Сколько ты стоишь? (СИ) - Султан Лия
-В то лето мы втроем жили в бабушкиной квартире, а она сама на даче. Был такой дачный городок “Широкая щель”. А может и сейчас до сих пор есть, - вздыхает мама. - Вадим стал много пить. Очень много. Потом у меня из кошелька начали пропадать деньги, а из дома - вещи. Ценные вещи моих родителей. Жить стало невыносимо. У него и так был непростой характер, чувство превосходства, безнаказанности. А алкоголь все усугубил. Он как с цепи сорвался и однажды напал на меня. Ты хотел меня защитить и Шиллер толкнул тебя. Ты упал, ударился головой о батарею. Увидев, что у его единственного сына голова в крови, он трусливо сбежал. А дальше ты попал в реанимацию.
-Почему я этого не помню?
-После травмы у тебя была кратковременная амнезия, но потом оказалось, что твой мозг заблокировал любые воспоминания о Вадиме. Когда он впервые ударил тебя, я подала на развод, сменила замки в квартире и сказала, чтобы он не приближался к нам. Квартира мамина, он к ней отношения не имеет, поэтому участковые пару раз увозили его. Потом нас, наконец, развели и на какое-то время он пропал. Позже он сошелся с какой-то женщиной…Собутыльницей. Но не знала, что она его подсадила на наркотики.
-Наркотики? – глотаю ком, который скатываясь по пересохшему горлу, больно режет стенки.
-Героин. Но это я узнала уже после того, как пришла к нему с просьбой подписать документы о твоем вывозе. К тому моменту я уже настроилась эмигрировать. Шиллер понял, что я продала квартиру и потребовал денег за свою подпись. Я ему заплатила и получила то, что хотела. Но этого ему оказалось мало. Как он потом рассказал в суде, он следил за мной в тот день. А я ходила к нашей бывшей соседке за вещами, которые у нее оставила. Когда я вышла, уже стемнело. В арке он нагнал меня, прижал к стене и приставил нож. Был не один, а с дружком. Таким же наркоманом, как и он. Шиллер начал шантажировать меня, что найдет тебя, похитит, накачает чем-то, если я не заплачу ему еще. Он так скатился, Роберт. От Вадима, которого я знала когда-то ничего не осталось. Я очень испугалась и начала кричать, звать на помощь. И вдруг дышать легче, потому что в арку забежал милиционер, оттащил Шиллера, повалил его подельника. Началась драка, неразбериха и…- мама начала задыхаться от слез и я метнулся к маленькому холодильнику, достал оттуда бутылку воды и протянул ей. Она дрожащими пальцами приняла его и сделала большой глоток.
-Милиционер - это отец моей Индиры? - спросил я, сев рядом с мамой.
-Да. У меня до сих пор перед глазами стоит этот ужас. Шиллер ударил его ножом в живот, а мужчина прижал ладонь к ране и согнулся пополам. Они сбежали, а я осталась с ним и снова кричала, чтобы кто-нибудь вызвал скорую. Мимо проходил какой-то мужчина, он видел драку и помог мне. Но было уже слишком поздно. Милиционер - его звали Шакен - умер до приезда скорой.
-А Шиллер?
-Его поймали и посадили на десять лет. Из-за суда мы выехали в Германию позже.
-Мама Индиры настроена против нас, – говорю, глядя прямо перед собой. Понимание того, что я - сын убийцы, больно давит все распирает. - И я теперь понимаю, почему.
-Она до сих пор меня не простила, хотя я приходила к ней после похорон, - всхлипывает мама. - Хотела убежать от прошлого, но оно все равно меня настигло. Что ж, правда больно щелкнула меня по носу.
-И меня. Индира решила расстаться. Попросила дать ей время.
Мама резко повернула голову и впилась в меня своим фирменным взглядом. Только в этот раз, я не мог разобрать, что она в этот момент думает и чувствует.
-Можешь теперь успокоиться. Ты же этого хотела, когда привезла с собой Грету с Эмилией?
Не промолчал, хотя хотел. Эти слова сами собой вырвались и сделали ей больно. Пусть это и правда, но имел ли я на это права, зная, на что пришлось пойти маме, чтобы подарить мне другую жизнь?
-Я…я, - впервые вижу маму такой растерянной. - Я не знаю, что тебе сказать.
-Ну а что ты скажешь? Ты привезла с собой мою дочь и бывшую жену, хотя я говорил тебе, что хочу познакомить тебя с любимой девушкой. Но нет, ты опять сделала так, как считаешь нужным ты.
Горечь от собственных слов неприятна ни мне, ни маме.
-Роберт, пожалуйста, не говори так. Мне и без этого не сладко.
-Зачем ты вообще поехала к ней? Что ты хотела доказать? Что
-Я…
Но я не даю ей договорить, даже зная, как она не любит, когда ее перебивают.
-Прости, но это предел, мама. Я понимаю, ты многим пожертвовала ради меня. Но я уже большой мальчик и сам принимаю все важные решения в своей жизни. И мое решение: не дать тебе больше лезть в мою жизнь.
Мама не отвечает, но отворачивается от меня и плачет. Я обидел ее своей правдой. Дотрагиваюсь до ее руки, но он отдергивает ее и тихо просит:
-Иди, сынок. Мне надо побыть одной. Иди.
Ну вот и поговорили. Пользуясь случаем, поздравляю своих читательниц Лену Ёжик и Яя с днем рождения! Счастья, здоровья и всех благ вам, девочки!
Глава 33. Перерезать пуповину
Две недели спустя
Индира
-Съешь хотя бы булочку с маслом, - мама пальцами пододвигает ко мне блюдце с разрезанной булкой, а я лишь молча отвожу взор.
-Спасибо, не хочется, - беру со стола стакан апельсинового сока и делаю маленький глоток.
-На одной воде и соке далеко не уедешь, - ворчит мама.
-Мне нормально, - пожимаю плечом и встречаюсь взглядом с отчимом, который пристально, но понимающе смотрит на меня.
Коротко улыбаюсь ему, благодаря за поддержку. Вот уже две недели я живу в его доме на окраине Мадрида. Здесь хорошо, пока еще тепло и солнечно, и можно завтракать на открытой террасе с видом на чудесный сад. В Алматы уже вовсю идет снег, о чем рассказала Зара, с которой мы только вчера болтали по телефону. Она попала на сохранение и теперь лежит-скучает в больнице.
Я тоже скучаю. Очень. По Роберту, его голосу, любимым медовым глазам и требовательным губам. По рукам, которые умеют нежно ласкать и жестко, до дрожи в коленях, сжимать. Думала, пройдет немного времени и я смогу заглушить чувства к нему. Не получается. Он слишком глубоко проник под кожу. И несмотря на то, что между нами столько недосказанности, недомолвок, препятствий и людей, что против нашего союза, я все равно его люблю.
Но мама…Моя дорогая, любимая мама впервые меня не понимает. Ее давняя обида и ненависть к отцу Роберта так сильна, что она переносит на сына грехи его отца. И я ругаю себя за слабость и ведомость, потому что в самом начале сделала то же самое. Никакая я не сильная личность. Я обычная слабая женщина, которая пошла на поводу эмоций и обид, а теперь сидит и не знает, что делать.
-Ну как нормально? - слегка негодует мама. - Посмотри, как ты похудела - кожа да кости!
-Мам, не начинай, а? Не хочу я есть. Могу я просто не хотеть или нет? - взрываюсь который день подряд. Знаю, что потом буду себя винить, но я уже на грани.
-Индира, - строго вздыхает мама.
-Оставь ее, Жанель, - басит Виктор на испанском и принимается жестикулировать. - Что ты как наседка кружишь над ней и кружишь?
-Я беспокоюсь о ее здоровье! - обиженно бросает она в сторону мужа.
-Тут не столько о здоровье надо беспокоиться, сколько о сердце, - с жаром говорит мой седовласый и в меру упитанный отчим. - Она же чахнет на глазах из-за этого. Я даже пять лет назад ее такой не видел! Тогда она была совсем другой.
-Какой? - спрашиваю я, заинтригованная его словами.
-Тогда ты приехала потухшей, но потом ожила. Постепенно менялся твой цвет лица, появился блеск в глазах. Сейчас я его не вижу. Ты просто чахнешь на глазах.
Судорожно вздыхаю и сжимаю губы, чтобы сдержать поток слез. Прошло две недели с тех пор, как я уехала из Алматы. Хотя сюда больше бы подошло слово сбежала. Тогда я отключила телефон, а в Испании купила местную сим-карту, чтобы связаться с сотрудниками. За школу не переживаю, там уже год есть хороший руководитель. А вот галерея занимаюсь только я. Но в ближайшие два месяца у нас ничего нового не планировалось, а все сделки с клиентами я закрыла.
