Темные времена (ЛП) - Джуэл Белла

— Я не могу делать это с тобой. Блядь. Я не могу.

— К черту всё, что ты можешь и чего не можешь сделать. Я хочу этого. Ты хочешь этого. Прекрати бороться со мной, Дакода. Потому что я не уйду.

Низкий рык вырывается из его горла, и он отпускает мои руки, позволяя моим пальцам подняться к его густым, влажным волосам и запутаться в них. И затем он целует меня, одновременно приподнимая мою попку и опуская её на столешницу. Я раздвигаю ноги, позволяя ему встать между ними, и целую его так крепко, что у меня перехватывает дыхание. Это отчаянно, немного сердито и очень разочарованно. Но это похоже на рай.

Настоящий рай.

Я отпускаю его волосы и впиваюсь ногтями в его грудь, пробегая по ней, пока не добираюсь до джинсов. Я желаю избавиться от них, желаю, чтобы он был внутри меня, боже, хоть что-нибудь. Как-нибудь. Когда джинсы расстёгнуты, я запускаю руку в них, обхватываю пальцами его член и сжимаю. Из горла Коды вырывается хриплое шипение, и он подходит ближе, задирая мою ночную рубашку, в которую я была одета всего час назад, и сдёргивая трусики в сторону.

Сильно.

Глубоко.

Грубо.

Именно так, как мы оба этого хотим и в чём нуждаемся.

Его пальцы впиваются в мою попку, когда он опускает меня со стойки, а затем, к моему удивлению, поворачивает меня так, что я наклоняюсь, прижимаясь грудью к прохладному дереву, подставляя ему задницу. Он проводит пальцами по моим ягодицам, а затем засовывает один из них в мою киску сзади. Я стону, извиваясь, в отчаянии хватаясь за столешницу.

— Ты, блядь, уже истекаешь для меня. Чертовски красивая киска.

Он подходит ближе, прижимаясь своим членом к моей киске, а затем толкается внутрь. Один сильный толчок, и он полностью в меня вошёл. Я задыхаюсь, он рычит, а затем его пальцы впиваются в мои бёдра, когда он трахает меня. Кода трахает меня так сильно, что предметы со стойки разлетаются и разбиваются об пол, а я размахиваю руками, пытаясь найти что-нибудь, за что можно было бы ухватиться, пока он трахает меня до самозабвения. Я кричу, это чертовски невероятное ощущение. Слышно, как его кожа соприкасается с моей, и это лучший звук, который я когда-либо слышала.

— Я сейчас кончу, о боже, — восклицаю я, запрокидывая голову и ревя, когда оргазм пронзает моё тело.

Толчок за толчком, Кода вгоняет меня в столешницу, а затем, наконец, выходит из меня с хриплым рычанием, и горячие струи спермы щекочут и согревают мою попку, когда он выплескивает своё освобождение на меня. Я всхлипываю, моё тело обмякает, когда я чувствую, как последние капли падают на мою плоть.

Через несколько секунд Кода рывком поднимает меня на ноги и, наклонившись, шепчет мне на ухо:

— Это было только начало. Я с тобой ещё не закончил.

О, боже.

***

Чарли

Тогда

Я рассказываю Оливеру всё.

У меня уходит на это три часа. Только для того, чтобы дать ему самое основное. Я рассказываю ему о своём отце, моей матери, моей жизни, о каждом человеке, которого я встречала, о том, что я делала, о Клэе, о его дяде и об Элли. Оливер сидит и всё время слушает, кивая, его глаза добрые и понимающие.

Прежде чем заговорить, я заставила его пообещать, что он обеспечит мне защиту и что у меня не будет неприятностей из-за моего участия. Он согласился, пообещав, что будет оберегать меня, что он позаботится о том, чтобы у меня была жизнь, которую я заслуживаю, если я расскажу ему всё, что ему нужно знать. В конце концов, все знали Бенджамина Мастерса — проблема была в том, что он был слишком умён, чтобы они могли надавить на него достаточно сильно, чтобы сломить его.

Когда я заканчиваю высказывать Оливеру всё, что думаю, он просто смотрит на меня, его тёплые глаза не отрываются от моих.

— Ты умная девочка, Шарлин. Умная и невероятно храбрая. Кому-то нелегко пройти через то, через что прошла ты, это действительно так. Я обещаю тебе, что, когда мы закончим, ты будешь свободна от своего отца.

— Ты уверен? — шепчу я, потирая плечи. — Потому что он найдёт меня и…

Оливер кивает.

— Уверен. Я позабочусь о том, чтобы он погиб, чего бы это ни стоило, и я обещаю тебе, что ты будешь в безопасности.

— Но я должна вернуться туда, не так ли?

Оливер тепло улыбается, в его глазах читается сочувствие.

— Если мы защитим тебя сейчас, он поймёт, что ты обратилась за помощью, и, скорее всего, прекратит своё дело. Единственный способ для нас справиться с ним — это чтобы всё оставалось по-прежнему, пока не выясним, что мы можем сделать, чтобы остановить всю операцию.

Я киваю, хотя у меня сжимается грудь и меня охватывает страх.

— А Элли?

— Я займусь этой девушкой, посмотрю, смогу ли найти какую-нибудь информацию, может быть, у меня получиться что-то сделать, не раскрывая всей тайны. Если мы снова ворвёмся туда, твой отец прекратит свои дела и заметёт следы. Я надеюсь, ты понимаешь, что для того, чтобы сделать это, чтобы, наконец, покончить с ним, мы должны поддерживать нормальные отношения, насколько это возможно.

Я киваю, потому что понимаю это, действительно понимаю.

Я сделаю всё возможное, чтобы покончить с ним как можно скорее. Всё, что нужно.

— Просто скажи, что тебе от меня нужно, и я дам тебе всё, что у меня есть.

— Всё, что нам нужно — это крупная сделка, что-то серьёзное, что-то, к чему мы могли бы приблизиться и разрушить значительную часть его организации. Даже что-то грандиозное.

Я прерывисто вздыхаю. У моего отца скоро что-то наклёвывается, вот почему он такой параноик по поводу двойной игры. С кем бы или чем бы он ни торговался, происходит что-то серьёзное. Я делаю гораздо больше работы, чем обычно, а он сидит на краешке стула, всё время злой и необузданный.

— Хорошо, — шепчу я. — Хорошо, я знаю, что скоро произойдёт что-то важное. Я сделаю всё, что смогу, и сообщу тебе об этом.

Оливер кивает.

— Я дам тебе свой номер, но не сохраняй его нигде. Не упоминай моего имени никому, даже тем, кому доверяешь. Чтобы это сработало, никто не должен узнать, что ты приходила сюда, Шарлин. Это единственный способ обеспечить твою безопасность, пока мы не заберём тебя из рук твоего отца.

Я сглатываю и потираю руки.

— Понимаю. Оливер, могу я тебя кое о чём спросить?

Он кивает, не отводя от меня взгляда.

— Что угодно.

— Как думаешь, если это сработает, и ты спасёшь меня, я когда-нибудь буду по-настоящему свободна?

Он изучает меня, и мне интересно, собирается ли он просто дать мне тот ответ, который я хочу, дабы почувствовала себя лучше, или он даст мне настоящий ответ, правду, которая, как мы оба знаем, является более вероятным сценарием.

— Я не могу обещать тебе полной свободы, Шарлин, но что могу обещать, так это то, что я сделаю всё, что в моих силах, использую все ресурсы, которые у меня есть, чтобы обеспечить твою безопасность. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедиться, что твой отец никогда, никогда больше не приблизится к тебе. Это я могу тебе обещать.

И этого достаточно?

Достаточно ли этого, чтобы рискнуть всем?

Рисковать тем, что мой отец узнает?

Я прижимаю руку к горлу, к красной отметине, которую оставил ботинок моего отца, когда он пытался лишить меня жизни ранее. Вспоминаю испуганное, разбитое лицо Элли, всё ещё запертой где-то в подвале. Я думаю о своей матери и о том страхе, который она пережила за те несколько секунд до того, как её жизнь оборвалась. Думаю обо всём этом и понимаю, что жизнь, которой я живу сейчас, съест меня заживо, если я останусь.

Возможно, у меня никогда не будет полной свободы.

Чёрт возьми, это вполне вероятно.

Но если я останусь, если продолжу выполнять его работу, мой отец в конце концов лишит меня жизни так же, как лишил жизни мою мать. В конце концов, я перестану быть ему полезной, и он больше не будет нуждаться в моей помощи. И когда этот день настанет, у него не возникнет ни малейшей мысли прикончить меня.

Возможно, это не гарантия.