Ночные тени (СИ) - Чернышова Оксана
— Простите, тут свободно? — спросил бархатный, обволакивающий сознание голос. Ну, словно домашний кот вкупе с опасной пантерой. Захотелось протянуть руку и почесать за ушком.
Но слава Всевышнему. Не успела ни ответить, ни руку к нему протянуть. Проснувшийся Ванилька выгнул спину и грозно зашипел на парня. Парень выставил руки вперёд и, обращаясь к коту, сказал:
— Понял, понял, братан. Место занято, и чего так кричать?
Да, все чудесатее и чудесатее. Видимо, на мне точно сказываются кошмары.
— Я думала, одна разговариваю с животными, — еле слышно прошептала, но меня услышали.
В это время парень закидывал свой рюкзак на полку для ручной клади. Гот приземлился сзади моего кресла.
— Нет, конечно же. Все разговаривают с животными, но не все это афишируют. А ваш кот собственник и жуткий ревнивец.
— Да, Ванилька такой. Мою лучшую подругу на дух не переносит.
— Знаете, животные не любят конкуренции. Меня, кстати, Петром зовут.
— Очень приятно, — вздохнула я, успокаивая всё ещё нервничающего Ванильку. — А меня зовут Янина.
— «Милость Божья», как интересно. Ваши родители верующие?
— Не знаю, они погибли в автокатастрофе.
— Простите, не хотел затрагивать ваши воспоминания.
— Ничего страшного. Давно это было. А что означает ваше имя?
— «Камень, скала». От древнегреческого «Петрос».
— Как интересно. Никогда не придавала значения именам.
— Имена нам даются не просто так. Каждое имя, каждая цифра имеет своё значение.
— Увлекаетесь нумерологией?
— Да, я много чем увлекаюсь, люблю читать. Ведь в книгах много знаний, много интересного. А вы какую музыку слушаете? — спросил парень, показывая на наушники в ушах.
— Можно на ты. Я не настолько стара, чтобы на вы.
— Хорошо, — в его голосе проскользнула улыбка. — Так, что ты слушаешь?
— Звуки природы.
Пассажиры начали возвращаться на свои места. А это значило, что короткая стоянка окончена.
— Хочешь, послушаем вместе? — предложила я.
— А как же твой пират?
— Он не пират, он Ванилька. Посажу его в переноску. Пассажирское место покупала лишь одно. И мне не хочется доплачивать водителю за ещё одно пустующее. Ты не первый, кого он шугает.
Говоря это, с усилием запихивала упирающегося кота в переноску. Он жалобно мявкал и извивался, словно он не кот, а уж. Но всё же моё упорство и настырность победили.
— Ух, — проговорила я, вытирая ладонью проступивший пот со лба.
— Все? Злой Ванилька в клетке? — спросил Петр, смотря из-за спинки кресла. Я оглянулась на голос, а парень обворожительно улыбнулся.
— Ага, можно и так сказать. Он ещё ни разу не путешествовал, поэтому дорогу переносит с трудом.
— А-а-а-а, тогда можно понять котейку. Конечно, это стресс для животного.
— Это стресс не только для него, но и для меня, — поведала я Петру.
— Не любишь путешествовать?
Я передёрнула плечами, но всё же ответила:
— Я городской житель. Предпочитаю уют и комфорт, а не палатки и змеиные укусы.
С Петром мне было легко общаться. Парень был эрудирован, что большая редкость среди молодёжи. За час до моей остановки он вышел. У меня теплилась надежда, что он попросит номер телефона. Чаяния одинокой путешественницы не оправдались. А жаль, очень жаль.
Вытащив Ванильку из переноски, прижала к груди. Кот слегка прикусил мой подбородок. В его глазах было полно осуждения.
— Прости, родной, — чмокнув кота в нос, положила его на колени.
Глава 4. Бабушкин дом
Янина
Открыв двери, водитель вышел вслед за мной на остановке. В багажном отделении находился мой неподъёмный рюкзак.
— Давайте я, — услышала я знакомый бас Никиты. Парень охнул, вытаскивая рюкзак. — И как ты его сама тащила?
— Привет! Спасибо, что встретил. Подруга подвезла меня к автобусу, а там уже водителю доплатила, чтобы он его закинул в багажное отделение.
— Привет, — смог вставить в мою шквальную речь приветствие Никита. — Это тебе.
Парень протянул мне примятый букет полевых ромашек. Я, улыбнувшись, зарылась довольным лицом в ромашки.
«Любит — не любит. Плюнет — поцелует. К сердцу прижмет — к чёрту пошлёт», — кажется, вроде так, говорили. Я автоматически отрывала лепестки, произнося заветные слова. Никита, видя это, чуть улыбнулся. Не этого ли он хотел?
Автобус тронулся с места, и единственная лампочка на столбе рядом с остановкой замигала. Подул пронизывающий ветер, я поёжилась. Недовольный Ванилька замяукал. Никита поднял нос к верху и к чему-то принюхался.
«Меня окружают сплошные нюхачи», — удивилась я, вспомнив Петра и его странное поведение в автобусе, когда он в него поднялся. Теперь вот Никита.
— Всё в порядке, Никита? Может, поедем? А то тут зябко.
Видимо, парень совсем не замечал холодного ветра. Ему-то что, у него явно кожанка, как ветровка.
— Прости, — очнулся парень. — Вот, надень. А то у нас бывают холодные порывы ветра, а ты в лёгкой кофточке. Парень, с неодобрением покачав головой, сам надел на меня огромную куртку. Видя, что мои кисти спрятаны, закатал ещё и рукава на куртке. Закинув в люльку мотоцикла рюкзак, поставил на сидение переноску с Ванилькой.
— Садись сзади меня и крепко держись. За животинку не переживай, гнать не буду.
Сев на сиденье мотоцикла сзади парня, крепко прижалась к его спине, пальцами вцепилась в рубаху. Руки сцепить в замок не получилось, слишком он был мощным для меня.
Пятнадцать минут тряски — и мы подъехали к бабушкиному дому. На столбе исправно горела лампочка, тускло освещая покосившуюся калитку. Никогда не любила темноту, а после ночных кошмаров она меня очень сильно пугала.
— Как только ты мне позвонила, я связался с электриком, и он подсоединил к дому электричество. Холодильник старенький, но исправно работает. Телевизор тоже ловит два канала: один центральный, второй местный. Там крутят иногда хорошие фильмы, — всё это Никита мне сообщал, пока выгружал моё немногочисленное добро.
— Спасибо, Никита. Я с тобой никогда не расплачусь.
Вошли вместе с ним во двор. Я несла переноску. Он, как истинный джентльмен, — рюкзак. Моё замечание насчет «не расплачусь» попросту проигнорировал.
— Разувайся, я сегодня подмёл в комнатах и вымыл полы. Не переживай. Бельё на кровати тоже чистое.
Пока он мне всё это рассказывал я, честно говоря, от удивления открыла рот. Морально уже была готова к тому, что буду спать в темноте и на простынях, пахнущих сыростью. А тут такое.
— Я заранее подогрел воду в бойлере, так что она должна быть ещё теплой. Да, в холодильнике еда. Тебе хватит, как минимум, на неделю. Очевидно, ты вообще не ешь.
За это время, пока он говорил, я стянула с себя куртку и кофту. И он внимательно меня разглядывал. Стало неудобно. Слегка поёжилась, он же отвёл от меня суровый взгляд. Как мне показалось, Никита был чем-то обеспокоен.
«Такой мужчина пропадает. А может, и нет», — у меня не было слов, чтобы выразить благодарность.
— Янина, ты долго планируешь тут находиться? Ты ничего плохого не подумай, просто хочу знать. Нужно ли на зиму дрова заготавливать? Газ только начали проводить в двухэтажки. Совсем забыл, там за домом огород посажен, бабушка его всегда соседям отдавала. Сил обрабатывать землю у неё не было. Ты, если решишь заниматься хозяйством, подсоблю.
— Пока на пару месяцев планирую остаться. Спасибо, Никит. За всё спасибо. Но хозяйство — это не моё. Я честно ожидала другое.
— Что-то не так?
— Да нет, всё так. Мне так спокойно в этом доме. Надеюсь, меня перестанут мучить кошмары. Ты прости, я устала с дороги. Если не возражаешь, пойду, ополоснусь.
Разговор проходил в гостиной. Дощатый пол был устлан циновками, русская печка, стол возле окна, на подоконнике пусто. Когда была жива бабушка, там всегда стояли цветы. На стенах старые, пожелтевшие от времени обои. Помню, я тайком обводила шариковой ручкой цветы и рисовала бабочек. Уверена, бабушка об этом знала, но никогда не ругала за творчество.