Сдавайтесь, шериф! (СИ) - Чередий Галина Валентиновна
— Ладно. Недолго моему шерифу осталось быть нецелованным, — подмигнул мне паршивец, посылая воздушный поцелуй. А меня словно уронили в облако воздушной сладкой ваты — розовой-розовой, мягкой-мягкой. И пьяняще сладкой. И знаете что? Вранье, что слишком много сладкого вредно и становится приторно. Ни капельки!
Открыв дверь крохотного магазинчика, в котором продавались самые свежие пончики в нашем городе, я тормознула на пороге.
По вторникам на кассе всегда дежурила Молли — улыбчивая рыжая молодая женщина, хохотушка и болтушка, на чье настроение не могли повлиять ни бессонные ночи с первенцем, которого она частенько брала с собой на работу, если ее мать не успевала вернуться с ночной смены, ни плохая погода, ни хмурое бурчание постоянной посетительницы — миссис Дженкинс, что всегда приходила по утрам купить со скидкой вчерашние булочки, но постоянно негодовала на то, что они недостаточно мягкие для ее искусственных челюстей.
Молли за конторкой не было. Но дверь в магазинчик при этом оставалась открыта.
Что-то было не так.
Какое-то странное ощущение тревоги пронеслось по всему телу, будоража и заставляя аккуратно осмотреться, не делая при этом лишних движений.
Я расстегнула кобуру и вытащила свой верный глок.
— Молли? Эй, подруга, мне бы пончиков. Дюжину, как всегда, — стараясь не выдать голосом свою настороженность, позвала я.
— Перла, это ты? Я здесь, в подсобке. Поможешь? — Я могла поклясться, что ее голос дрожал. И я, уже не сомневаясь ни секунды в том, как надо реагировать, пошла на звук, предварительно дотянувшись до спрятанной под кассой “тревожной” кнопки и нажав на нее.
Как любил повторять Коннор присказку своего отца — “в полицейском работе порой лучше перебдеть, чем недоблюсть”.
Молли стояла ко мне вполоборота, держа на руках объемную коробку и уставившись куда-то совершенно безумным взором. В подсобке горела лишь одна тусклая лампочка, и, зайдя в небольшое помещение после яркого света солнечного утра, я мало что различала.
— Что ты там увидела? Крысу? — постаралась я разрядить обстановку, усиленно щурясь.
— Мой Денни, Перла, — пролепетала Молли.
— Что с ним? Заболел?
— Прости меня, — всхлипнула отчаянно женщина. — Я не смогла…
Я не успела спросить, чего именно она не смогла и что с ее Денни, как дверь за моей спиной захлопнулась.
— А сейчас ты медленно положишь на пол оружие и сложишь руки за спиной, Пер-р-рла, — прошептал откуда-то справа смутно знакомый голос. — Иначе милой мамочке Молли придется заказывать милый гробик для ее милого мальчика Денни.
— Ваши действия бессмысленны, сэр. Меньше чем через минуту тут бу… — попыталась я потянуть время, но мерзавец не собирался играть по моим правилам.
— Ствол на землю, сучка! Ну! — краем глаза я уловила блеск лезвия, ребенок захныкал, Молли вскрикнула, зажав себе тут же рот ладонью. — Я даже до трех считать не буду. Глотку вскрою и тебе вручу.
Глядя в наполненные ужасом глаза Молли, я отчетливо осознала, что выбора у меня просто нет, и сделала то, что велел мне этот говнюк — медленно положила на пол глок и завела руки за спину. Запястья тут же оказались крепко стянуты пластмассовыми наручниками, а в шею что-то коротко и зло ужалило.
“Подонок вколол мне какую-то дурь. Иисусе, только бы не тот гребаный ББ-69!” — успела я осознать, и зрение тут же поплыло, задвоилось, а из тела словно разом вытащили весь скелет, таким ватным оно стало. Тяжело заваливаясь на бок, я успела расслышать короткий смешок и зловещее: “А вот теперь я с тобой всласть наиграюсь, черножопая латиноска”.
Глава 25
Я знаю, что идея приковать одну неугомонную мисс шериф к себе наручниками — так себе способ достигнуть взаимопонимания. Но вот почему-то именно сейчас, в ту самую секунду, когда она развернулась в сторону пропущенной лавчонки с дурацкими пончиками, мне дико хотелось именно этого — ощутить, что она надежно прикована ко мне. С появлением Перлы в моей жизни, ну или уж скорее с моим вторжением в ее, меня что-то до хрена часто стали посещать сожаления, что сейчас не восемнадцатый век или когда там действовал еще непреложный закон, что женщина без своего мужика ни шагу никуда. И нет, обычно я не отношусь к тем шовинистическим засранцам, что вякают про то, что бабам права зря дали и все такое. Мои сексисткие замашки ограничиваются твердым убеждением, что женщинам делать мужскую работу нехрен и позор. Для мужиков. Но что-то сегодня у меня с самого утра с нервами херота какая-то творилась, ну чисто как ПМС какой приключился. Отлипать от сахарочка не хотелось хоть разбейся. Не в том смысле, что мне ночью не хватило (тут мне ее никогда не хватит, факт), а в том, что ну не было сил моих никаких ее отпускать. Даже ненадолго. Даже совсем недалеко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Я смотрел, как она торопливо перебегает на другую сторону улицы и скрывается за углом, а у самого все нутро ныло и тянуло. От корней зубов и до яиц. Так и волокло за кишки за ней, и только доводы разума тормозили. Ну кем я буду выглядеть в глазах Перлы, если сейчас догоню, начну за руки хватать, пойду по пятам? Истеричкой неадекватной? Прилипалой, что не доверяет ей и шага самой ступить? Или вовсе чокнутым ревнивцем или деспотом, отслеживающим ее каждую минуту. И какова тогда вероятность, что она решит — ей такое " сокровище "на хрен не сдалось.
Ведь всем известно, что коли в башке завелись нездоровые тараканы, то с возрастом они обычно только крепчают и растут. И получу я тогда та-а-акого поджопника, что сердце выблюю. Так что я велел своим ногам нести меня в участок, а не вслед за сахарочком. Назовем это испытание для моих нервов вкладом в наше будущее.
Но уже минут через десять я осознал, что х*евый из меня инвестор в будущее, мать его раз так.
— Прошу прощения, миссис Сантос, но я никак не могу принять у вас ваши замечательные панкейки, иначе это может быть расценено как получение взятки должностным лицом, — услышал я голос помощника Перлиты, и, войдя в помещение, увидел, как у бедолаги дернулся кадык, когда он с трудом сглотнул.
— Боже упаси, Джейсон, мальчик мой, да я же тебя с пеленок знаю, неужто чего плохого бы тебе хотела! — всплеснула руками демоница искусительница оголодавших представителей власти, вооруженная целой батареей из разнокалиберных судочков, что распространяли убийственный аромат. — Просто, я думаю, тебе не помешает подкрепиться перед тем, как ты начнешь быстренько оформлять все эти дурацкие бумажки, необходимые для немедленного освобождения моего сына.
— Мама, прекрати давить на парня! — рявкнул невидимый сержант из своей камеры, решетчатая дверь которой, кстати, так и осталась настежь открытой, как ее вчера в сердцах бросила Перла. — Он не вправе нарушать правила, а если бы и мог, я никого не подставлю и буду сидеть тут как положено!
— Нет, не будешь, Конни! — возмутилась миссис-таран. — Я не позволю твориться подобной несправедливости! У нас свободная страна, и если понадобится добиться твоего освобождения, я приведу половину города под стены этой тюрьмы!
— Камеры предварительного задержания, — скромно попытался встрять Джейсон.
— Ужасное узилище, где мой сын страдает от голода и неудобств! — было ему ответом.
— Ну мама-а-аа же-е-е! — взвыл Бирн. — Прекрати этот цирк! Ни от чего я не страдаю. И есть я не хочу.
Судя по задрожавшим губам миссис Сантос это заявление расстроило ее едва ли не сильнее самого факта пребывания сына за весьма условной решеткой. Что же, сахарочек велела всех спасать.
— Миссис Сантос, а на меня сойдет благодать в виде ваших великолепных кулинарных творений? Обещаю в ответ приготовить вам лучший из возможных каппучино, — натянул я свою лучшую сыновью улыбку и подмигнул Джейсону. — Шериф Сантос велела передать, что вы можете приступать к оформлению документов на освобождение мистера Бирна.
— А… — начал помощник.
— Под ее ответственность, — обрадовал его я, и он тут же ретировался за свой стол, а я, повысив голос, позвал: — Коннор, давай выкатывай оттуда и присоединяйся. Ты формально свободный уже хулиган.