Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 2
— Да, была.
— Вам понравилось?
— Я первый раз была на футболе и не все поняла в игре, но под конец очень смеялась…
— Это когда Валька забил последний гол?
— Да.
— Значит, вы все поняли в футболе, — серьезно сказал Эдик.
— А часто бывает так смешно?
— Нет, что вы… Футбол — тяжелая игра…
— Почему?
— Играть умеют единицы, а бегают и суетятся все. Это очень мешает… Может быть, придете завтра? С Леонидом? Я думаю, Игорь Алексеевич не обидится. Когда он приедет, вы ему расскажете, как все было. А я постараюсь еще раз вас рассмешить…
— Я не смогу ему все рассказать… — вдруг сказала я. Мне вдруг показалось несправедливым, что я одна несу всю тяжесть разочарования.
— Почему? — насторожился он, сразу уловив странность в моем ответе.
— Потому что он вернется через несколько лет, а через сколько — определит суд.
Эдик помолчал. Потом, осторожно подыскивая слова, спросил:
— А что произошло?
— Его накрыли… — со всей злостью, скопившейся во мне за эти дни, сказала я, и из моих глаз побежали горячие непрерывные слезы…
Эдик, словно увидев мои слезы, выждал паузу, пока я справлюсь с голосом, и тихо спросил:
— Вы можете рассказать, в чем его обвиняют?
— В спекуляции цветными и редкоземельными металлами в особо крупных размерах… Очевидно, скоро на него будет заведено уголовное дело…
— Я слышал, что он занимается металлами…
— Вот именно! Только не в Академии наук, а на Зюзинской свалке. Вы что думаете, он действительно академик? Он заведующий приемным пунктом вторсырья на свалке…
Эдик долго молчал, укладывая в голове эту ошеломительную новость, потом спросил: — Вы в этом уверены?
— В чем?
— Во всем.
— Собственными глазами видела его на рабочем месте…
— А он казался таким хорошим парнем… — с сожалением сказал Эдик.
— Он казался тем, кем хотел казаться, — жестко сказала я. — А хорошим парнем можно быть и без карнавала.
— Я понимаю, что сейчас вам не до футбола… — грустно сказал Эдик.
«Нет, отчего же?» — хотела назло судьбе ответить я, но, вспомнив о своей последней доктрине, промолчала.
— Знаете что, — сказал Эдик. — Если вы вдруг решите пойти, то два билета на лучшие места будут вас ждать около метро.
— Они будут стоять у выхода, а я их узнаю по номеру серии? — невесело пошутила я.
— Они будут у моего приятеля Леши… — сказал Эдик.
— А как я узнаю вашего приятеля? Как я найду его в толпе?
— Очень просто… — Мне показалось, что он улыбнулся, — у него рост два метра семь сантиметров, а на голове клетчатая шотландская шапочка с красным помпоном. Он баскетболист. Его будет далеко видно… — Эдик помолчал и сказал проникновенным голосом: — Приходите, пожалуйста… А я для вас по стараюсь что-нибудь смешное сделать… Например, гол забью…
— А если я не приду, то стараться не будете? — спросила я.
— Все равно буду, — вздохнул Эдик.
— А как же вы меня увидите среди семидесяти тысяч зрителей?
— Во-первых, я знаю, где вы будете сидеть, а во-вторых, третий билет будет у Леши и он будет сидеть рядом с вами, а его видно с любой точки поля. Проверено на практике. Вы придете?
— Пока еще не знаю… — сказала я.
5Я пришла. Лека с удовольствием вызвался меня сопровождать. Я заметила, что он любит мужские игры.
Эдик заметил меня и даже умудрился незаметно помахать рукой. В тот день он был просто великолепен. Стадион как будто сошел с ума. Даже Лека свистел и вопил до хрипа. Эдик за бил решающий гол и, как мне объяснил его друг баскетболист Леша, отвлекал на себя троих игроков противника, так что его команда своей победой обязана прежде всего ему. Я, правда, не заметила, как он их отвлекал, но поверила Леше на слово.
После матча мы с Лекой направились в раздевалку к футболистам, но, увидев огромную толпу перед дверью, да же не попытались туда прорваться. Поздравлять Эдика остался один Леша.
Поздно вечером Эдик позвонил мне домой.
— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Я этот гол посвятил вам…
— Это как же? — спросила я. — Написали посвящение на мяче?
— Да нет, просто я ребятам показал вас еще до начала игры и сказал, что первый же гол, который я забью, посвящаю этой девушке…
— А что сказали на это ваши товарищи?
— Они сказали, кому хочешь посвящай, только забей… А я все равно задумал, что если забью, то все будет хорошо.
— Так все и получилось, — сказала я. — Вы забили, и все хорошо. Вас все поздравляют. Ваш друг баскетболист предположил, что вам за это подарят легковушку.
— Да нет же, все совсем не так… — сказал Эдик, и мне по казалось, что он улыбнулся, прекрасно понимая мое якобы непонимание. Скорее наоборот…
— Что наоборот?
— Сезон кончается, и больше ни одной игры у нас в Москве не будет…
— Что же в этом плохого? — продолжала не понимать я. — Будете играть в тепле, на зеленой травке…
— Но там не будет вас… Кому я буду посвящать свои голы?
— А кому вы их посвящали до сих пор?
— Никому.
— Это странно… — сказала я, почему-то не сомневаясь в искренности его ответа.
— Я вообще мало думал о девушках. Футбол — это очень серьезный спорт, если им заниматься по-настоящему. Он отнимает слишком много времени. Почти ничего не остается на личную жизнь…
— И что же — все футболисты монахи?
— А кто вам сказал, что все занимаются футболом всерьез?
В этот раз он так и не решился назначить мне свидание.
А я ему решила не помогать.
Он позвонил мне через день.
— Мне почему-то кажется, что вам грустно, — сказал он.
— И вы знаете, как меня развеселить? — спросила я.
— Как развеселить — не знаю, а немного отвлечь, наверное, смог бы.
— Каким образом?
— У меня есть два билета в «Ударник» на «Тихий Дон».
Он удивительно умел попадать в самую точку. И на поле и в жизни. «Тихий Дон» я как раз не смотрела. Премьера была перед самыми праздниками, Татьянин жених Юра отстоял в очереди и купил билеты и на мою долю. Но это было, как на грех, пятого ноября. Я тогда не пошла с ними. Мне, как вы уже знаете, было совсем не до кино…
— Попробуем отвлечься… — сказала я.
6Мы встретились около кинотеатра за полчаса до сеанса.
Зрителей только-только начали пускать, и мы спустились в нижнее кафе, где странное двойное эхо повторяет каждый шаг. Я с детства люблю это кафе и всегда хожу в «Ударник» заранее, чтобы посидеть в нем.
Эдик был очень внимателен и предупредителен. Мы пили пиво «Двойное золотое» и ели бутерброды с семгой, всегда свежие и вкусные в этом кафе. Он не задал мне ни одного вопроса об Игоре. С одной стороны я, конечно, оценила его такт, но с другой — мне самой было необходимо высказать все, что у меня накопилось за эти дни. Тем более что передо мной сидел не посредственный участник событий. Наконец, я не выдержала и без всяких предисловий спросила его прямо в лоб:
