Зависимый (СИ) - Головьева Светлана

Мы выходим из машины, и я вижу перед собой старый трёхэтажный дом из красного кирпича с арочными окнами. Внутри прохладно и пахнет сыростью. Лифта здесь нет, и мы поднимаемся по узкой винтовой лестнице на третий этаж. В узком полутёмном коридоре расположены шесть квартир. И Фейт идёт к самой дальней, в конце коридора. Достаёт связку ключей из кармана, и я замечаю брелок в виде крохотной балерины.

- Готов поработать физически?

- Конечно, разве ты не заметила моих шикарных мускулов?

- Иначе я бы тебя не позвала, - отвечает она с лёгкой улыбкой на губах, после чего открывает дверь.

Я вхожу внутрь и замечаю целую гору коробок. Все подписаны чёрным маркером и тщательно обклеены скотчем. Здесь просторно и светло. Но обои действительно старческие. Бежевые, в крохотные розочки. На одной из стен замечаю отсутствие этого бежевого кошмара. Вместо них здесь какая-то невероятная сказочная иллюстрация. Такую вполне можно увидеть в любой книге фэнтези. Какой-то сказочный лес, с невероятными цветами и яркими красками. Вдали виднеется сказочный замок. А на цветочной поляне пасётся парочка статных оленей. Картина закончена наполовину. Вторая же половина всё ещё серая, видны только следы от карандаша. Поэтому создаётся впечатление, что одна половина леса просто вымерла, выцвела, тогда, как другая цветёт всеми красками. На какой-то миг я теряюсь в этой картине. Я словно вижу то, что находится у меня внутри. Именно так я себя и чувствую. Часть меня словно выцвела, высохла. И если эту картину ещё можно раскрасить. Я не уверен, что часть меня снова сможет ожить. Да, я пытаюсь быть тем, прошлым Джошем. Тем, кто мастерски заигрывает с девушками и веселит своих друзей. Но в глубине души, я понимаю, что больше не такой. И это притворство, эта бессмысленная игра, высасывает из меня все силы.

- Так ты мне поможешь или будешь прожигать эту стену глазами? - слышу я дерзкий голосок Фейт за своей спиной.

- Конечно, сейчас всё сделаем, - отвечаю я, поворачиваясь к ней.

Мы быстро справляемся с коробками. В основном в них лежит одежда или посуда, так что они оказываются лёгкими. Вся мебель остаётся в квартире, так что её носить не приходится. Наконец, расправившись с последними коробками, мы усаживаемся на голом полу квартиры. Фейт откуда-то достаёт по баночке освежающего сидра.

- Спасибо, что помог.

- А разве у меня был другой выбор? - спрашиваю я, улыбаясь. - Я думаю, мужчинам сложно отказать такой девушке, как ты.

- Видимо не всем, раз мне приходится переезжать, - хмыкает она, с лёгкой досадой, оглядывая квартиру.

- Ты долго здесь жила?

- Полгода. И несмотря на эти жуткие обои, мне нравилось здесь жить. Тем более близко к работе.

- Но бар находится на другом конце города.

- В баре я лишь подрабатываю иногда. На самом деле я преподаю танцы. Здесь недалеко есть отличная школа. Я даю уроки для детей и взрослых.

- Учишь балету?

- С чего ты это взял? - спрашивает она, удивлённо приподняв брови.

- Видел твой брелок.

- Нет, не балету, - говорит она, и от меня не ускользает лёгкая грусть в её тоне. - Я преподаю современные танцы.

- Наверно это очень интересно?

- Да, - соглашается она, но я вижу, что ей не слишком хочется говорить об этом. - А что ты? Я слышала, ты куда-то пропадал из гонок. Завязал?

- Решил ненадолго сменить сферу деятельности.

- И место жительства? - ехидно спрашивает Фейт.

- Да, и это тоже.

- И как? Удачно?

- Не знаю, сегодня вечером узнаю.

- Так чем ты занимался в последнее время?

- В основном музыкой.

- Так ты играешь или поёшь?

- И то и то, - уклончиво отвечаю я.

Моя жизнь всегда была связана с музыкой. Я помню, как нашёл на свалке гитару. Она была в прекрасном состоянии, не знаю, зачем её выбросили. Но с того дня я стал ней единым целым. Я что-то бренчал, пробовал перебирать струны и так и эдак. Меня никто не учил, я подбирал ноты и мелодию на слух. Когда я научился играть, и когда мне надоело перепевать чужие песни, я решил писать свои собственные. Мне нравилось накладывать слова на музыку. Я пел на вечеринках и всем нравилось. Но тогда я даже не думал, что этим можно заработать отличные деньги. Мне не хотелось показывать эти песни каким-то незнакомцам. Они отражали меня, были сотканы из моих чувств. И многие могли их не понять. Но Кайл уговорил меня выступить в одном из баров Бостона, и всё прошло хорошо. Мои песни приняли, и это было лучшим днём моей жизни.

Поэтому, когда я сказал Кайлу, что еду в Нью-Йорк, чтобы плотней заняться музыкой, найти себе продюсера, записать песни на студии, он обрадовался. Но я солгал. На самом деле я сидел в своей небольшой квартирке, пил пиво и писал песни. Писал, подбирал аккорды на гитаре и снова писал. Я просидел три месяца, не выходя из своих четырёх стен. Заказывал еду на дом, почти не мылся, не брился. Стёр пальцы в кровь, играя на гитаре. Я писал о ней. Каждая моя песня, каждая строчка, каждая мысль была о Селесте Янг. Наверно так чувствую себя наркоманы, оставшиеся без дозы. Я сходил с ума. Порой мне казалось, что я умер и попал в ад. Дни смешались, я не знал день сейчас или утро. Просто продолжал сидеть с закрытыми шторами, снова и снова наигрывая на гитаре и срывая голос от пения.

Встряхиваю головой, прогоняя болезненные воспоминания, и встречаюсь взглядом с Фейт. Она серьёзна как никогда. Не улыбается, не насмехается. Просто смотрит, словно пытается прочитать мои мысли.

- Ты такой странный, Джошуа Макдафф, - выносит она свой вердикт и прекращает сверлить меня взглядом.

- Кто бы говорил, Фейт.

- Ладно, - она встаёт и отряхивает свои джинсы, - тебя отвезти домой?

- Сам доберусь, не переживай.

- А я и не переживаю, - она пожимает плечами, - просто пытаюсь быть вежливой.

- А я только привык к тому, что ты ведёшь себя, как стерва.

- Ну, тогда катись к чёрту, - говорит она и пытается вытолкать меня из квартиры

- Вот это моя девочка, - смеюсь я, пока она толкает меня руками в спину.

- Я не твоя, - кричит она, когда я оказываюсь в коридоре. Не успеваю я ей ответить, как дверь захлопывается прямо у меня перед носом.

К своему собственному удивлению, я продолжаю заливисто смеяться. Чёрт, я не смеялся уже очень давно, и этот звук кажется каким-то чужим. Но, как же приятно снова смеяться, я словно выпускаю из себя то, что сдерживал уже очень давно.

Глава 3

Как бы мне не хотелось придумать какую-либо отговорку и не идти на этот надуманный ужин, ровно в шесть вечера я уже стою на пороге нового дома Кайла и Мэдисон. Они сменили лофт на красивый двухэтажный коттедж. Перед домом зелёная ухоженная лужайка. На веранде подвешенные к потолку качели. Перед дверью коврик с банальной фразой «Добро пожаловать!». Настоящее семейное гнездо.

Неуверенно топчусь на крыльце, букет маргариток небного поистрепался в моих руках, пока я шёл сюда, и теперь выглядит, как веник. Решаю выкинуть его, когда дверь передо мной неожиданно открывается и Мэдисон смотрит на меня так, словно застала за чем-то неприличным.

- Я всё думала, сколько ты ещё тут простоишь, прежде чем решишь зайти.

- Ты меня видела? - спрашиваю я, чувствуя себя полным придурком.

- Да, и все полчаса наблюдала за твоими терзаниями, но когда ты решил выбросить этот прекрасный букет, то решила вмешаться, - она улыбается и забирает у меня маргаритки. Она смотрит на них так, словно он совсем не выглядят мёртвыми и вялыми. А потом хватает меня под руку и тянет в дом.

- Давай раздевайся, мне нужна твоя помощь, - говорит она, направляясь на кухню.

Снимаю куртку и следую за ней, попутно осматривая дом. Наверно Мэдисон пришлось долго работать, прежде чем навести здесь такую красоту. Винтажная мебель, подушки с вышивкой, красивые ковры на полу. На специальных подставках стоят цветы всех сортов и расцветок. На стенах и на каминной полке расположены фотографии Мэди и Кайла. Среди них я замечаю фотографию со свадьбы и подхожу ближе, чтобы рассмотреть её лучше. Жених и невеста стоят в центре, а гости окружают их со всех сторон. Среди них я замечаю Селесту, она широко улыбается, глядя в камеру. Красивая, как всегда. А потом я нахожу себя, но вместо того, чтобы, как все смотреть на фотографа, я не отвожу взгляда от Селесты.