Неприкаянные (СИ) - Бузакина Юлия

— Да, конечно.

Андрей поднимается по вымощенной камнем дороге между белоснежными домиками с цветными балкончиками, а я снимаю босоножки и лениво прогуливаюсь по влажному песку. Придерживая шляпку рукой, всматриваюсь в лица людей, надеясь узнать Феликса.

Мои надежды тщетны, также как и расспросы Андрея. Он возвращается ни с чем.

— А что, если нам приехать сюда вечером? — предлагаю я. — Водитель такси сказал, что вечером здесь много людей и очень красиво. Сейчас жарко, все спрятались в дома.

— Ладно. Только купим воды. Солнце действительно припекает.

Держась за руки, мы с Андреем подходим к небольшому кафе на первом этаже одного из домов. В тени прохладно и хорошо, и свободных столиков всего несколько.

— Ты еще не проголодалась? Можем заодно и пообедать, — посматривая на гостей кафе, аппетитно поглощающих греческие блюда и щедро запивающих их вином, предлагает Андрей.

— Даже не знаю. Так жарко. Мне хочется только пить.

— Тогда, может, мороженого?

— Мороженого с удовольствием, — оживляюсь я.

— Выбирай место.

Мы садимся за освободившийся деревянный столик в тени дома у самой кромки моря, и услужливый официант подносит нам меню. Я снимаю очки и шляпу, потому что от шляпы мне только жарче, а прятаться, похоже, не от кого.

Мимо кафе торопливо идет женщина с ребенком. Длинный красный сарафан развивается от горячего ветра. На вид ей лет пятьдесят, и она, скорее, похожа на бабушку-цыганку, одну из тех, которые вымогают деньги у случайных прохожих, чем на мать.

Я бы не обратила на пожилую даму никакого внимания, если бы солнечный свет на пару с ветром не сыграл злую шутку — на миг высветившееся странное золотое тиснение на сарафане возвращает меня в тот день, когда я бежала из плена Феликса.

— Андрей. Платье… ее платье! — впиваюсь в руку любимого мужчины я.

— Платье?

Он оборачивается и тоже видит женщину с ребенком.

Не знаю, напекло ли нам головы солнце, или отчаяние достигло своего пика, но мы с Андреем почти одновременно подскакиваем из-за столика и бросаемся следом за дамой с ребенком.

— Женщина! Стойте! — кричит Андрей.

На нас оборачиваются любопытные прохожие и посетители кафе.

Дама в красном сарафане поднимает голову. В ее глазах испуг.

В тот же момент откуда-то справа появляется дым. Серый и тяжелый, он быстро окутывает все вокруг. С неба начинает сыпаться мелкий черный пепел.

— Пожар! Пожар! — слышны крики на греческом, на английском, и даже на русском.

Пламя вырывается с одного из цветных балкончиков на третьем этаже. Начинается суета. Люди вскакивают со своих мест в кафе. Кто-то фотографирует событие на телефон, другие бегут спасать свое имущество на случай, если пожар перекинется на другие балконы.

Дама в красном сарафане подхватывает на руки ребенка и бросается бежать.

Мы с Андреем растерянно переглядываемся и со всех ног несемся за ней следом.

— Стой! Стой, кому говорят! — кричит Андрей.

Видимо, ноша тормозит. Мальчик напуган. Он начинает громко плакать и вырываться у женщины из рук. В какой-то момент она неловко выпускает его на раскаленную дорогу. Затравленно смотрит на нас, стремительно приближающихся преследователей. Окончательно бросает мальчика на дороге и бросается в сторону одной из узких улочек.

В два счета мы оказываемся рядом с ребенком.

Мое сердце бешено колотится где-то в горле. Я впиваюсь глазами в мальчика, пытаясь понять — над нами сыграло злую шутку провидение, или счастье, наконец, улыбнулось?

— Мама… — цепляясь ручонками в мои белоснежные брюки, по-детски наивно произносит он. — Мама…

— Где твоя мама, малыш? — пытаясь перевести дыхание, наклоняется к нему Андрей.

— Мама, — указывает на меня пальчиком тот.

Это Эрик или нет? Если Эрик, как он запомнил меня и узнал? Я в растерянности. Ведь к своему стыду я не могу точно сказать, тот ли это ребенок. Я его видела один раз, и я была в жутком душевном состоянии.

— Позови его, Андрей. — Тихо прошу я.

— Что?

— Громко позови его по имени.

— А… хорошо…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Андрей осторожно выпрямляется и отходит от нас на несколько шагов.

— Эрик! — громко произносит он.

Мальчик вздрагивает и оборачивается.

У меня с сердца, как будто, в один миг срывается и падает самый тяжелый камень.

— Эрик… — не веря своему счастью, Андрей неловко улыбается. — Ты Эрик?

Мальчонка кивает, и продолжает крепко держать меня за брюки. Я подхватываю его на руки. Да, это он — Эрик. Сомнений быть не может.

— А где папа, Эрик? — заглядываю в маленькие глазки я.

— Там… — указывает на дымящиеся балконы он.

Мы с Андреем переглядываемся. Дым застилает все вокруг. Ветер и сухая, жаркая погода делают свое дело — пламя перекидывается на соседний балкончик.

— Этот пожар очень напоминает мне сгоревший дом, в котором держали Дину, — возбужденно говорит Афинский. — Тебе не кажется, Тася?

— Кажется… — киваю я.

— Я должен попасть в квартиру, — с отчаянием смотрит на огонь Андрей.

— Нет! Ни за что! Хоть все сгорит дотла! — цепляюсь ему в руку я. — Звони своему Шкуратову, пусть полиция разбирается! Эрик у нас, а что будет делать Феликс, мне не интересно!

— Мы не можем украсть Эрика!

— Учитывая, что мы не первые пытались его украсть, думаю, на данном этапе это самый лучший выход! Лови такси, и уходим отсюда, Андрей! Та цыганка в красном платье не вызывает у меня доверия! Куда она делась? Почему она убегала от нас с Эриком на руках? Возможно, потому что украла его у Феликса?

Я продолжаю прижимать к себе мальчика. Он цепляется мне в выбившиеся из прически волосы и, похоже, тоже не собирается выпускать.

— Мы не можем уехать!

Андрей берет меня за плечи.

— Возьми Эрика, и подождите меня в кафе. Там много людей, вас никто не тронет.

Я не успеваю даже взмахнуть рукой, как он растворяется в толпе.

Со стороны дороги несутся пожарные машины и карета скорой помощи. Я прижимаю к себе мальчика и с отчаянием слежу за мелькающей между зеваками фигурой моего любимого мужчины.

Эрик обхватывает мою шею так крепко, что мне трудно дышать. Я инстинктивно поглаживаю его маленькую спинку.

— Папа пит… папа спит… — захлебываясь, бормочет он.

— Где спит? — не понимаю я.

— Там! — снова указывает на дом мальчик.

— Не переживай, дядя Андрей его сейчас разбудит, — обещаю я.

Вокруг нас крики и суета. Повсюду летит мелкий черный пепел. От дыма слезятся глаза. Мое сердце разрывается на части от тревоги и страха за любимого мужчину.

Не знаю, сколько проходит времени. К дому, который усиленно тушат пожарные, подъезжает полицейская машина. Врачи у кареты скорой помощи, ждут, не понадобится ли кому их вмешательство. Полицейские что-то говорят докторам. Те достают носилки и вскоре исчезают за дверью вместе с сотрудниками полиции. Другие сотрудники оцепляют вход, не давая посторонним зевакам подойти слишком близко.

Я стою в толпе вместе с остальными любопытными. В моих глазах отчаяние. Не понимаю, зачем потребовались врачи. Все, что мне нужно — это чтобы Андрей вышел из дома целым и невредимым и обнял меня.

Спустя полчаса мои руки деревенеют от тяжести Эрика, который заснул на моем плече. Дверь открывается, и на палящей жаром и дымом улице я вижу его, Афинского. Все тревоги вмиг исчезают. Меня захлестывает безумная радость, что он в полном порядке. Андрей что-то говорит греческому следователю и вертит в руках какие-то бумаги.

— Андрей! — машу ему свободной рукой я.

Эрик просыпается и начинает плакать.

— Тише, тише, — пугаюсь я.

Андрей торопится мне навстречу.

— Тася, полицейская машина отвезет вас с Эриком в отель. Не стой, идем в машину.

Следователь что-то говорит на греческом, и машет нам рукой в сторону полицейской машины.

Когда нас усаживают на заднее сидение, я наконец с облегчением выдыхаю и укладываю спящего мальчика себе на колени.