Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"
Вот не знаю ни одного другого человека, который бы настолько ответственно ко всему подходил. Даже Ольга, как мне кажется, не стала бы шерстить форумы джиперов.
— Что от меня потребуется? — Тим был нешуточно настроен на грязевую ванну.
— Пока ничего, — я натянул защиту прямо поверх кроссовок и выбрался наружу. — Можешь просто наслаждаться природой и лесным воздухом.
Внешний осмотр наглядно продемонстрировал, что мне неплохо бы сочетать молодецкую удаль с трезвой оценкой собственных возможностей. Ну, и не забывать: нормальные герои всё-таки ходят в обход. Я достал из багажника лебёдку, сендтраки и рабочую куртку. Прикинул, как буду выезжать задом, ещё раз мысленно себя обматерил и полез крепить такелаж за ближайшее дерево.
Правильный инвентарь и правильные покрышки — залог успеха даже для такого безмозглого товарища, как я. По сендтракам да на тросе внедорожник выехал из ямы аки поезд по рельсам. Когда же под колёсами оказалась твёрдая почва, я остановил машину и сообщил мирозданию: — Объявляю сегодняшний лимит приключений исчерпанным.
— Боюсь, навряд ли, — интонации у Тимыча были неоправданно пессимистичными.
— Почему?
— Ну, я же твой попутчик. А со мной постоянно что-нибудь случается.
— Ерунду несёшь, — Мы вместе выбрались из машины и отправились выковыривать сендтраки из грязи. — Даже самый невезучий пассажир не виноват в том, что у водителя нет мозгов.
Тим промолчал, однако про себя вряд ли согласился с моим аргументом.
Заезд по грязи внёс в наш маршрут определённые коррективы: пришлось завернуть на удачно расположенный поблизости пруд. Пока я, сопровождаемый неодобрительными взглядами сидевших по берегам рыбаков, отмывал от глины стёкла «Патриота», инвентарь и себя, хозяйственный Тимыч организовал нам перекус.
— Отлично, — оценил я накрытый походный стол, который, за неимением лучшего, пришлось поставить в жидкой тени кустов тёрна. — Но можно сделать совсем замечательно.
Из багажника был извлечён свёрток с туристическим навесом, и через пять минут у нас появилась нормальная защита от солнца.
— У тебя профессиональный подход к отдыху, — сделал комплимент Тимыч, устраиваясь на раскладном стуле-шезлонге.
— Это всё возраст, — поскромничал я. — Перерос я туристическую романтику и прочие шалаши в Шушенском.
Тим улыбнулся лёгкой Бабочкиной полуулыбкой и спросил: — Так куда мы конкретно едем-то?
— Ну, на самом деле у меня есть два варианта. Первый — это пасека километрах в двадцати отсюда. Место шикарное, но может быть занято каким-нибудь пчеловодом. Тогда придётся проехать ещё десяток километров до заброшенного коровника — там точно никого не будет.
— Дрейк, если не секрет, откуда ты так хорошо знаешь местность?
— М-м, не назвал бы это секретом, только ты всё равно не распространяйся, ладно? В общем, был у меня период увлечения копательством. Искал на старых картах брошенные поселения, а потом выходные напролёт мотался по степи с металлоискателем наперевес.
— Ого! И много кладов нашёл?
— Ни одного, отчего, собственно, и разочаровался в этом занятии. Зато металлического мусора в земле буквально до жопы. Особенно на полях: такое чувство, будто вся сельхозтехника на ходу разваливается по запчастям.
— Погоди, а как же эхо войны? Из этой оперы ничего не попадалось?
— Н-ну, я находил гильзы, пули, осколки снарядов. Кусок от двигателя генератора на месте бывшей землянки. Только, понимаешь, всё копательство по сути — это перелопачивание груд хлама без гарантии результата. А я, как уже говорил, не романтик.
В серых глазах Тима вспыхнули лукавые зелёные искорки. И о чём, интересно, он сейчас подумал? Я слегка приподнял бровь.
— Ты не романтик, — не стал запираться Тимыч. — Ты авантюрист-прагматик.
— Это комплимент или порицание?
— Это правда жизни.
— Но ты не осуждаешь?
— Конечно, нет. Без этого ты бы не был собой.
— А без чего бы не был собой ты?
— М-м, без книг?
Тим свёл всё к шутке, как делал всегда, когда не хотел отвечать на вопрос по существу. Но мне, в общем-то, серьёзный ответ не требовался. Я — авантюрист-прагматик, он — Бабочка. И без лишних слов понятно.
Подкрепив силы, мы свернули лагерь и двинулись дальше. Наученный опытом, я больше не пытался срезать путь, так что дорога до первой предполагаемой стоянки обошлась без эксцессов. Когда-то пасека была опушкой лиственной рощи, привольно росшей на склоне высокого холма, однако во времена колхозов перед исконно росшими здесь дубами, липами и ясенями посадили несколько рядов плодовых деревьев, а по краю сада пустили забор из шиповника. Я нашёл это место год назад, в цветущем мае, и чем-то оно запало мне в душу. Навещая пасеку позже, я несколько раз натыкался на следы стоянок пчеловодов, но вживую с ними так не столкнулся. Надеюсь, эта хорошая традиция не будет нарушена и сегодня.
Первым впечатлением от пасеки стал густой, медвяный запах цветущего шиповника. Мы оставили машину у узкого проезда сквозь его благоухающую стену: дальше колея не вела, что можно было считать почти стопроцентной гарантией отсутствия людей. И действительно, сад встретил нас приветливым шелестом листвы и солнечной, ярко-жёлтой лужайкой. Ни пасечников, ни ульев.
— Всё, место не занято, — объявил я, довольный тем, что всё сложилось по моему. — Остаёмся здесь.
— Ну, про «не занято», думаю, пока рановато говорить, — почему-то не согласился Тим. Он сделал пару шагов к центру поляны, и внезапно жёлтые луговые цветы взмыли в воздух роем бабочек-лимонниц. На несколько ударов сердца мы оказались в центре потревоженного золотого облака, а потом оно перелетело через кусты и скрылось из виду.
— Невероятно! — выдохнул потрясённый Тим. Обернулся ко мне: — Никогда в жизни такого не видел!
— Да, — я прочистил вдруг пересохшее горло. — Да, я тоже.
Это было не совсем правдой: я очень хорошо помнил, как у меня перехватывало дыхание и щемило сердце, когда шагнувшая из черноты дверного проёма душа рассыпалась искрами-бабочками. Только был уверен, что испытать такое второй раз невозможно — и ошибся.
— Ладно, теперь поляна точно свободна, — поспешно переключился я на дела насущные. — Давай ставить лагерь.
«Патриот» был аккуратно загнан за периметр и припаркован на краю луга под двумя яблонями, росшими так близко друг к другу, что их ветви переплелись в единую крону. Чтобы в случае чего внедорожник не бросался в глаза, мы набросили на него автомобильный тент защитной расцветки. Потом поставили одноместную палатку — другой у меня не было, поэтому кому-то предстояло ночевать в машине, — определились с местом для мангала и вечернего кострища, расставили стол со стульями и выгрузили пакеты с продуктами и углём для запланированного скромного пикника.
— Слушай, я ещё у озера хотел спросить, — Тимыч обвёл взглядом запасы провианта. — Мы точно на полтора дня выбрались или всё-таки на неделю?
— На неделю здесь не хватит, — я тоже прикинул объём съестного. — Три дня, если экономить, полтора, если есть от пуза. На свежем воздухе аппетит знаешь какой?
— Знаю. На нас потом ремни безопасности не сойдутся.
— Не думай настолько плохо о конструкторах «УАЗа», — Я засыпал уголь в мангал. — Ну что, я за шашлык, ты за салатики?
— Давай так, мне без разницы.
— Я только спиртное не брал, — Огонь разгорелся с одной спички, потешив моё самолюбие. — Может, зря?
— Да нет, всё правильно, — Тимыч на подколку не повёлся. — Открою тебе очередную свою страшную тайну: я алкоголь не люблю.
Что-то подобное я давно подозревал.
— Любой?
— Любой.
— Тогда зачем со мной пьёшь?
— Из уважения к собутыльнику.
Слышать это было приятно, но лишних жертв с его стороны мне не требовалось.
— Знаешь, выбор, конечно, твой, только если ты будешь не пить, а просто нюхать коньяк, то я не обижусь.
