Путь качка (ЛП) - Ней Сара

Он рвет серебряную обертку на бургере, который только что выхватил у меня из рук, засовывает один конец в рот, откусывает и жует.

— Морепродукты? — Что за черт! — Серьезно?

— Ага.

Он растягивает слово, а у меня в животе все трепещет, несмотря на то, что парень полный грубиян.

И довольно высокий — по меньшей мере метр девяносто — с широкими плечами, широкой спиной… Я позволяю своему взгляду блуждать по его торсу, пока он жует свою еду, по его плоскому животу и толстой внутренней стороне бедер. На нем спортивные штаны, так что легко разглядеть форму его ног. Подтянутые. Сильные. Крупные.

Я уже это говорила?

Дерьмо.

Его футболка слишком обтягивающая и плохо сидит. Немного коротковата для его роста, но, похоже, ему наплевать на свою внешность. Абсолютно.

Его волосы немного растрепаны, стянуты сзади резинкой, пряди выбиваются вокруг лица. На подбородке длинная щетина.

Ему не мешало бы побриться.

Но…

«Это не мое дело».

Я не ищу парня, а если бы и искала, то это был бы не такой парень, как этот — высокомерный и оскорбительный, не уважающий никого.

Ладно, это в некотором роде ложь. Вообще-то мне бы действительно хотелось иметь парня. Ну, типа, я бы не разозлилась, если бы нашла его. Просто я пока не встречала никого, кто чувствовался бы «тем самым». Или того, кто чувствовался бы мистером Здесь-И-Сейчас, я тоже пока не нашла. Хотя готова сделать что-то непринужденное с нужным человеком, пока ко мне не подойдет кто-то особенный, предпочтительно в чистой рубашке и с бритым лицом.

Фыркаю, разворачивая свой собственный бутерброд. И почему я всегда такая придирчивая? Почему не могу просто повеселиться и пофлиртовать с первым встречным парнем?

Я не в отношениях уже два года. Мой парень с первого курса потерял интерес, когда вступил в братство и заинтересовался сестринским обществом, с которым они тусовались каждые выходные.

Без разницы. В любом случае, мне не нужен такой парень. Когда ты любишь кого-то, то не смотришь по сторонам — это та любовь, которую я ищу. Это та любовь, которую заслуживаю.

Так что на данный момент я одинока.

Оглядываю кафетерий и вижу парней, сидящих за столами или прислонившихся к стенам, разговаривающих с друзьями, и не обращаю внимания на надвигающееся ворчание рядом со мной.

— Не за что, — ворчит незнакомец, засовывая бумажник в карман своих спортивных брюк.

— Я должна благодарить парня, который украл мою еду? — удивляюсь вслух, откусывая кусочек своего бургера.

— Нет, ты должна поблагодарить человека, который заплатил за это.

Заплатил за это. Ох, уж этот акцент.

— Думаешь? — Мои размышления глубокомысленны. — Даже если ты украл первый?

— Ага.

— Хм. — Я жую. — Я не согласна.

Иду к двойным дверям, к выходу, оставляя его следовать за мной. Протискиваюсь, когда добираюсь до них, и выхожу на улицу.

Солнце светит мне в лицо, и я поднимаю лицо, греясь в лучах, пока ем свой бесплатный обед.

— Я не уйду, пока ты не воспользуешься своими манерами и не скажешь «спасибо».

Воспользуешься своими манерами. Боже, это очаровательно.

— Хорошо, — говорю я. — Пока.

Оставляю его стоять там, глядя мне вслед, и задаюсь вопросом, собирается ли он последовать за мной. Оглядываюсь через плечо и вижу, что парень упрямо плетется за мной, как и я, не желая отступать теперь, когда мы оба уперлись.

Поворачиваю к английскому зданию.

— Где твои манеры?

— У меня их нет, — говорю я, подражая его акценту и плохой грамматике. — Где твои? Ты взял у меня еду, даже не спросив, съел ее, не заплатив, а потом пожаловался на заведение, где мне приходится обедать бурдой.

— Это и есть бурда.

— Ну, мистер Привилегированный, ты ешь креветки в чесночном соусе на обед, а я должна довольствоваться хот-догами.

— В креветках с чесночным соусом слишком много масла. Нам бы никогда такого не подали.

Как я только не закатила глаза на этот комментарий? Чудесным образом сдерживаюсь и ускоряю шаг, бросая взгляд на часы.

Дерьмо.

Пять минут, чтобы добраться до класса и усадить свою задницу на место. Пререкания с этим чуваком ни к чему меня не приведут, кроме как к выговору от профессора или его ассистента, которые оба напыщенные болваны. Им очень нравится выгонять опоздавших студентов из лекционного зала.

Подтягиваю лямки рюкзака на плече, запихиваю остатки бургера в рот и бросаю обертку в ближайшую мусорку. Парень делает то же самое.

— Я очень рада, что ты такой особенный. Наслаждайся омарами на своей следующей изысканной трапезе, — дерзю ему.

Его кроссовки останавливаются на бетонном тротуаре. Затем он кричит в мою удаляющуюся спину:

— Ты издеваешься надо мной?

Издеваешься.

— Да! — кричу, поворачиваясь, чтобы идти спиной вперед. Я смеюсь прямо ему в лицо и вскидываю руки для пущей убедительности. — Да, я издеваюсь над тобой!

Требуется невероятное усилие, чтобы не показать ему средний палец.

ГЛАВА 3

ТРЕТЬЯ ПЯТНИЦА

Чарли

Захлопываю дверцу своей машины, не обращая внимания на то, что я нахожусь посреди оживленной дороги в самом сердце кампуса, и этот факт, вероятно, придает мне смелости вылезти из машины на теплый вечерний воздух.

Уже поздно — почти одиннадцать часов, — но все равно идеальная температура для майки и джинсовых шорт, которые на мне надеты. Волосы распущены и дикими волнами спадают мне на плечи.

Не раздумывая, я направляюсь к грузовику, вскидывая руки в воздух.

— Открой свое чертово окно, придурок! — Я в ярости, настолько разъярена, что ни капельки не боюсь того, кто сидит за рулем этой грохочущей громадины. — В чем, черт возьми, твоя проблема? Ты нарочно пытаешься ослепить меня?

Водитель делает, как ему говорят — окно с его стороны начинает понемногу опускаться, открывая парня, сидящего за рулем.

Высокий.

Блондин.

Мускулистый.

О, боже, я сразу же узнаю его лицо. Это тот придурок-качок из кафетерия на прошлой неделе! Придурок, который украл мой сэндвич с курицей, а потом попытался забрать оба моих бургера! Какого черта он делает, разъезжая в темноте и терроризируя людей?

Подхожу прямо к окну, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Ты! — Теперь я указываю на него, указательный палец нацелен в середину его физиономии. — Опусти свое чертово окно!

Парень опускает его до упора. Потом я слышу смех.

— Похоже, у кого-то плохое настроение.

— Потому что я не… ты… ты… — От ярости слова ускользают от меня. — Фу, в чем, черт возьми, твоя проблема? — кричу я в темноту, уперев руки в бока, возмущенная и негодующая. Хлопаю ладонью по капоту его грузовика, чтобы подчеркнуть, насколько я зла. — Что ты творишь? Из-за тебя кто-нибудь попадет в аварию!

Его смех громкий, раскатистый и веселый — три вещи, которые меня бесят и сейчас не приветствуются. Он может приберечь свое хорошее настроение до тех пор, пока не будет бездумным идиотом.

— Ну, ну, ну, посмотрите-ка, кого ветром принесло. — Его говор ленивый и протяжный и, не буду врать, действительно милый.

Вот зараза.

У меня нет времени восторгаться этим проклятым южным акцентом. Хотя он звучит еще более горячо, когда парень использует метафоры и сленг, которые не имеют никакого смысла.

«Сосредоточься, Чарли».

— Твое неосторожное вождение — вот что меня принесло. — Я использую воздушные кавычки вокруг последнего слова, чертя в воздухе указательными пальцами.

— Ну, вот ты опять издеваешься над моим акцентом, — парень ухмыляется, положив руку на открытое окно. — Не такая уж и милая штучка, да?

Черт возьми, я не милая штучка — особенно когда сегодня вечер пятницы, я была напугана до смерти, и стою посреди дороги, крича на самого грубого парня, которого когда-либо встречала.

— Почему ты меня преследуешь? Ты пытаешься меня убить?

Его глаза такие голубые, и в свете проезжающего транспорта я ясно вижу их яркий цвет — хотя им вряд ли нужен свет прожектора, чтобы быть красивыми.