Слишком борзая!
— Итак, страхование твоей жизни ты хочешь увеличить до миллиона фунтов, а бенефициаром будет твоя невеста Холли. Все верно? — пристально посмотрел на меня адвокат и по совместительству друг моего приемного отца Джонатан Рамзи.
— Да, всё так, — улыбнулся я, повернувшись к Холли и мягко сжав ее изящную ладонь.
— Окей, — бесцветным голосом ответил Джонни и опустил негодующий взгляд в бумаги.
— Отлично, а когда будут готовы документы? — спросила Холли.
И вроде не было ничего странного в ее вопросе, если бы в этот момент она не теребила нервно тонкий ремешок своей дамской сумочки.
Джонни занудно начал пояснять о сроках и процедурах, а я внимательно следил за той, что еще совсем недавно казалась мне ангелом во плоти.
— Тим, задержись на пару минут, — остановил меня Джонатан, едва я открыл дверь его кабинета, пропуская Холли вперед, когда мы закончили и собирались уходить.
— Выпей что-нибудь в баре внизу, милая, я скоро спущусь, — сказал я своей невесте, мазнул взглядом по роскошному колечку и затем по мечущимся в панике глазам.
Недовольно поджав губы, Холли всё же не посмела возразить и, громко отбивая ритм квадратными каблуками, удалилась грызть маникюр в ожидании новостей.
Джонатан к моменту моего возвращения на кресло посетителя успел растрепать галстук и накапать себе в стакан чего-то успокоительного.
— Ты в своём уме, Тимми? Знаешь, каков процент бытовых убийств сопровождается мотивом получения страховой выплаты? Почти семьдесят! И это только раскрытых!
— Наслышан, — не собирался я присоединяться к панике законника.
— Тогда зачем ты идешь у нее на поводу, словно безмозглый мальчишка?
Далее Джонни понесло в примеры из его практики, где супруги мочат друг друга и за меньшие выплаты по страховке, а я лишь горько усмехнулся — даже если Холли действительно хочет меня укокошить ради денег… то не она первая, не она последняя.
— У меня все под контролем, Джонни, тебе не о чем волноваться, — без тени иронии ответил я старому во всех смыслах другу. — Сделай, как она хочет.
Не дожидаясь ответа Джонни, я направился следом за Холли, по пути размышляя о людях, с которыми меня сводила по жизни судьба. С того возраста, что я себя помню — лет с семи — обман и предательство близких людей для меня как норма жизни. Неотъемлемая часть.
Воспоминания унесли меня из туманного Лондона в жаркие объятья Эмиратов — страну, которую я помнил первой в своей жизни. Но всегда чувствовал, что я там чужой.
Дубай — город из восточных сказок, стремительно выросший на песках, будто по волшебству. Трудно поверить, что еще пятьдесят лет назад на месте крупного ультрасовременного мегаполиса было маленькое поселение ловцов жемчуга. Выбеленные лачуги бедняков, караваны верблюдов и ветхие рыбацкие лодки. Сейчас это город будущего с роскошной архитектурой и инфраструктурой.
Именно отсюда мои первые воспоминания из детства. Первые мои приемные родители были иммигрантами из России и на взгляд со стороны, казалось, хорошо заботились обо мне и об остальных своих детях. Мы учились в престижной английской школе, а в оставшееся дневное время водитель и няня развозили нас по различным секциям. Мое расписание было забито под завязку.
Свою приемную маму я любил, несмотря на ее строгость ко мне, выше, чем к родным детям. Даже перестал задавать вопросы о своих биологических родителях, потому что эти вопросы её огорчали и порой очень сильно злили. Нередко она наказывала меня физически, но я не жаловался, искренне думая, что это происходит в каждой семье.
Но все изменилось в тот день, когда родной брат моей приемной мамы, Антон, увез меня в соседний эмират — Шарджа, где почти три недели не выпускал из грузового контейнера.
То, что Антон был слабоумным, я знал еще со слов приемных родителей, не скупящихся в оскорблениях в его сторону. Их презрительное и потребительское отношение сквозило в каждом слове, но Антон, казалось, никогда не обижался на них.
На момент похищения мне было уже тринадцать, и я решил, что это такая своеобразная месть моим приемным родителям за все нанесенные обиды.
Но, как бы шокирующе это ни звучало, жизнь в контейнере понравилась мне гораздо больше, чем в дорогих апартаментах модного комплекса. Антон кормил меня гамбургерами, чипсами и прочей дрянью, что так любят подростки. Целыми днями мы играли в видеоигры и смотрели сериалы. Но, разумеется, мне многого не хватало. Не только простых бытовых радостей типа нормального санузла, но и общения с моими друзьями и членами приемной семьи.
Сидя взаперти, я, конечно же, не знал какую бурную деятельность развила приемная мать. Как оказалось, моё исчезновение было широко освещено в СМИ. Приемные родители давали интервью, где слезно призывали похитителя вернуть любимого сына домой. Однако больше всего они просили людей помочь финансово, создав фонд, в который все желающие помочь с поисками перечисляли средства. Средства, как утверждали родители, были направлены на организацию дорогостоящих поисков, включая оплату вертолетов, спасателей и кинологов и прочих служб.
Казалось бы, зачем семье, где у главы с виду успешный бизнес, нужна такая помощь? Именно этим вопросом и озадачилась полиция, вскоре узнав о банкротстве и больших долгах фирмы, ему принадлежащей. Этого хватило, чтобы заподозрить моих приемных родителей в том, что они знают гораздо больше, чем говорят, и имеют непосредственное отношение к моему исчезновению.
