Размер не главное (СИ) - Литвин Светла
— Позвони сама. — с лёгкой улыбкой, так просто предложила мама.
— Я?! — возмутилась, вот ещё чего, первой звонить и навязываться.
— А что? Кто сказал, что мужчина должен звонить первым? Позвони или напиши. Он этого и ждёт. — мама не видела в этом ничего предосудительного, но я думала совершенно иначе.
— Он ждёт, и я жду! А может это папа ему что-то наговорил? Отвадил. — да мне было проще грешить на папины загоны, нежели признать, что я Мамонту не понравилась.
— Света, я тебе гарантирую, что папа тут ни при чём. Ему действительно Григорий понравился. И потом с Викой так получилось, что тебя он пристроит с большей радостью. — по секрету мама выдала темы их бесед.
— В смысле чтоб я тоже до брака в подоле не притащила? — уточнила на всякий случай.
— Света! Иди вымой рот с мылом. — велела мама, прогоняя меня с места.
— Ну я не то хотела сказать, короче ладно! — вскочила с дивана и ушла быстро к себе.
Руки дрожали, и, вообще, было волнительно быть первой. Ерундовая переписка с одногодками тут даже за опыт не шла. Тогда мне было всё равно, и я не была нацелена на результат, а сейчас совсем другое дело. Мамонт мне очень как понравился.
Что написать?
Привет как дела? — набрала это сообщение и стёрла, это же скучно.
Я долго думала о чём написать, что написать и в итоге, так ничего не придумав, просто не стала писать. Звонить тоже не стала. Вместо этого, я забралась в горячую ванну с пеной и ревела там. Потому что я тупая и мне даже написать Грине не о чём, кроме скучного привета. Так и отмокала в горячей воде в печальных мыслях о своей никчёмности пока не отвлекли.
— Света! К тебе пришли! — мама постучала в дверь ванной комнаты, оторвав меня от моих страдашек и соплежуйства.
— Скажи Ленке что у меня мигрень, и я не выйду! — крикнула, утерев слюни рукой в пене, даже не сомневаясь, что это Ленка.
Кроме неё, больше некому было по идее.
— Это не Лена, а Григорий. Так ты выйдешь? Он с цветами и подарком. — мама вновь поскреблась в дверь, а я, ушла под воду заорав да!
Конечно, мама не услышала ничего, кроме бульканья воды, вынырнув, снова закричала;
— Да! Я выйду! Займи его чем-нибудь! У меня голова мокрая! — а ведь был шанс поторопиться, если бы я от избытка чувств не нырнула под воду намочив волосы.
— Мы будем в столовой. — радостно ответила мама и удалилась.
Торопясь, выскочила из порядком уже остывшей воды, собираясь ещё быстрей, чем на ужин к Вике. Получилось действительно стремительно, особенно если учесть, что в тот раз мне пришлось сушить и укладывать волосы.
Ненадолго только у открытого шкафа зависла, гадая, что же надеть. Выбор пал на нежное розовенькое, как любила говорить Викуля, поросячье платье. На поросёнка я в нём точно была непохожа, так что, примерив, в нём и вышла.
Сначала на цыпочках добралась до столовой никак себя не обнаруживая. Мама смеялась, приговаривая при этом, что папа будет против.
— Что она несёт? — чертыхнулась, запнувшись о собственные ноги, когда бросилась в столовую спасать Гриню от маминого бреда.
— Мама! Что ты такое говоришь?! — возмутилась, выбежав на середину столовой, даже не поздоровавшись с Гриней.
В первую очередь хотела его уверить, что папа не против, а потом уже будут приветствия.
Они с мамой стояли у стола склонившись над коробкой. Гриня выпрямился с ровным лицом — сама серьёзность, а вот мама с улыбкой так и пялилась в коробку.
— Что знаю, то и говорю. Папа никогда не позволит его оставить. — серьёзно сказала, но с улыбкой, обращённой в коробку.
Подозрения что мы о разном тут же закрались в мою голову. Подошла ближе и заглянула в коробку. И-и-и-у-у-у! На меня смотрели карие глазки безупречно белого котёнка.
— Это мне? — подняла на Гриню взгляд, полный восторга, обожания и ещё чего-то мне пока неведомого, но меня распирало от множества прекрасных чувств.
— Тебе Кошка, но раз папа против, она поживёт у меня. — пробасил мой принц на чёрной Тундре, и пальцем начал ковырять картонный край коробки, а я, потянув свои ручонки к пушистому чуду, к мечте детства заявила;
— Это мой подарок, его никто не спрашивает. — нагло заявила, прижав к себе крошку, такую кроткую и дрожащую, но при этом молчащую, и захотелось её защищать, скорей с ней подружиться, чтоб не дрожала на руках.
— Света! — мама возмутилась такому хамству, а мне было всё равно, у меня мечта детства сбылась.
Котёнок!
— Как её зовут? — обратилась к Грине, подходя поближе к нему, почти вплотную, чтобы коснуться вот-вот, а то так хотелось.
— Она твоя, сама имя ей придумай, но по паспорту Кассиопея и там ещё чего-то там, от заводчика приставка по клубу. — так и теребя несчастную коробку, нервничая, он тяжело вздохнул.
— Мама, мы ко мне пойдём! Имя выбирать. — переместила котёнка в одну руку так, чтоб ей было удобно, а другой решительно взяла Гриню за его ручищу.
— Папа обещал вернуться пораньше. — многозначительно сказала мама, но это был не протест, а скорей намёк, что к его приходу нам лучше бы в гостиную переместиться.
— Гриня, а цветы тоже мне? — радостно поинтересовалась, глядя на сочный букет из альстромерий, лежащий на столе, он кивнул, — Возьми. — попросила его и мы отправились в мою комнату.
— Я попрошу Катю, она принесёт вазу! — крикнула вслед нам мама.
Как только зашли в комнату и я прикрыла дверь, сразу же подошла к Мамонту вплотную.
Опыта нет, чистая импровизация. Задрала голову вверх, чтоб максимально близко быть к его губам. Ставки были на то, что он меня поцелует первый, я бы всё равно не дотянулась, да и понятия не имею как надо.
— Спасибо. — хотела прошептать красиво, а вышло что пропищала сдавленно как мышка, потому что Гриня прижал меня к себе, положив свою широкую ладонь на мою поясницу.
— Как назовёшь? — без поцелуя, отложив букет на комод, повёл к кровати.
Я особо не нервничала, ведь между нами была Кася и она стала словно мой пушистый щит от неизвестного.
— Мне Кассиопея нравится. — поторопилась признаться, в том, что просто всех обдурила.
— Ты же хотела выбрать имя. — напомнил Гриня, глядя на меня прищурившись и с хитро-довольной улыбкой.
— Новое имя давать не буду, я хотела от мамы избавиться, чтобы мы могли остаться наедине. — призналась прямо, чего уж теперь скрывать?
И так всё ясно понятно.
— Я так и понял, но решил уточнить. Хитрая как кошка. — прозвучало как похвала и я вспомнила про кошку.
— Она такая милая. Кася, Касенька. — поглаживая малышку между ушек, я села на край кровати и тут же оказалась в положении лёжа поперёк. — Грине не составляло никакого труда проворачивать со мной подобные трюки, я же словно пушинка для него.
— И цвет глаз как у тебя, Кошка. — он лёг рядом, так что матрас продавился, образовалась ямка я в неё скатилась.
Аккурат к Мамонту под бочок, тут же утопая в его глазах. Кася же, получив более твёрдую почву под ногами, с интересом и детским любопытством принялась исследовать незнакомое окружение ковыляя по мне.
— Спущу на пол, чтоб не упала. — Гриня одним движение руки переместил пушистую с кровати на ковёр.
Хорошо было бы сказать ещё раз спасибо, но я не могла пошевелить губами. Только заворожённо смотрела в глубину его тёмных глаз, обрамлённых шикарными для мужчины ресницами.
— Платье у тебя очень миленькое. — оценил с улыбкой и провёл рукой по ткани от поясницы по бедру до самого края и остановился, когда коснулся всей ладонью кожи.
В следующую секунду я даже не сомневалась, это был отвлекающий манёвр. Я на мгновение отвела взгляд от цепляющих глаз и тут же почувствовала поцелуй на губах. Опьяняющий и головокружительный до такой степени, что пришлось закрыть глаза в попытке избавиться от ощущения падения. И это, кстати, слабо помогло. Подо мной была твёрдая кровать, Гриня прижимал меня к себе, всё это вполне серьёзные опоры, но их не было. Я словно в пропасть лечу или нет, пропасть — это что-то нехорошее. Правильней будет сказать просто лечу. Парю словно в облаках. С Грини хороший учитель, без напора и я очень быстро сообразила, что к чему и начала отвечать.
