Теорема сводных (СИ) - Фокс Вероника
— Вот только не нужно сентиментальностей, — громко фыркнув, убираю кувшин с водой обратно в холодильник.
— Тео. Я лишь прошу вести себя прилично!
— А я не хочу, чтобы в нашем доме появились бабы! Но кого это волнует, Ja?
Отец замолкает. В его голубых глазах вспыхивает искра грусти. Я вдруг осознаю, что давно не видел, чтобы отец был расстроен. Нет, я частенько вытворяю всякую дичь, но отец снисходительно к этому относится.
— Переоденься во что-то нормальное. Через полчаса мы выезжаем в аэропорт.
— Я никуда не поеду, — повторяю ему и иду в свою комнату.
Отец останавливает меня, схватив за запястье.
— Повторяю последний раз, — в его голосе слышится недовольство. — У тебя полчаса, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Ты все понял?
Стиснув зубы от распирающей меня злости, тем не менее киваю головой:
— Gut* (Хорошо).
Видимо, старик решил не оставлять мне другого выбора, а спорить с ним сейчас у меня попросту нет сил и желания.
Не оборачиваясь, поднимаюсь на второй этаж, шагая через ступеньку. Захожу в свою комнату и хлопаю дверью, закрыв ее изнутри.
И нахера я там нужен? Кому есть до меня дело? Никому. В голове вертится фраза отца “Ты подружишься с Лией. Она прекрасная девушка.”, но я даже не видел ее никогда в жизни. И мы с ней не общались. С чего вдруг он решил, что я с ней подружусь? Что она вообще “прекрасная девушка”?..
Мысль, что у меня к двадцати четырем годам появится сводная сестра, меня не утешала, а, напротив, лишь злила. Сняв с себя одежду, я направляюсь в душ. Наскоро его приняв, вытираюсь полотенцем и, почистив зубы, укладываю волосы.
Замираю и смотрю на себя в зеркало. Кудри мне достались от матери. Смольные завитушки игриво спускаются на широкий лоб, глаза цвета лазури выдают усталость. Чуть ближе подступаю к зеркалу и смотрю на отросшую за прошедшие сутки щетину. А, пофиг! Не буду бриться. Влом.
Закончив с укладкой, надеваю белую футболку, поверх накидываю кожаный бомбер. Натягиваю узкие темные джинсы, рваные на коленях, и удобные конверсы. Пару пшиков любимых духов, и я готов. Рассовываю по карманам новую пачку сигарет, эйр подс и айфон и спускаюсь по лестнице.
Отец спокойно сидит и пьет кофе. Солнечные лучи уже вовсю проникают в дом, очерчивая причудливые дорожки на полу и стенах, словно стараются дотянуться до мебели.
Сую руки в карман бомбера и медленно подхожу к отцу.
Критически осмотрев меня с головы до ног, он отпивает ароматный напиток из маленькой чашки.
— Опять ты свои бомжатские джинсы надел, – констатирует сухо.
— Да че тебе не нравится-то?
— То, что они драные.
— Могу поехать в трусах! — развожу руками, не вынимая их из карманов куртки, отчего лишь передергиваются мои плечи.
— Было бы намного лучше.
Закатываю глаза в надежде, что он это не всерьез.
— Я пойду в тачку, — бросаю ему и направляюсь к двери в гараж. Открываю переднюю дверь и занимаю на пассажирское кресло. Достаю эйр подс и включаю свой любимый плейлист. Откидываюсь на спинку сиденья, и, закрыв глаза, наслаждаюсь музыкой. Через какое-то время чувствую, как открывается водительская дверь, и батя садится за руль. Он натягивает на себя очки в черной оправе, и я замечаю, что отец взволнован.
Ведет себя как пацан перед первым свиданием. Ей-богу!
Мы выезжаем из гаража навстречу утреннему солнцу. Дороги совершенно свободны, поэтому добираемся до аэропорта Мюнхена за сорок минут. Заняв место на парковке, отец заглушает мотор и смотрится в зеркало, поправляя волосы. Фыркнув, я вылезаю из тачки и хлопаю дверцей. Через какую-то секунду отец проделывает тоже самое.
— Как я выгляжу? — говорит тот, щелкая по кнопке на брелоке сигнализации.
— Как кобель, что ждет встречи с телкой.
— Теодор! — грозно прикрикивает отец, явно недовольный моим высказыванием.
— Да нормально ты выглядишь, — закатив глаза, отвечаю то, что батя хотел услышать. — Расслабься.
— Ну ладно.
Удивленно смотрю на отца, который напоминает мне ботана-девственника, которому вот-вот перепадет от случайной красотки. Он мечется между машинами, вечно оглядываясь по сторонам. Я не припомню, чтобы видел его таким — последние лет пятнадцать уж точно. Плетусь за ним, попутно копаясь в телефоне и просматривая фотки со вчерашней вечеринки. И на все фотках я выгляжу отлично.
Дойдя до зала ожидания, мы занимаем свободные соседние жесткие кресла. Я закидываю ногу на колено, продолжая смотреть видюшки. Отец все это время сидит, заметно нервничая. Так мы проводим минут двадцать. Рейс его Анны задерживается примерно на полчаса. По крайней мере так объявляют несколько раз по громкоговорителю. Мне немного жаль, что его вообще не отменили.
— Наверное, они скоро прилетят, — постукивая пальцами по коленям, продолжает волноваться отец.
— Возможно, Анна передумала выходить за тебя, — отстраненно отвечаю отцу, увлеченный игрой на телефоне. — Просто не села на самолет.
— Теодор! Сколько же в тебе желчи-то…
— Есть, с кого брать пример, — дельно замечаю я.
Отец ничего не отвечает, игнорируя мои слова.
Через некоторое время он тихо говорит:
— Самолет прилетел. Пойдем ближе!
Я не реагирую. Тогда отец несильно ударяет меня по локтю, и я промахиваюсь. Ругаюсь про себя, но выбор у меня не велик. Поднимаюсь и иду за отцом. Пробираясь сквозь толпу встречающих, мы останавливаемся там, где по мнению отца его невеста увидит нас.
— Вон. Они идут!
Отец хлопает меня по плечу и указывает в сторону двух невысоких фигур в толпе.
— Только прошу тебя, не позорься, веди себя достойно, — шепчет мне на ухо отец, пока мой взгляд сканирует приближающиеся фигуры.
Мда. Мог бы выбрать кого-то и посимпатичнее, бать…
------
Штанберг* - (нем. и бав. Starnberg) — город в Баварии, 32 минуты на электричке S6 от главного вокзала Мюнхена, на берегу Штарнбергского озера. Население — около 22000 человек. Его часто называют городом немецких миллионеров.
Глава 3. Лия
ЛИЯ
— Вон они стоят! — с тревогой в голосе восклицает мама, кивая в сторону зоны ожидания.
Я пытаюсь хоть что-нибудь разглядеть, но кроме спин других пассажиров, которые идут перед нами, ничего не вижу. Тяжело вздыхаю, волоча за собой багаж, который мы только что получили на ленте. Ощущаю, что меня начинает все бесить: люди вокруг, гомон голос, запах аэропорта и эта ситуация в целом.
Мама ускоряет шаг, стоит нам пройти металлические рамки.
— Вольфганг! — восклицает она, и мужчина, одетый в строгий костюм, принимает мою мать в теплые объятия. Ловлю себя на мысли, что мне неловко наблюдать за их нежностями, и, скорее всего, будет не по себе увидеть, как они целуются.
Медленно подхожу к ним и останавливаюсь чуть поодаль от мамы.
— Анна, — мужской баритон мягкий и приятный. — Я так рад тебя видеть!
Замечаю, что у мужчины нет акцента, который бывает у иностранцев, изучавшим русский язык. Буквы он произносит четко, словно владеет языком с рождения.
— Все хорошо, Вольф, — лебезит мать так нежно, что меня едва ли не начинает тошнить. — Немного задержали рейс, потому что один из пассажиров потерял свой багаж.
Вольфганг улыбается так мило, оголяя ровный ряд зубов, что я едва сдерживаю себя, чтобы не скорчить какую-то рожицу от отвращения. Нет, я, конечно, рада за маму, что она нашла в себе силы двигаться дальше после сложного развода, но… Это уже слишком.
— Это Лия, — легонько тянет меня мать, чтобы я сделала шаг вперед. — Моя дочь.
— Очень приятно познакомиться, — говорит Вольфганг, протягивая мне свою большую ладонь. Я мешкаюсь, потому что не знаю, что делать. Мама едва заметно кивает головой, чтобы я пожала руку мужчине, и я нехотя это делаю. Но мужчина, вместо пожатия, подносит мою кисть к своим губам и целует.
Бу-э. Это слишком… мерзко!
— Ага, и мне приятно, — практически выдавливаю из себя фразу.
