Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)
- Оставь ее! – гаркнул на напарника другой мужчина, подскочив к нам. – Оставь, я сказал!
Но хватка не ослабла, волосы, накрученные на мужскую руку, оттягивали меня назад, вынуждая падать на колени. От боли из глаз полились слезы, скатываясь по щекам и оседая на языке солеными каплями, смешиваясь со вкусом крови. Чтобы не задохнуться, я сглотнула и, жадно хватая ртом воздух, упала на пол.
- Тварь! – мужчина пнул меня ногой в живот, коленом задев подбородок.
- Ты прекратишь или нет?! – заорал на него напарник, хватая его за руки и поворачивая к себе лицом. – Ты ее убьешь нахрен, и кто нам тогда заплатит?! Твоя башка вообще думает когда-нибудь!? – он ткнул мужчину кулаком в висок, не грубо, но жестко. – Вальтеру не нужен испорченный товар.
- Да подумаешь, несколько ссадин...
- Заткнись, я сказал! – рыкнул на него тот. – Завяжи ей глаза и руки. И в рот кляп не забудь вставить.
- Я бы ей в рот лучше что-нибудь другое вставил, – хохотнул мужчина, грубо улыбнувшись, а потом, схватив меня за волосы, потянул их наверх. – Что, деваха, отсосешь у меня? – из моих глаз вновь брызнули слезы, я схватилась за волосы. - Пока я тебя интеллигентно спрашиваю. Там, куда мы тебя отвезем, спрашивать не станут, просто вставят и все, без лишних расспросов.
Тот, другой, который показался мне даже порядочным в сравнении с этим, резко оттолкнул того к стене.
- Пошел вон! – посмотрел на него с раздражением и злостью. - Ты что, не знаешь правил?! Хочешь в Колонию загреметь?! Там тебе быстро организуют и «вставить» и «отсосать»! И отымеют во все дыры!
Второй мгновенно заглох, вдруг присмирев.
Другой же поднял меня с колен за локти, но мои ноги так дрожали, что я тут же упала назад.
- Стой. Да стой же ты, дура! – рыкнул он мне в лицо, и я попыталась удержаться на ногах. – Веревку давай, чего встал?! – прикрикнул он на своего напарника.
Мне завязали глаза, связали узлами руки и ноги, а потом я услышала голос, обращающийся ко мне.
- Прости, дорогая, - этот был тот, который вел себя более сдержанно, - но так надо.
Я поняла, что произойдет, еще до того, как резкий удар обжег огнем кожу лица и отбросил меня назад.
Еще через мгновение я провалилась в темноту.
Запихивая недвижимое тело девушки на заднее сиденье угнанной им машины, Аласдэр думал о том, что если исключить кое-какие нюансы, ему нравилась работа, которой он занимался. И оплачивалась она хорошо. Что уж и говорить, заказчики никогда не обижали их деньгами. Столько он не смог бы заработать и за всю свою жизнь. Одно его по началу беспокоило, это то, что их деятельность может быть раскрыта. Но и тут наниматели их не обманули. Никто ни о чем не догадывался, накормленные той ложью, которую за большие деньги придумали заказчики, выдавая ее за правду.
Да, пожалуй, отметая прочь сомнения, можно было смело сказать, что работа ему нравилась.
Но он был бы глупцом или безумцем, если бы порой не думал о том, что происходит с теми, кого они поставляют к заказчикам после того, как они оказываются не в его руках. Но он не думал. И не потому, что был глупцом, а потому, что привык за долгие годы работы не задавать подобных вопросов. Их не жаловали наниматели, а злить подобных людей, как слышал Аласдэр, было крайне опасно.
Поэтому он предпочел заткнуться и молча выполнять то, что ему было велено.
Он был Наемником, вот и всё.
Он никогда не страдал наличием совести или жалости, поэтому и занимался тем, на что его «подсадила» жизнь. Но сейчас, в эту самую минуту, глядя на связанное худенькое тельце похищенной им девчонки, ему отчего-то хотелось послать все к черту.
Макс был тем еще мерзавцем, что так ее отделал, но что уж поделать, если в напарники ему достался моральный урод! Аласдэр слышал, что многие помимо него жаловались на Макса именно за чрезмерное насилие и неоправданную жестокость, которую тот проявлял на работе. Он просто не контролировал себя, срывался и выходил из себя за считанные минуты. Кричал, ругался, истязал и, казалось, даже наслаждался тем, что творил, потому что гнев, сверкающий в его глазах, сопровождался безумной улыбкой на пол-лица.
Если бы Аласдэр сам не был наемником и не понимал, что это значит, он бы сказал, что это следствие какой-то психологической травмы, полученной им в детстве, но он старался об этом не думать вообще. У него и так была куча забот, не хватало еще возиться с ублюдком с поехавшей набекрень крышей!
Но девчонку, несмотря ни на что, было жаль. А ему за годы работы уже таким чуждым стало чувство жалости и сострадания, что сейчас оно казалось незнакомым, даже новым. И это его раздражало. Он, черт побери, не должен ее жалеть. Не она первая, не она последняя. Сколько их таких по всему миру! И все же...
Он бросил беглый взгляд на застывшую на сиденье фигурку как раз в тот момент, когда заговорил Макс.
- Какого хрена она ему понадобилась? – недоумевал он, тоже поглядывая на заднее сиденье. – И что он в ней нашел, непонятно!
Аласдэр покачал головой и, поджав губы, отвернулся от девчонки.
- Наше дело маленькое, делать свою работу и не задавать лишних вопросов, - коротко бросил он.
- И все-таки? – не успокаивался Макс, повернувшись к нему лицом. – Как думаешь, сколько за нее дадут?
Аласдэр вновь отрешенно качнул подбородком. Не его дело. И не его проблемы.
- Да ладно тебе! – ткнул Макс напарника в плечо. – Сколько? Десятку кто-нибудь хоть отвалит, как думаешь? – он гортанно расхохотался, откинув голову назад. – Хотя сомневаюсь, что она кому-то вообще приглянется. Ни кожи, ни рожи, даже и взяться не за что! Насколько я знаю, такие там не ценятся, - он презрительно фыркнул. - Да и малявка еще совсем.
«Вот именно, подумал Аласдэр. Ей не место там, куда она попадет».
- Как думаешь, - не переставал донимать его Макс, - сколько она протянет?
Мужчина сильнее сжал руль, вглядываясь в залитую дождем улицу.
«Мало. Очень мало...».
- Месяц? – допытывался Макс, не переставая ржать. – Или два? О, о, даю ей два! Что скажешь?
Аласдэр посчитал за нужное вообще ничего ему не отвечать.
Приказав не вовремя зашевелившейся в нем совести заткнуться, он нажал на газ и рванул с места.
