам уже не знаю, чего мне хочется! Возможно, мне вообще не следовало быть слишком любопытным и проницательным. Мне показалось, что я слишком далеко зашел в своем воображении насчет этого полинезийца на платформе. На самом деле он обращал меньше внимания на Лауру, чем на сидящую рядом с ним ученую мегеру — последнюю из официальных лиц, сидящих на кафедре перед нами.
— Мара, — вдруг стал вещать голос в громкоговорителе в форме полумесяца, — вероятно, является наиболее старым племенем из эпохи палеолита на архипелаге Сулу.
Это был голос Олсена, который неожиданно зазвучал среди шума голосов присутствующих, которые, казалось, не собирались прекращать болтовню и слушать докладчика. Удивительно, что, тем не менее, его голос доходил до каждого в зале.
Следует заметить, что основатель института Хьюго Ланс не пожалел средств, чтобы оборудовать аудиторию самыми совершенными приспособлениями. Большинство из них должно быть доставлены из научно-исследовательских институтов, занимающихся космическими исследованиями. Миллионы отца, основателя института Ланса, не знали преград и открывали двери ‚ самых секретных учреждений. Сверхсекретные системы контроля, циклорамы, проекторы, видео- и телевизионные экраны, стереозвуковая аппаратура и другие самые новейшие достижения мировой техники были использованы в оборудовании аудиторий и лабораторий института Ланса. Все это поражало воображение, и я тоже не был исключением.
— Исследователи отдают себе отчет в актуальности изучения этого племени, — продолжал вещать из радиорепродуктора голос проповедника. — Нужно отметить, что изучение человеческой этики имеет огромное значение для современного общества. Все, что касается проблем жизни и смерти, имеет для нас живой интерес, вызывает у нас отклик и симпатию. Что касается предмета нашего сегодняшнего разговора, то наше внимание к мара усиливается еще и потому, что эта народность обречена на вымирание. К сожалению, современная технологическая цивилизация оказала разрушающее влияние и на это чудом сохранившееся до наших дней древнее племя. Как бы то ни было, сохранилось только несколько родов этой народности — предположительно, пять или шесть, в каждом из них насчитывается около пятидесяти членов, живущих в практически недоступных горных местностях на одном острове, Эммеле…
— Как всегда, Папа несет благочестивую чушь, — иронично заметил один из студентов вслух, и все услышали эту реплику.
— …и следы их разбросаны и их трудно заметить.
Ученый муж разглагольствовал еще минут пять, затем повернулся к знатоку племени мара и передал ему слово.
Морган не потрудился даже встать. Он начал говорить, и, наконец, болтовня в зале прекратилась и уступила место напряженному молчанию. Все присутствующие внимали лектору.
— Я полагаю, вы все слышали о необычных ритуалах, совершаемых среди мара в начале каждого года — для них это первое утро летнего солнцестояния. Но будем точны: этот природный феномен воздействует не на всех членов этого племени. Для части племени ничего не меняется: старые, трусливые, амбициозные продолжают жить прежней жизнью, идут по проторенному пути. Их называют Мертвыми.
Он сделал паузу, разжег трубку и продолжил:
— Во время рождения Нового Солнца другие, истинные мара, забывают свою прежнюю жизнь. Они уже больше не осознают, кем они являются в настоящий момент, забывают свою собственную деревню и свою профессию, своих родителей — отца и мать. Они уже не помнят ни своего мужа, ни жены. На их языке такие мужчины, женщины и дети, утратившие свою память, зовутся Живыми. И при каждом новом солнцевороте каждый Живой рождается заново. Он получает новое имя. Каждая женщина выходит замуж за нового мужчину. Каждый мужчина женится на новой женщине. Каждый из них учится новому ремеслу, которого он не знал до этого. Каждый придумывает новый способ любить. У каждого из Живых появляются новые мечты.
В этот момент из громкоговорителей раздался хриплый крик, словно исходящий глубоко из горла. Несомненно, кричала женщина, достигшая оргазма. Крик заглушил голос профессора из Лондона и завершился вздохом удовлетворения. Что-то в этом было экзотическое, даже если иметь в виду такую страну, как Филиппины.
Я заметил, как Морган повернулся к Лауре, посмотрел на нее с удивлением, которое сменилось весельем. Казалось, ее охватила паника: ее руки лихорадочно задвигались по огромному, поблескивающему хромированными деталями — кнопками, ручками, циферблатами, выключателями — тамбурину, наклоненному под углом в сорок пять градусов.
Она начала включать и выключать его, не давая себе отчета, в отчаянии дергая тот или другой выключатель. Результат этих манипуляций был ошеломляющий: раздались свистки, громкий треск, обрывки разговоров, кусочки какой-то тарабаращны, джазовой мелодии, звуки торжественного гимна, голоса животных, металлическая вибрация, взрывы бомб, Папа Римский произносит благочестивую речь на нескольких языках, затем снова крик женщины в оргазме и, наконец, повисло молчание.
