Почти родные
— Неважно выглядишь, — говорит Вика, когда я заявляюсь в институт с большим опозданием. — Хотя Катька вон даже не пришла. Как и пол-аудитории. Если разболеешься сильнее, кто будет за тобой ухаживать? К вам в поселок на такси не наездишься: берут двойную оплату. Одно разорение, — бурчит она.
Намекает, что опять придется возить мне лекарства, как было несколько месяцев назад. Родители тогда, сдав близнецов бабушке, уехали на отдых, Яр улетел в другую страну, а я свалилась с жуткой ангиной, хотя в планах было заняться новым курсом по фотографии, чтобы отвлечься от грустных мыслей о разлуке с парнем.
— Все будет хорошо. На крайний случай есть дедушка с бабушкой, водитель отца и курьерская доставка.
— А еще есть Гордеев. Интересно, Яр сегодня приедет тебя встречать? Мне кажется, он хочет снова добиться твоего расположения. — Вика загадочно улыбается. — Сколько раз вы уже виделись за эту неделю?
— Два.
И никакой радости и трепета по этому поводу я не испытываю. А так хотелось бы!
Я часто снимаю людей в студии, на камеру они улыбаются, однако после серии кадров на их лица возвращается прежнее унылое выражение, блеск в глазах моментально тускнеет. Вчера поймала себя на странном ощущении: я словно нахожусь в фокусе объектива. Улыбаюсь Яру и делаю вид, что всё прекрасно, но стоит оказаться дома — рассыпаюсь на части.
Мы договорились, что после занятий Гордеев съездит со мной в сервисный центр. Машина начала чудить, с трудом заводится. Быть привязанной к такси я не хочу, а Семён, шофер отца, сейчас в отпуске.
Каждый мой день расписан по минутам, я вожу с собой кучу реквизита и аппаратуры для съемок. Отказаться от работы день в день и подвести людей без уважительной причины — просто не имею права. Вот бы с выдержкой и самоконтролем у меня было так же, как и с ответственностью перед заказчиками. Хотя лучше не развивать эту мысль, а то снова скачусь к тому, что буду не лекцию слушать, а думать о Ковалёве. Нет, чувства — это, конечно, классно: эйфория, окситоцин, дофамин и все дела. Но почему именно Андрей? Почему всего этого я не испытываю к Ярославу? Да хоть к кому угодно другому!
Несколько часов тянутся как жвачка. После занятий мы выходим с Викой на улицу. Она просит дать контакты моего учителя по вокалу. Я вдохновила и девчонок заняться пением. Отправляю через мессенджер визитку и иду к машине. Моя ласточка опять барахлит и заводится с третьей попытки. Обидно. Родители подарили мне ее на совершеннолетие. Она абсолютно новая. Я даже царапины ни разу нигде не оставила и вообще вожу аккуратно. Не лихачу, как старший брат, который однажды разбил свою машину в хлам.
— Вечером встречаемся? — интересуется Ярослав, когда привозит меня на место съемки и помогает выгрузить вещи.
— Да, — отвечаю без заминки.
— Тогда набери меня, как освободишься. — Он подходит ближе и чмокает в щеку.
Наше общение вполне безобидно и целомудренно. Яр не давит, занял выжидательную позицию. Но не исключаю, что все может измениться. Причем в короткие сроки.
Вчера за ужином Вика застала врасплох, прислав свежую фотку Ковалёва. На ней Андрей и Натали в обнимку вместе гуляли. Комментарии папарацци, что в паре, кажется, потепление на фоне переживаний из-за смерти общего друга, ранили меня до глубины души. Ох уж эти собственнические замашки. Я с детства ревновала Андрея ко всем, кому он уделял внимание больше, чем мне. Может, стоит походить к психологу? Интересно, это вообще лечится?
После съемок мы с Яром едем в ресторан, но хватает меня максимум на час общения. Жутко вымоталась за этот день, и все, о чем мечтаю — вернуться домой и лечь спать.
Утром просыпаюсь по будильнику, но оторвать голову от подушки не получается. Я всматриваюсь в темноту, ощущая, как ломит тело и волнами накатывает слабость. Пишу сообщение Вике, что останусь дома, и снова проваливаюсь в сон. Когда открываю глаза в следующий раз, в комнате по-прежнему темнота, часы показывают шесть вечера. Не припомню, чтобы так долго спала хоть когда-либо.
В телефоне куча пропущенных и несколько сообщений. Пульс тут же ускоряется, когда я читаю эсэмэску от мамы: «Андрей сегодня прилетает. Папа просил передать, чтобы ты не вредничала, как в прошлый раз, и встретила его».
Это было три часа назад. Какова вероятность, что Ковалёв уже на месте?
Решаю спуститься вниз, выпить воды и каких-нибудь лекарств, а потом набрать всех по списку.
Щелкаю кнопкой чайника и прежде всего пишу Яру, что приболела и наша прогулка отменяется. Следом звоню маме, затем Вике —докладываю, что я более-менее в порядке. Последним набираю Ковалёва. Андрей не отвечает, но гудки идут. Наверное, уже прилетел. От этой мысли в крови бушуют тонны адреналина.
Бросив телефон на столешницу, поворачиваюсь к окну, чувствуя головокружение. Становится вдруг так волнительно. Я скоро увижу Андрея! Его не было почти неделю, но мои эмоции тише не стали. Я бы даже сказала, наоборот.
Достаю аптечку и ищу парацетамол. Услышав, как хлопает входная дверь, вздрагиваю. Это может быть только один человек. Тот, кому я недавно сама дала дубликаты ключей.
Возвращение Андрея приводит в трепет каждую клетку, наполняя меня счастьем. Не припомню, чтобы в последнее время так сильно чему-то радовалась.
Едва сдерживаюсь от порыва выйти к Андрею. Слышно, как он что-то делает в гостиной, лишь потом заглядывает на кухню. Задерживается на мне взглядом и медленно изучает лицо.
