Шахразада - Соперница Аладдина
– Воистину, так, не они одни…
Алим с удивлением услышал в голосе гостя отвращение и… боль.
– Прошла сухая и быстрая весна. Наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод. А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств. С осени потянулись толпы голодных крестьян в город. Решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмет крестьянина голод – еще выгодней можно будет продать зерно.
Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех. Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив, брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дешево здесь ничего не купишь. Но тут случилось невиданное.
Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округи, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынули крысы. Показалось купцам поначалу, что не так велика беда.
По приказу бургомистра подняли подъемные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через неведомые человеку ходы, забытые всеми дыры проникали в город. Открыто, среди бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие. Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!
Крепко призадумались бюргеры. Собрались в ратуше на совет. Хоть и был бургомистр Гамельна изрядно толст и неповоротлив, но умом крепок. Порой только руками разводили гамельнцы: до чего ж умен, хитер! И вот, поразмыслив, приказал бургомистр: чтобы избавить Гамельн от нежданной беды, свезти в город со всей округи котов и кошек.
«Мудрое решение… Хотя и вполне естественное… Ох, и попировали, должно быть, в городке мои братья и сестры!»
Заскрипели телеги по дорогам в Гамельн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки. А в клетках не откормленные гуси и утки на продажу, а коты и кошки. Всех мастей и пород, худые, голодные. Вот въехали телеги на площадь перед ратушей. Стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые, рыжие, черные, полосатые. С облегчением вздохнули бюргеры и, успокоившись, неспешно разошлись по домам.
Но ничего из этой мудрой затеи не вышло. Коты испугались столь обильного угощения. В страхе бежали они от крысиных полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепитчатые крыши. Худой черный кот залез на кровлю собора и мяукал там всю ночь напролет.
Наутро был вывешен приказ: котов в город заманивать лаской и салом, а из города не выпускать ни одного. Но куда там! Уже через три дня в Гамельне не осталось ни одного кота.
Что ж, одно не помогло – надо придумать другое. Не сидеть же сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбереженное, столько раз пересчитанное! Над Гамельном плывет звон колоколов. Во всех церквах служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавелся таким амулетом – живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов. Но ничего не помогало: ни молебны, ни амулеты.
С утра на площади глашатаи трубят в трубы, вызывают на суд крысиного короля. К городской ратуше стекается народ. Идут купцы со слугами и домочадцами, мастера со своими подмастерьями. Весь город собрался перед ратушей. Сегодня суд над крысами. Ждут, что прибудет в ратушу сам крысиный король. Говорят, пятнадцать голов у него и одно тело. На каждой голове искуснейшей работы золотая корона размером с лесной орех.
В ратушу набилось столько народу – яблоку негде упасть. Один за другим вошли судьи и расселись под балдахином на золоченых креслах. В черных бархатных мантиях, в черных шапочках, лица у всех важные, строгие, неподкупные – дрожи крысиный король и вся крысиная братия! Писцы очинили перья. Все ждали. На малейший звук, даже на шелест упавшей перчатки, разом поворачивались все головы. Не знали, откуда появится преступный король: из дверей, из темного угла или из-за судейского кресла.
Ждали до вечера. От жары и духоты пожелтели лица судей. Но крысиный король так и не явился. Делать нечего. Тут же за дверьми изловили большущую усатую крысу. Посадили в железную клетку, а клетку поставили посреди стола. Крыса, пометавшись, затихла в покорной тоске. Забилась в угол.
Главный судья поднялся с места. Вытер платком взмокшее лицо. Пять амбаров с зерном подчистую разграбили у него крысы, опустошили все погреба. Долго громовым голосом обличал крысиное племя суровый судья. Протянув руку над клеткой с крысой, перечислял все преступления, злодеяния и козни проклятых крыс. После него встал второй судья, похожий на разжиревшую лису: длинный нос, масленые глазки. Был он хитрее всех в Гамельне. Все, чем владел, хранил в сундуках, обитых железом, недоступных крысиному зубу. И теперь смотрел он на всех лукаво, под сочувствием скрывая злорадство.
– Ах, милостивейшие судьи! – начал второй судья голосом сладким и печальным. – Строгостью к виновным, милосердием к безвинным должен прославить себя судья. Потому не следует забывать нам, что крысы тоже божьи твари, и к тому же не наделены они человеческим разумом…
Но главный судья резко оборвал его:
– Замолчи, нечестивец! Всем известно, что блохи, крысы, жабы и змеи сотворены дьяволом.
Долго совещались судьи. Наконец главный судья встал и громким голосом огласил приговор:
– «Мы, милостью божьей судьи города Гамельна, повсеместно прославлены своей неподкупной честностью и справедливостью. Среди всех иных тягот, кои великим грузом лежат на наших плечах, озабочены мы также бесчинствами, учиненными в нашем славном городе Гамельне мерзкими тварями, носящими богопротивное имя – крысы. Мы, судьи города Гамельна, признаем их виновными в нарушении порядка и благочестия, а еще в воровстве и грабеже.
Нам также весьма прискорбно, что его величество крысиный король, нарушив наш строгий приказ, на суд не явился, что, несомненно, свидетельствует о его злонамеренности, нечистой совести и низости душевной.
Посему приказываем и повелеваем: всем упомянутым крысам, а также королю всего крысиного племени к полудню завтрашнего дня под страхом смертной казни покинуть наш славный город, а также все земли, принадлежащие ему!»
Потом крысу, подпалив ей хвост, отпустили, чтобы передала всему своему роду строгий приказ гамельнского суда. Крыса мелькнула черной молнией и пропала. И все опять, успокоившись, разошлись по домам. На другой день с утра нет-нет да и подходили к окнам жители. Ждали, что двинутся крысы вон из города.
